Габриэль Илиа Симус Финиган
Шрифт:
Так же ее возмущало количество тренировок, которым меня подвергали “изверги” и “садисты”, которые не иначе как по ошибке небесной механики являются моей семьей. Ха, тетя Паша, наша кухарка, каждый раз при встрече с дядей Джеймсом норовила отхлестать его полотенцем и в параллель читала ему лекцию о воспитании подрастающего поколения. Дядя только аккуратно блокировал все ее выпады и не обидно подтрунивал, прекрасно зная, что женщина просто за меня беспокоится. И кстати, разрешал ей меня баловать всякими вкусняшками. К тому же именно эта русская женщина учила меня готовить, приговаривая, что еще неизвестно какая мне девица попадется, вдруг она на кухне ничего уметь не будет, “так что на бабу надейся, а сам не плошай, Егорушка”.
Марисса в первые недели обживалась, хоть я и издергал ее совсем. Привыкала к окружению, да и ко мне, что уж там. А через пару недель начались и танцы. Движение за движением, новые ритмы, все это сплеталось в странные, непривычные фигуры у меня в голове. Теории не было, только практика. От простейшего вальса на раз-два-три и до сальсы.
Месяцы на удивление быстро собирались в годы. Выигранные соревнования заставили кубками всю стену в моей комнате, проигранные остались горькой памятью, но в какой-то момент все изменилось.
Бах! Бабах! Звон раздавался на весь дом и шел он из моей комнаты. А я самозабвенно крушил стену с наградами. А когда устал, сел на пол и серьезно задумался. Все вот это, это все не то. Это все не танец. Это заученные, зазубренные движения и фальшивые улыбки. Я тогда сидел на полу и вспоминал танец дяди Джеймса с тетей Алисией. Вот тогда был танец. Они действительно были одним целым. Танцевали так, будто говорили между собой, открывались друг другу. Забавно, сколько таких вот речей я слышал за свою карьеру, да только ни разу так и не получилось ни с кем из партнерш “поговорить”. Толи я не умею правильно “сказать”, толи они не умели “услышать”. Но как в стену. За размышлениями я вдруг услышал тихие шёпотки:
– Нервный срыв? – Дядя Джеймс спросил у Мариссы, которая так и осталась моим тренером, хоть и не прекратила выступать.
– Сама не понимаю, ведь все отлично! – Шёпотом возмутилась она в ответ.
– Довели мальчика, злодеи! – Яростно выдохнула тетя Паша и занесла руку с полотенцем над светлой головой Джеймса.
– Нужно увеличить время медитаций. – Голос дяди Роджера ни с чем не спутать.
– Просто оставьте парня в покое на пару недель. – Прошептала тетя Алисия. Я скосил глаза. Дядя Джеймс в женском халатике, тетя Алисия в банном полотенце, оба мокрые. Блин, как бы не на самом интересном месте их прервал. Хмыкнув про себя я спросил:
– Почему вы до сих пор не женаты? – и внимательно посмотрел на мокрую парочку. Они вместе столько лет, но маются всякой фигней.
– Эм, это не так просто объяснить, племяш... – начал дядя, но я его перебил.
– Не мямли. Четко и внятно. – О, сколько раз я это слышал в свой адрес и с каким удовольствием сказал дяде. – Ты чего-то боишься? Тетя Алисия чего-то боится? Вы столько лет вместе, столько пережили. Да по вашим шрамам можно десяток детективных боевиков написать. Оба более чем обеспечены, а главное, даже после стольких лет любите. Так почему вы не женаты?
– В тех кругах, где мы работаем, не принято иметь семьи... – отпустив остальных плавным взмахом руки, тетя Алисия прошла в комнату и присела на кресло. – И с чего ты взял, что любим? Столько лет прошло. – Она откинула мокрые волосы с лица и как-то ехидно взглянула на дядю.
– Видел вчера, как вы танцевали после ужина. Годы прошли, но ничего не изменилось. Тот же разговор, о том же и с прежним чувством. Я танцор, меня не обмануть.
– Тьфу ты черт, еще один, – тихонько ругнулся Джеймс. – Ну нельзя нам жениться, как ты не поймешь?
– Да все вам можно. И про семью мне не говори. Я ваша семья. И твоя и ее. Я болел тогда сильно, но даже в бреду чувствовал ее руки на лбу. Как и твои. А все эти страхи, что кто-то узнает... Так все кому надо и так знают и давно. Или ты думаешь, тетя Алисия просто так учит меня работать с базами данных и взламывать компьютерные системы? Или ты тешишь себя надеждой, что я до сих пор не знаю, чем именно вы занимаетесь? Я понимаю, что наемникам нужно быть осторожнее, но не настолько. Помнишь тех, что хотели меня украсть три года назад? У них не было душ. Они были “пустые”. Нет эмоций, нет своего мнения по многим вопросам, только основные инстинкты и некоторые желания. У нашей группы все нормальные. И я считаю, что это из-за меня. Все вы растили меня, учили, вкладывали в меня знания и надежды, и это позволило не скатиться в существование. Так может хороший опыт нужно взять на вооружение? И, в конце концов, сколько можно? Я не ваш ребенок, к сожалению. Родите своего, я не буду ревновать. Давно хотел братика или сестренку.
Они так и не поженились, а вот ребеночка все-таки родили. Ричард сейчас учится в Англии, так что весь этот ужас его так и не коснулся. Он вообще рос обычным ребенком, без особых желаний, даже мечты у него так и не появилось. Его пытались муштровать, как меня в его возрасте, и даже что-то получилось, но как-то без огонька, как будто весь запал вышел на меня. Впрочем, лучшие учителя, это лучшие учителя, так что своих сверстников он опережает сильно, как умом, так и чисто физически.
А я? Со мной все пошло совсем не по накатанной. После того срыва, во мне что-то изменилось. Я стал искать новую партнершу, но ничего не получалось. Тогда мне пришла мысль, что танец это же движение, а какое оно будет, какой узор нарисует, это дело другое, и я потопал на поклон к дяде Рю и он не отверг мою мысль сходу, а прислушался. Объяснял я путано и не очень-то понятно, но он решил попробовать. Так я оказался на посыпанной песком круглой площадке с завязанными глазами, а напротив меня стоял старый китаец.
Я перестал выступать на конкурсах и соревнованиях. Всего себя я посвятил новому танцу с совсем другими партнерами. И дядя Рю был лишь одним из них. Поначалу я получал только синяки и вывихи, но это, в общем-то, нормально. Зато больше времени посвятил “разглядыванию пупка”. Сама по себе эта медитация не несет ничего, кроме одного нюанса. Концентрация на второй чакре. Через полгода постоянной боли и до меня доперло, что нужно совместить “разглядывание пупка” и тайчи. Вторая чакра пульсировала, шестая чакра пульсировала, и от этого начинался “зуд”. День за днем проходили в попытках заглянуть за грань неизведанного явления, когда я смог сконцентрироваться на второй чакре сильнее, чем обычно и, она будто прыгнула на меня.
Короткий полет моего сознания в район кишечника и вот я нахожусь в переплетении цепей. Чем-то это было похоже на работу нервной системы, но не совсем. Сигналы шли всегда по одним и тем же траекториям, и через некоторое время я понял, что это каналы, в некотором роде. Чуть отстранившись, я увидел всю систему, и она выглядела как человеческое тело. Имела общий фон, практически незаметный, но он все-таки был, имела каналы передачи энергии, основные и второстепенные узлы, и связь с чем-то, чем я и являлся. В смысле, сознанием. Год ушел на то, чтобы разобраться в этой системе, но оно того стоило. Заживить царапину или синяк? Пара минут. Трещину в кости? Минут сорок, от силы. Прыгнуть на три метра в высоту? Да легко. Но все это меркло перед насыщением мозга этой невероятной энергией. Я смог запомнить “Войну и мир”, к сожалению, только в виде картинок, и текст все равно пришлось читать “с листа” чтобы осмыслить. Скорость восприятия при насыщении стала нереальной, и я наконец-то смог танцевать с дядей Рю. Не драться, а передать своими движениями и чем-то вроде ментальных посылов все, что хотел ему сказать.