Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
Но, длинных разговоров между ними пока не произошло. Хэнк находился на мостике у штурвала. Фируз сидела в правой хвостовой каюте. У «Сталкера», как и у большинства таких корабликов было три каюты: две хвостовых, и одна носовая. В коротком обмене репликами перед выходом в море, Хэнк спросил у Фируз, какую каюту она выбирает, и девушка выбрала эту. Он помог ей забросить туда дорожную сумку — вот и все пока…
…Двигаясь со скоростью 15 узлов, «Сталкер» уже после заката при свете луны, пересек Центральный Канал и достиг северного края огромной коралловой банки Назарет, на юге которой расположен атолл Каргадос. На мелководье, швертбот бросил якорь. А дальше…
…Тук-тук в дверь каюты.
— Фируз! Ужин через четверть часа. Ты можешь пока помыть руки, уши, и все такое. Я извиняюсь, что оставил тебя без обеда.
— Да, — неуверенно ответила она.
— Вот и отлично, — резюмировал акваноид.
Кают-компания заодно с камбузом на таких корабликах занимает секцию в середине корпуса, немного ближе к носу, и размером примерно равна кухне-гостиной в средне-бюджетной квартире. Для двоих такая кают-компания более, чем просторна.
— Так, — произнес Хэнк, бросив на тарелки порции яичницы с индейкой, — сейчас внесем ясность в обстановку. Мы — просто экипаж административного кораблика в программе тестов новых визуализирующих сонаров. Кстати: ты занималась в яхт-клубе, верно?
— Да, — хмуро ответила Фируз.
— Вот и, отлично! Это будет хороший круиз ради культурно-исторической ассоциации.
— Но, Хэнк, сегодня у королевы говорилось иначе, и отец говорил мне иначе.
— Забудь, — ответил бывший лейтенант разведки США, — это только PR для политики.
— А-а… — протянула девушка, — …Но зачем нужна я?
— Так, для PR. Где-то надо показать историко-культурную ассоциацию, про которую в договоре. Проект, в котором мы сейчас участвуем — научно-прикладной, и там будут, вероятно, репортеры. Телеканал «Discovery», или «Live Planet», или еще кто-то…
— Хэнк! — перебила она, — А что дальше?
— Это интересный вопрос, — проворчал он, и стал задумчиво дожевывать свою порцию яичницы с индейкой.
На самом деле, Хэнк Торнтон не знал, что отвечать. Когда он согласился с идеей Гарри Лессера (одобренной Бен-Беном, Эламом Митчеллом и Марти Логбе), то не думал, что будет дальше с Фируз Нургази. Как свойственно многим западным военным офицерам с опытом «полевой работы» в исламских странах, он воспринимал мусульман, как некую безликую биомассу, небрежно расфасованную в черные, бурые либо пестрые матерчатые свертки, и лениво бурлящую в унылых лабиринтах глинобитных трущоб. Мусульманские женщины особенно четко соответствовали этому представлению. В «азиатских горячих точках» Хэнку иногда случалось нанимать местных мусульман, как чернорабочих или проводников, и он воспринимал их отстраненно. «Запад есть Запад, Восток есть Восток, вместе им не сойтись» (как у Киплинга). Двуногие существа из другой вселенной, где человеческие отношения неуместны. И сейчас, уходя в административный рейс, Хэнк согласился взять с собой Фируз Нургази, не подозревая, что начнет думать о ней, как о человеке. Вопрос «а что с ней будет дальше?» просто не приходил ему в голову.
Но, глядя на эту юную особь, одетую в несуразную сиреневую пижаму с капюшоном, бывший лейтенант спецназа сообразил, что девчонка радикально влипла. По исламским стандартам, женщина после круиза вдвоем с мужчиной, считается либо женой этого мужчины, либо шлюхой. Если мужчина не мусульманин, то первый вариант отпадает. Остается второй. И для юниорки Фируз нет пути назад в родной Оман. Что дальше?
Настороженный взгляд миндалевидных темных глаз из-под сиреневого капюшона. И длинные ресницы хлопают, как крылья испуганной бабочки. Понятно, что девчонка из Южной Аравии привыкла, что все решения за нее принимает мужчина. Мужчина тут присутствует, причем единственный. Следовательно, он и должен решать, что дальше.
Тут бывший лейтенант спецназа вспомнил невеселую профессиональную притчу.
В чем сходство и отличие между коммандос и ассенизатором?
Сходство: и тот и другой убирают дерьмо, насранное обществом.
Отличие: ассенизатор не убирает дерьмо, насранное в политике.
Вот как раз дерьмо в политике. Фатально сломать жизнь не вполне совершеннолетней девчонке, просто потому, что так выгодно для PR в политике, а потом выбросить эту девчонку, как отработанный воздушный шарик после рекламной акции — это огромное дерьмо. Можно успокоить себя тем, что правоверные мусульманки воспитаны не по-человечески, что никакой человеческой судьбы у них бы все равно не было, что там, на аравийской родине, их используют или как машины для родов, кормления, и бытовой механизации, или как носителей террористических взрывных устройств. Мусульмане используют свой женский контингент именно так, а значит и мы, без интеллигентских глупостей о «правах человека, бла-бла-бла», будем использовать этот контингент для конструктивных целей военно-гражданской механизации.
Вроде бы логично. С точки зрения политика. Но не с точки зрения коммандос, который должен все это выполнять непосредственно, на месте. Ладно еще в ситуации, когда нет индивидуальных людей, а есть толпа «объектов». Но когда «объект» индивидуален, и разговаривает с тобой. Когда у этого «объекта» есть имя. Когда ты видишь, что он (она) абсолютно не при чем… Логика куда-то пропадает, получается огромное дерьмо, и как убирать это дерьмо — непонятно. Конечно, встречаются очень изобретательные люди — например, Гарри Лессер. Он в подобной ситуации устранил проблему чужими руками (заметим: руками тех, кто эту проблему создал), и «объекты» перестали разговаривать. Оставалось привязать к ним груз, бросить в море, и забыть. Позавидуем Гарри Лессеру, изобретательному парню. Но, тут другая ситуация, и проблема создана своими руками, поэтому не получится решить ее «по-лессерски», не запачкав при этом то, что в шутку называется «совестью». Придется решать как-то по-своему…
…Хорошо, что остались кое-какие навыки и штабные заготовки по работе с молодым пополнением в «горячих точках». Хэнк хлопнул ладонью по столу и объявил:
— «Что дальше?» — вопрос, конечно, интересный, но философский. Если практически, то никто не знает, что будет дальше с тобой, со мной, и со всей этой долбанной планетой. Поэтому философию отставим в сторону, и займемся вопросом: «Что сейчас?». Сейчас ситуация следующая: ты попала на швертбот «Сталкер» в стодневный экспедиционный проект. Это — совершившийся факт, и как такое получилось, мы обсуждать не будем. В принципе, таким швертботом можно управлять в одиночку, однако мне бы пригодился боцман, человек, способный выполнять функции палубной команды. Но, я не намерен настаивать на этом. Ты можешь быть просто пассажиром. Единственное требование — соблюдать внутренний распорядок корабля и правила техники безопасности на море. В остальном ты можешь делать, что хочешь, одеваться, во что хочешь, читать книжки и смотреть кино по Интернет, общаться с друзьями по SKYPE или что там у вас в Омане принято. Если ты хочешь молиться, и выполнять какие-то ритуалы — нет проблем. Если какие-то продукты ты не ешь — сообщи сразу. Про свинину и вино — я в курсе. Если ты решишь поплавать — валяй, но в рамках, опять же, правил безопасности. И последнее в аспекте распорядка: никаких претензий на секс с тобой у меня нет, так что не волнуйся. Теперь, что касается перспектив. За участие в проекте тебе причитается сумма…
Тут Хэнк черкнул фломастером на листе настольного блокнота две строчки, повернул блокнот так, чтобы Фируз видела, и продолжил:
— Первая строчка — для случая, если ты пассажир, вторая — если боцман. Выплата будет немедленно после экспедиции. Если тебе захочется уехать в какую-нибудь страну, то никаких проблем. У тебя будет паспорт с удобным гражданством, два года мы накинем, чтобы ты была совершеннолетней. Денег на первое время тебе хватит. Как-то так. Есть альтернативный вариант. Ты остаешься в стране нйодзу. В Лемурии, как это называет западная пресса. Тоже никаких проблем. Тебя ведь пригласила сюда королева Кинару. Решить что-то сейчас тебе надо только о твоей роли на корабле: пассажир или боцман. Остальное будет актуально только через сто дней. Если что-то неясно — спрашивай.
— Быть боцманом, все же, интереснее, — тихо сказала оманка, — с чего мне начинать?
— Со знакомства с графиком, — ответил он, — вот, слушай. Мы пройдем по внутреннему периметру мелководной банки Назарет, для контроля работы нашего сонара. Потом, программисты будут анализировать, что у нас получилось, а мы отдохнем два дня на Каргадосе. Потом, после корректировки софтвера сонара, мы выдвинемся восточнее, на средне-глубинную банку Норд-Родригес, которая лежит между островом Родригес и архипелагом Чагос. Там массив склейки трех подводных хребтов: Западно-Индийского, Аравийско-Индийского и Центрально-Индийского. Диспозиция понятна?