Футбольный театр
Шрифт:
Трудно сказать. Никакой конкретной даты, понятно, нет и быть не может. Хотя постепенность в этом вопросе гораздо меньшая, чем можно предположить, – некий момент рывка все же был. И отнести его можно примерно к 1924–1925 годам. Проще назвать причины, которые вызвали этот процесс.
Прежде всего: расширилась география футбола, усилились междугородные связи. Плановые состязания, розыгрыш календаря, скажем, в Москве не слишком способствовали притоку новых любителей – их круг оставался довольно стабильным. Но совсем другое дело, когда проводился очередной раунд длительной, традиционной дуэли между Москвой и Ленинградом.
В самом начале двадцатых годов Москву начинают посещать сборные Киева, Одессы, Харькова, Николаева, Ростова-на-Дону, Закавказья, и наоборот, разумеется, тоже – сборная Москвы много путешествует. Визитеров все больше и больше. Визиты все чаще и чаще, но пока еще воспринимаются москвичами как события и потому рекрутируют в армию любителей новые силы. Но временами в жизни российского футбола происходят сверхсобытия. Москва начинает принимать зарубежные команды. И уж тогда под знамена болельщиков становятся все – малые дети и древние старики, академики и домработницы нэпманов.
Количество кольцевых рядов вокруг поля быстро множится. Их пристраивают с запасом, учитывают прогнозы на возможный прирост зрителя. Все это получает естественное разрешение: в 1928 году строят огромный, кажущийся тогдашним моим современникам чуть ли не фантастическим, стадион – на 40 тысяч зрителей! – «Динамо».
Я уже рассказывал о встречах с турецкой сборной, Кроме нее, к нам приезжали финны, немцы и увезли с собой поражения. В 1927 году в Москву прибыла команда профсоюзов Англии. Футболисты России видели в этой встрече еще и символический смысл. Англия – родина футбола, к тому же именно англичане были его миссионерами на нашей земле. Старый футбольный авторитет этой страны не изжил себя и подавил психику игроков и болельщиков настолько, что никто и не помышлял о победе. Как-то так считалось, что проигрыш этой команде никоим образом не ущемит престижа советского, футбола, мечтали лишь о божеском счете. Болельщики ждали этой игры главным образом, чтобы посмотреть классный футбол.
К этому времени, как я уже говорил, и у нас кожаный мяч организационно развивался по линии профсоюзов. Сложился, скажем, традиционный состав сборной профсоюзов Москвы. В него вошли в основном игроки нашей «Трехгорки» и «Пищевика»: Филиппов, Рущинский, Лапшин, Дубинин, Леута, Сандлори, Николай Старостин (братья Старостины уже появились в большом футболе), Егоров, Сушков, Соколов и Холин. Но против команды рабочей Англии решили выставить сборную профсоюзов страны. Попал сюда и я.
За полчаса до начала матча о подходе к воротам стадиона «Пищевик» не могло быть и речи. Огромная живая толпа, окружившая ограду, в этом месте раздулась и плотной была настолько, что пальца не сунешь.
Я не сразу понял безнадежность своего положения. По наивности думал: скажу, кто такой, помахаю спортивным чемоданчиком, задние расступятся сами и того же потребуют от других – впереди стоящих. Но оказалось, что обращаться просто не к кому: здесь не было единиц, здесь был леммовский Солярис, живой океан, но не мыслящий – запрограммированный лишь на то, чтобы протечь за ограду.
Двойной ряд конной милиции героически сдерживал этот натиск.
Но понял наконец: никакое чудо не способно провести меня сквозь эти двери – надо искать «окно». Обогнул стадион и вышел на Беговую улицу. Народу здесь меньше. Я принялся внедряться. Если бы подтянуться к милицейской цепи!
Я хаотично качался вместе с толпой. И все-таки потихоньку подбирался к центру – внутри шло какое-то движение, непроизвольно кто-то с кем-то менялся, временами внутренние вихри понемногу выносили меня вперед. Забираться в середину многим казалось опасным. Здесь защищаться уже невозможно, здесь отдаешься на милость судьбы. При плохом стечении обстоятельств можно пострадать… К тому же боязнь замкнутого пространства понуждала иных выбираться на волю. Мне это на руку. Давка помогала мне отвоевывать сантиметры.
Вдруг мощная силовая волна, покатившаяся откуда-то сзади, колыхнула толпу – надавили организованно, рывком, возможно, с разбегу. Потом еще… Послышались крики, лошадиное ржание, треск… Сильный треск! А после – свобода…
Толпа смяла милицейский заслон, повалила забор и в образовавшийся проход устремилась на стадион…
Так я попал на собственную игру. Остается лишь заключить, что уже в 1927 году масштабы футбольного «боления» были близки к современным.
С первых же минут встречи англичане обосновались на нашей стороне поля. Зритель восторженно загудел: он узнал могучий английский футбол. Он ничего другого не ожидал и этого жаждал.
Соперник активно осаждал наши ворота. Вратарь страны туманного Альбиона, обхватив рукой правую штангу, равнодушно, со скукой в глазах поглядывал на события. Казалось, он сожалеет, что не взял с собой шезлонг и роман. Его коллеги действовали согласно английскому правилу: вся команда всегда нападает. И потому на их стороне поля было пустынно и холодно, как на арктической льдине.
А мы потели – и от трудов, и от испуга. Мы старались держать оборону. Только ее, ибо сверхзадача наша в этой игре – добиться как можно меньшего счета.
Но вот мяч от чьей-то ноги уходит в центр. Нападающие, забыв о сверхзадаче, словно охотничьи псы за подранком, бросаются сюда, короткими передачами подводят мяч к штрафной площадке и оттуда спокойным, деловым ударом вгоняют его в ворота гостей. Именно – СПОКОЙНЫМ! Ибо, если на своей половине поля мы были настроены на то, чтобы героически защищать ворота, то на половине англичан мы просто буднично работали, добросовестно выполняли свою спортивную обязанность.
Комментаторов в ту пору еще не было. Но все мы – и зрители тоже – : сказали: «Ай-я-яй-я-яй!» Минуту спустя стадиону пришлось повторить эту глубокую мысль. Но она по-прежнему никак не укладывалась в голове.
После этого игра полностью переместилась к воротам нашего соперника. Еще через несколько минут публика снова ахнула, и английский вратарь снова переступил заветную черту, чтобы достать мяч из сетки.
В первом тайме ему пришлось еще дважды это сделать. На перерыв мы ушли со счетом 5:0!
В раздевалке нас экстренно посетил некий ответственный работник из профсоюзов. Он укоризненно покачал головой и сказал:
– Ребята, да вы что?! Разве так можно? Это же гости! Они ведь на поле вывели не только футболистов.