Г?ра

Тагор Рабиндранат

Так запомните же: попыток изменить наше общество мы не допустим ни от вас, ни со стороны иностранных миссионеров». — «Но почему?» — спросил тогда Пану-бабу. «Да потому же, почему мы покорно выслушиваем суровые наставления родителей и считаем унизительным для своего достоинства, когда с такими же наставлениями к нам обращается полицейский. Прежде сблизьтесь с народом, а потом уж приходите реформировать его — в противном случае даже хороший ваш совет может повредить ему».

Так фраза за фразой всплывал в памяти Шучориты весь этот разговор, и, неизвестно почему, прежняя боль все сильнее сжимала ей сердце. Под утро, вконец измученная, она снова улеглась в постель, прикрыла рукой глаза, стараясь забыться и уснуть.

Но лицо и уши ее горели, противоречивые мысли продолжали бурлить в усталом мозгу.

Глава двенадцатая

Когда Биной и Гора вышли на улицу, Биной попросил:

— Знаешь что, Гора, — иди помедленней. Ты вон какой длинноногий — мне за тобой не угнаться.

— Сейчас я хочу побыть один, мне нужно о многом подумать, — ответил Гора и быстро зашагал дальше.

Биной расстроился. Сегодня, вопреки своему обыкновению, он восстал против Горы, и теперь ему было бы легче, если бы Гора как следует отругал его за это. Буря разогнала бы тяжелые тучи, нависшие над их давней дружбой, освежила бы воздух, и он снова вздохнул бы полной грудью.

Однако это была не единственная причина, заставлявшая его страдать. Неожиданно появившись сегодня в доме Пореша-бабу, Гора застал там Биноя, который, по всей видимости, чувствовал себя легко и непринужденно, и, без сомнения, решил, что его друг — завсегдатай здесь. Ничего дурного в том, что Гора застал его в доме Пореша-бабу, конечно, не было. Биной считал для себя счастьем и большой удачей близкое знакомство с таким просвещенным семейством и недовольство Горы относил за счет его слепого фанатизма. Беспокоило его другое. От Биноя Гора знал, что тот никогда не был у Пореша-бабу. Встретив его там, — и особенно после того, как Бародашундори позвала Биноя в комнаты, чтобы похвастаться талантами своих дочерей, что, конечно, не укрылось от проницательных глаз Горы, — он, конечно, сделал свои выводы и пришел к заключению, что Биной лгал ему. И радость, которую принесло Биною знакомство с юными девушками, и благосклонное отношение к нему Бародашундори невольно омрачались тем, что Гора был явно настроен враждебно ко всей этой семье.

До этого дня ничто не мешало их дружбе. Разве только когда Гора увлекся учением «Брахмо Самадж», они немного — очень немного — отдалились друг от друга. Но это увлечение Горы быстро миновало. Для Биноя же, как мы уже говорили, идеи имели второстепенное значение. Как бы горячо ни отстаивал он свои взгляды, по-настоящему интересовали и привлекали его только люди. И вот теперь он боялся, что люди как раз и могут стать причиной его душевного разлада. С одной стороны, его неодолимо влекли теплота и радушие, царившие в доме Пореша-бабу. Ему никогда не приходилось ощущать такой радости бытия, как та, которую он пережил, находясь в гостях у них. Но с другой стороны, дружба с Горой была неотделимой частью его существования. Биной не мыслил своей жизни без дружбы с ним. До сих пор никому еще не удавалось овладеть сердцем Биноя так прочно, как владел им Гора. До сих пор вся жизнь Биноя проходила в чтении и философских спорах, в ссорах с Горой и в дружеских беседах с ним. В его сердце Гора царствовал безраздельно.

Что же касается Горы, то хотя у него и не было недостатка в почитателях, но единственным его другом был Биной. В характере Горы была одна странная особенность — он был в одно и то же время и очень общительным, и очень замкнутым человеком. По-настоящему близко он не сходился почти ни с кем из людей своего круга. Биной знал это, и сейчас, чувствуя, что новые знакомые произвели на него глубокое впечатление и что его неудержимо тянет познакомиться с ними еще ближе, он испытывал чувство вины перед Горой.

Биной сознавал, каким ничтожным должно было казаться Горе материнское тщеславие Бародашундори, демонстрировавшей Биною английские стихи, переписанные ее дочерьми,

и их рукоделия. Действительно, все это было достаточно смешно, и радость, которую мать испытывала оттого, что ее дочери немного знают английский язык, что гувернантка-англичанка хвалила их, что они удостоились внимания жены губернатора, вызывала лишь жалость к ней. И несмотря на то, что Биной понимал все это, он не мог презирать ее так, как Гора. Ему все нравилось в этом доме. Например, когда Лабонне — красавица Лабонне — с гордостью показывала ему переписанные ею стихи Мура, Биной и сам почувствовал прилив гордости. Бародашундори была очень далека от идеала современной женщины, хоть и прилагала все усилия, чтобы шагать в ногу с веком. Но Биною, который прекрасно видел всю тщетность ее потуг, Бародашундори нравилась. Его умиляли ее ничем не прикрытое тщеславие и претенциозность. Кому-нибудь дом, наполненный радостным девичьим смехом, где разливали чай, украшали вышивками стены, наслаждаясь в то же время чтением английских стихов, мог показаться совсем обыкновенным, но для Биноя он был удивительным. Никогда за всю его сознательную жизнь ничто не приносило ему большей радости, чем милый уют в семье Пореша. Он рисовал в своем воображении бесчисленные заманчивые картины, главными героинями которых были сами девушки с их нарядами и украшениями, с их шутками и забавами. Перед мальчиком, за чтением и теоретическими спорами не заметившим, как он вступил в юность, обыкновенный дом Пореша раскрылся новым и удивительным миром.

Биной признавал, что негодование Горы было вполне обоснованным. Впервые за все годы их дружбы между ними произошла действительно серьезная размолвка. И сейчас, идя домой унылой дождливой ночью, под небом, затянутым грозовыми тучами, прислушиваясь к редким раскатам грома, Биной ощущал на сердце страшную тяжесть. Ему казалось, что жизнь его вышла из привычной колеи и устремилась в каком-то новом направлении. Во мраке этой ночи их пути разошлись. Гора пошел одной дорогой, а он, Биной, — другой.

Угроза разрыва усиливает любовь. Сейчас, когда дружбе Биноя и Горы был нанесен первый серьезный удар, Биной понял, как крепко привязан он к Горе, как горячо любит его.

Биной пришел домой. Мрак, окутавший его жилище, показался ему особенно непроглядным, а безлюдный дом особенно пустым, и он совсем было собрался тотчас же пойти к Горе, но решил, что сегодня им будет трудно понять друг друга, и улегся спать.

Встав утром, Биной почувствовал себя легко и свободно. Вчерашние сомнения и тревоги показались ему совершенно беспочвенными. Почему, собственно, он решил, что дружба с Горой и знакомство с семьей Пореша несовместимы? Он даже улыбнулся при воспоминании о том, что пережил и передумал за ночь. Накинув на плечи чадор, Биной вышел из дому и быстро зашагал к Горе.

Гора в это время сидел внизу и читал газету. Из окна он видел, как Биной шел по улице, но, когда тот вошел в комнату, он даже не поднял глаз. Биной подошел к другу и, не говоря ни слова, взял у него из рук газету.

— Ты, видимо, путаешь меня с кем-то другим, — заметил Гора холодно, — ведь я — Гоурмохон, индуист, у которого тьма всяких предрассудков.

— Нет, это ты путаешь меня с кем-то, я — Биной, человек с не меньшим количеством предрассудков, — друг этого самого Гоурмохона.

— Беда в том, что Гоурмохон неисправим: он не считает нужным извиняться перед кем бы то ни было за свои предрассудки.

— И Биной точно такой же. Только он избегает навязывать кому бы то ни было свои предрассудки.

Слово за слово, между друзьями завязался горячий спор, и соседям не потребовалось много времени, чтобы понять, что это встретились Гора с Биноем.

— Почему, когда я спросил тебя в прошлый раз, ты сказал, что никогда не был у Пореша-бабу?

— Потому что я никогда прежде и не бывал там. Вчера я первый раз переступил их порог.