Гаданье на кофейной гуще
Шрифт:
«Ага, это народная мудрость так проявляется», – хихикнула про себя Лера, но вслух произносить этого не стала.
Поднявшись на высокий пятый этаж старинного серого дома, Тимофеевна решительно нажала кнопку и бросила взволнованный взгляд на Леру. По ее раскрасневшемуся лицу и то, как она поджимала губы, Лера поняла, что женщина волнуется. Она нервно взбила ряд цветастых воланов на груди и разгладила на бедрах серую юбку.
– Выдыхайте, Тимофеевна, вы красавица!
– Правда? – с надеждой спросила коллега. – Я ведь была в него влюблена в училище,
Дверь распахнулась, и обе женщины ахнули. На пороге стоял шикарный представитель сильной половины человечества. Возможно, лучший из этой самой половины. Тонкая футболка облегала накаченный торс, со всеми его рельефами, а длинным ногам позавидовал бы танцовщик балета. Светлые, слегка волнистые волосы обрамляли красивое лицо, на котором выделялись большие карие глаза.
Парень улыбнулся, продемонстрировав такие белые зубы, что Лера невольно провела языком по своим, в надежде сделать их, хоть чуточку белее. Он был похож на сказочного принца. Во всяком случае, Лера именно такими и представляла принцев, когда читала в детстве сказки.
– Здравствуйте, девушки, проходите! – произнес он бархатным голосом. Голос произвел на Леру еще большее впечатление, чем внешность. Она уже готова была следовать за ним, хоть на край света, хоть на дно моря, как крыска за Нильсом с его волшебной дудочкой. – Кажется, одна из вас носит прекрасное имя Вера?
– Да, да! Вера – это я. А это моя коллега по работе – Валерия. – С придыханием промолвила Тимофеевна.
– Очень приятно, – принц взял Лерины пальцы и слегка сжал их в своей ладони, пристально взглянув ей в глаза. – Харитон Кузьмич ждет вас.
От взгляда этих глаз, Леру бросило в жар: «Неужели у ювелира Харитоши этот красавец работает дворецким? Правильно сделала, что брюки надела». – Похвалила она себя. – Может, лицом я и не писаная красавица, но на фигуру пожаловаться не могу».
Лера осмотрела прихожую: потертые обои, старый шкаф с тусклым зеркалом посередине. Пыльный одинокий плафон уныло освещал длинный коридор, в торце которого находились широкие двойные стеклянные двери. Туда они и прошествовали во главе с длинноногим принцем.
– Харитон, я привел гостей! – провозгласил молодой человек.
«Точно, дворецкий! – с грустью констатировала Лера. – Хотя, какая разница, кем работает человек? У нас все профессии важны. А мне, уж, вообще не должно быть никакого дела до этого красавца. Я сюда случайно залетела. А, может, меня судьба привела?» – Что-то ёкнуло внутри, словно нашло отклик на девичьи мысли.
Харитон дернулся навстречу, скорчил странную гримасу, но со стула своего не поднялся. Так и остался сидеть за круглым столом, покрытым старенькой скатертью. Его большая седая голова, склоненная набок, слегка тряслась. Он провел рукой по белым кудрям, скрывая волнение. Но предательская слеза покатилась по сухой щеке, символизируя, то ли радость встречи, то ли старческую сентиментальность. Лере хотелось думать, что это встреча так повлияла на старика. Тимофеевна, похоже, тоже так подумала и засуетилась, заспешила в объятия старого друга. И только подойдя вплотную к нему, вздрогнула, поняла, что не так что-то с ее Харитошей.
Он тянул к ней левую руку, правая, упав со стола, безжизненно повисла. Рот его скривился, словно старик собирался заплакать, как маленький мальчик.
«Этого еще не хватает!» – испугалась Лера.
– Харитоша, миленький мой, да что с тобой стряслось? – Тимофеевна опустилась перед ним на колени и стала гладить его руки.
– Нет больше прежнего Харитоши. Вот половина от меня только и осталась. – Просипел старик.
– Ну, какая же половина? Что ты, родной мой! Ты еще красивее стал. Ах, как же все были в тебя влюблены. А ты знал это, знал. Тебе нравилось наше всеобщее обожание.
– Ну, ты, Верочка, мимо меня смотрела.
– Это тебе так казалось. Я боялась, что если встречусь с тобой глазами, то так на месте и умру. Замуж вышла и сына родила, а жить так нормально и не смогла. Все о тебе думала.
Старик, смотрел на женщину выцветшими слезящимися глазами, тихо покачивая головой. А потом произошло настоящее чудо, от которого Лера чуть не грохнулась в обморок.
Харитон резко отодвинул от себя стул, и поднялся на ноги, достаточно уверенно на них опираясь, как заметила Лера. Лицо его утратило свою асимметрию, стало ровным, спокойным и почти красивым, как может быть красиво лицо мужчины, не лишавшего себя житейских радостей.
– Ох! – схватилась за горло Тимофеевна, и плюхнулась на стоящий рядом стул. Коробку с тортом она прижала к себе.
– Вера Тимофеевна, давайте домой пойдем! – заскулила Лера.
Ей совершенно не нравилось это представление. Первая часть марлизонского балета удалась и произвела нужный эффект. А что еще задумали эти шутники.
– Я напугал вас, дамы? – продолжал развлекаться Харитон Кузьмич.
Его дворецкий стал у дверей, загородив собой путь к отступлению.
– Костя, налей девочкам вина, пусть расслабятся, – обратился Харитон к помощнику. – Или, может, хотите чего покрепче?
– Да что ты за цирк тут устроил, Харитон? Скучно на старости лет стало, развлечения требуются? Я к тебе по делу пришла, как к ювелиру, а ты тут представления даешь? Торт мы с тобой, Лера, и у себя дома съедим. Пошли, девочка, и я про свои дела вспомнила, – Тимофеевна решительно поднялась, пытаясь придать коробке первоначальный вид.
Константин внес в комнату поднос с двумя бокалами и протянул их женщинам.
– Ну, уж, нет! После всего, что ты тут устроил, я пить не буду в твоем доме.
Легкое удивление мелькнуло на лице Константина, он перевел взгляд на хозяина, – или кем там ему приходился Харитон – тот только дернул плечом.
«Точно, что-то подсыпали в вино!» – подумала Лера.
– Веруша, прости старика! – вдруг раскинул руки в стороны Харитон, намереваясь обнять бывшую сокурсницу. – Ну, каюсь, не давала мне покоя твоя гордыня. Все девчонки готовы были по одному моему движению головы бежать за мной, а ты даже не дала списать конспект по политэкономии.
– У меня его не было, – улыбнулась Тимофеевна. – Ты, Харитоша, глупости не городи – покоя ему не давала. Да ты меня и не замечал тогда. Понять не могу, зачем ты сейчас так шутить вздумал. Уж, сколько лет прошло…