Футбол убьет Россию. Народная игра в рублях, договорняках и взятках
Шрифт:
Спустя сутки все-таки озвучил. Причем сделал это в эфире. Потому что то, что вытворял Анюков в первом тайме «товарняка» с Болгарией, человеческим поведением не назовешь. Почему Анюков не появился на поле во втором тайме того скучноватого поединка – об этом чуть ниже. Это будет темой отдельного разговора. Он столкнулся в собственной штрафной с вратарем Игорем Акинфеевым. Оба не очень грамотно оценили ситуацию, поэтому столкнулись на ровном месте, чем чуть было не создали голевой момент у собственных ворот. Хотя есть правило: если вратарь бежит на мяч, о чем предупреждает криком, игрок дает голкиперу возможность завладеть мячом. Этому даже не учат в детских спортшколах – об этом знают все, просто играя в футбол во дворе еще в младшем школьном возрасте. Анюков не останавливается,
Затем происходит омерзительная выходка на кромке поля. Анюков срывается на бокового арбитра, когда он фиксирует небесспорный аут в центре поля, – срывается так, будто тот расстроил как минимум голевую атаку в финале чемпионата мира по футболу. Знакомый нарколог, посмотрев на эти эпизоды, вынес свой диагноз: эмоциональный срыв на почве алкогольного синдрома.
Я не знаю, пьет Александр или нет. Мне, по большому счету, это не интересно. Для меня главное, чтобы он играл. И давал результат. Но если он позволяет себе такие срывы на арбитра, на партнеров по команде, становится понятно: в команде и близко нет атмосферы взаимопонимания. А если игроки ненавидят друг друга, то о какой командной игре можно говорить?
29. Легко ли всегда говорить правду
Закончился первый тайм товарищеского матча Россия – Болгария, который в августе 2010 года проводился в Санкт-Петербурге. Позади было откровенное везение на стартовых минутах, когда единственный (как потом выяснилось – за всю игру!) острый момент у ворот противника завершился голом. Позади была серия неприятных эпизодов с участием Александра Анюкова, часть из которых мы описали выше.
Игроки собираются в раздевалке, где предстоит первый, предварительный разбор полетов, который готовится провести свеженазначенный Дик Адвокат. Точнее, назначен он уже почти полгода назад. Но это его первая игра. И позади первые 45 минут. Как вы думаете, с чего началось общение в раздевалке? С анализа ошибок? С установки на второй тайм? Вы ни за что не догадаетесь.
Анюков, входя в раздевалку, бросает тренеру:
– Коуч, заменяй меня. Не могу играть больше с этими «конями».
Игрок до сих пор не мог отойти от эмоций, вызванных столкновением с Акинфеевым в собственной штрафной площадке. И фраза произносится не публично, не среди болельщиков и журналистов. Если в такой форме в стане сборной принято общаться – это, в конце концов, личное дело игроков сборной. От Анюкова мы уже давно иной стилистики и не ждем.
Но что происходит дальше? Тренер философски понимает, что надо дать остыть игрокам, и пропускает ультимативное требование Анюкова мимо ушей? Или делает питерскому капитану хотя бы внушение? Отнюдь нет! Он действительно сажает Анюкова на скамейку. То есть ультиматум футболиста – достаточное основание для того, чтобы выполнить все его требования?
Сама по себе история эта для меня лишь подтвердила справедливость и без того имеющихся подозрений, что в сборной существует серьезный водораздел между питерскими и непитерскими футболистами. Точно также еще раз стало понятно, за кем в сборной последнее слово. Отнюдь не тренер ставит финальную точку в спорных ситуациях.
Но уж больно карикатурно выглядел весь этот разговор в раздевалке. Страшно хотелось изложить его уже наутро в прямом радиоэфире. Но не стал, чтобы не подставить тех игроков, кто это мне «слил». Сегодня это уже не новая история, она давно вырвалась наружу, стала достоянием общественности помимо моей воли. Но в тот момент я озвучивать ее не стал. У журналиста тоже есть такие понятия, как реноме и репутация. Если ты честен, если ты работаешь без «подстав», если ты готов работать на грани, но ни в коем случае не за гранью, то ты не скатишься никогда в желтизну, не потеряешь своего лица, не дашь никому повода относиться к тебе как к человеку, для которого нет принципов. Мне верят – потому доверяют информацию, которую, может быть, от других попридержат. И мне, не скрою, очень ценна и важна порой поддержка не только болельщиков, но и известных футболистов, когда они звонят или говорят при встрече: «А ведь вы говорите ровно все так, как есть». Андрей Тихонов, ныне тренер «Спартака», в игроцкую бытность признавался мне:
– Еду, слушаю «Теорию заговора». Даже позвонить хочется иногда, рассказать какую-то историю в подтверждение ваших слов.
В различных вопросах на интернет-конференциях, в звонках в студию часто звучит одна и та же тема: а не страшно ли вам говорить правду? И почему другие не говорят того же, что и вы? Почему другие боятся?
Мое глубочайшее убеждение состоит в том, что самая страшная цензура не та, что насаждается сверху (властями, контролирующими органами или владельцами того или иного медийного бизнеса), а та, что существует внутри тебя самого. Банальная самоцензура. Она опасна тем, что подкрадывается незаметно. Но, проникнув в твою душу, начинает медленно и верно грызть тебя изнутри. Причем спортивные журналисты, как это ни парадоксально, подвержены в нашей стране этой самоцензуре куда сильнее, чем даже журналисты политические. А я, поверьте, знаю, о чем говорю (автор работает одновременно в нескольких радиоформатах: в качестве главного редактора – на «Радио Спорт», на общественно-политической радиостанции «Говорит Москва» и на музыкальном «Главном радио». – Прим. ред.).
Почему спортивная журналистика подвержена такой эрозии? Все довольно тривиально. Очень многие с удовольствием принимают приглашение клуба, сборной, федерации отправиться с ними на выезд, в загранкомандировку или на иной серьезный турнир типа чемпионата мира или чемпионата континента. Кто ж, как говорится, от халявы откажется? И тебе вроде бы не ставят условий: напиши про нас только так или только эдак. Иногда вообще ни о чем не просят впрямую. Но это подразумевается. Если ты раскритикуешь команду и ее результаты в пух и прах, то в следующий раз тебя просто с собой не позовут. Желающие занять вакантное место найдутся.
Я знаю тех, кто пьет с футболистами в полете после матча, но потом в эфире рассказывает о высоком моральном климате, который царит в команде, и о том, что случаи неспортивного поведения ему неизвестны. Я знаю огромное количество талантливых, зубастых, умелых спортивных журналистов, которые искренне верили, что ничуть не наступят на горло собственной песне, если вот только здесь и только тут не расскажут обо всем. Но все в мире взаимосвязано: один факт пересекается с другим, тот – с третьим. И ты начинаешь одергивать себя уже везде и во всем. И на моих глазах, с течением лет, эти прекрасные журналисты, яркие и креативные, постепенно превращались в серую безликую массу. Массу, за которую даже не стыдно. Потому что стыдиться можно только того, что тебе дорого, того, что тебя каким-то образом касается. А от серости лучше держаться подальше.
По поводу страха. Во-первых, я не озвучиваю в эфире сомнительные «сливы». Я говорю только то, что вижу сам. Делаю выводы и анализирую. Если я вижу, что принято дурацкое решение, я честно говорю о том, что оно дурацкое.
Я никого не называю вором. Потому что вором (равно, как и любым другим преступником) человека может назвать только суд. Но если я вижу в чьих-то действиях некую потенциальную, скажем так, коррупционноемкую составляющую, я именно в таких выражениях и говорю об этом в эфире. И я не кривлю душой.
Да, мне угрожают. Иные звонки и иные эсэмэски в принципе дают повод обратиться в правоохранительные органы. Но много чести будет судиться с теми, кто просто озлоблен. Года полтора назад непонятно кого представляющая организация, именующая себя «Всероссийское объединение болельщиков» и занятая преимущественно распределением «вкусных» билетов на футбольные матчи, назвала меня в специально распространенном пресс-релизе аж «врагом российской сборной». Это было самое начало знаменитой «кальянной истории». «Радио Спорт» эту тему раскрутило, потом ее подхватила печатная пресса и телевидение. Но мы не побоялись рассказать об этом первыми. И что же? Мне теперь испуганно прятать голову в песок? Если сборная не играет только потому, что я ее критикую, я готов бросить ее очернение моментально. Но ведь играть-то все равно не станет.