Гадание на кофейной гуще
Шрифт:
— Нет тут этого кофе, поняла? Нет!
— А у кого он? — настаивала я.
У меня было странное чувство. Я словно видела себя со стороны и удивлялась собственной бестактности, однако остановиться не могла.
Как ни странно, коллеги дружно начали обшаривать свои вещи, словно обрадовавшись поводу отвлечься. Банки нигде не оказалось. Тогда я поискала глазами Николая Андреевича. Он сидел за шкафом в состоянии полной прострации и выглядел совершенно растерянным. Он терпеть не мог непредвиденных ситуаций, заставляющих срочно что-то решать, и его обычной тактикой было устраниться.
— Я отвезу Лильку домой, ладно? — обратилась к начальнику я.
— Да, — согласился он, хотя, скорее всего, меня даже не слышал.
Разумеется, я не потащила подругу к Аэлите, а привела к себе. По дороге она худо-бедно держалась, а в квартире совсем расклеилась.
— Я убила его! — стонала она. — Я отравила его бледной поганкой!
— Послушай, — не выдержала я, — ты-то тут при чем? Говорила я, а не ты.
— Ну и что! — настаивала она. — Это я придумала, что его надо убить! И бледную поганку придумала тоже я! Тебе хорошо, ты не при чем, а я его убила!
На всякий случай я предпочла уточнить:
— Ты что, и впрямь подсыпала ему яд?
— Конечно, нет! — от изумления у нее даже высохли слезы. — Наоборот!
После того, как ты мне все объяснила, у меня словно камень с души свалился. Я поняла, что не хочу им ничего плохого. Ни ему, ни ей. Но было уже поздно. Заклинание уже было произнесено, и взять его назад невозможно. Оно стало действовать само по себе, понимаешь?
Вообще-то, Лилька с детства была суеверной. Дернул же меня черт сунуться со своей психотерапией! Что теперь делать?
Я заставила подругу выпить мамино снотворное. У нас дома как раз довольно тяжелый период, связанный с мамиными проблемами. Она скоро выходит на пенсию, и вообще… Ну, она стала довольно раздражительной, и бессонница появилась. Папа сглаживает острые углы, однако ему тоже нелегко. Да еще Димка выкинул финт. Ему девятнадцать, а он завел себе девицу на восемь лет старше, да еще с ребенком. Впрочем, девиц с ребенком не бывает, так? Просто мама зовет ее «эта девица», вот я и привыкла.
Лилька заснула, а я вытащила «Справочник грибника» и открыла раздел «Ядовитые и несъедобные грибы». Зачем? Сама не знаю. Только смущало меня странное совпадение нашей беседы с реальностью. Я лично за всю свою жизнь не встречала человека, насмерть отравившегося грибами, и вдруг за десять дней подобное происходит дважды — сперва в фантазиях, потом на самом деле. Ну, не ведьма же я, правда, убивающая словами? Значит, случайность. Сорвал, значит, в субботу утром эту бледную поганку, вечером съел и умер. Кстати, Андрей утверждает, что внимательно проверил все собранные грибы, а он и впрямь большой специалист. Проглядел? Да, но почему ели трое, а подействовало на одного?
Справочник сообщал:
«Бледная поганка — самый опасный гриб. В средней полосе встречается редко. По внешнему виду ее легко отличить от съедобных грибов, но менее опытные грибники иногда принимают ее за шампиньон. Бледная поганка содержит сильнейший яд — феллоидин, сохраняющий свою токсичность даже после варки при температуре 100 градусов. Он не растворяется в воде, сохраняясь в грибных тканях. Первые признаки отравления этим грибом появляются через 10–12 и даже через 30 и более часов после принятия его в пищу. Появляются головная боль, головокружение, нарушение зрения, судороги в конечностях. Ощущается сильная жажда, жгучая боль в желудке, затем рвота и сильный понос. Пульс ослабевает, температура снижается до 35 градусов, холодеют конечности. Затем приступы несколько утихают, но через два часа возобновляются. При несвоевременной помощи в 90 случаях из 100 пострадавшие погибают».
Я представила себе, какие мучения перенес бедный Сережка, и мне стало тошно. Никогда бы не подумала, что существуют настолько страшные грибы! «При несвоевременной помощи»… А откуда взяться своевременной, если признаки отравления появляются… через сколько? 10–12, и даже 30 и более часов. Я надеялась, что это не так. Я надеялась, они появляются сразу. Тогда стало бы ясно — случайность. Съел в субботу отраву и сразу заболел. Однако теперь, в свете новых знаний, я обязана посмотреть правде в глаза. Не хочу, но надо.
Предположим следующее. Нашу с Лилькой болтовню кто-то услышал. Кто? Да любой человек из ее или моего сектора. Мы сидели в отгороженном уголке и потому никого не видели, но в связи с переездом вещи стояли не на своих местах, а люди сновали туда-сюда. Каждый мог примоститься где угодно, не вызвав удивления окружающих. Примоститься и обнаружить, что две дуры обсуждают весьма любопытные материи. Потом он (или она) отправился в выходной день в лес и нашел эту самую бледную поганку, по Лилькиному гениальному предложению высушил ее, потолок в порошок и подсыпал Углову в банку с кофе. Кофе тот пил с перцем, так что вкуса отравы не почувствовал. Скорее всего, яд подсыпали в пятницу, то есть ровно через неделю после нашей с подругой беседы. Подсыпали в пятницу, а симптомы отравления появились в субботу, поскольку феллоидин действует не сразу.
Есть ли в нарисованной мною картине несообразности? Похоже, нет. Имел ли, например, убийца возможность незаметно осуществить свой (вернее, наш) план? Да запросто. Нам временно были выделены чужие столы, и мы в них постоянно путались. Открывали не свой ящик и тому подобное. Никто не обратил бы внимания на коллегу, шурующего в вещах Углова. Тем более, позаимствовать без спросу кофе особым криминалом не считалось. Сережка всем его предлагал. Но среди нас не нашлось любителей острых ощущений, и мы отказывались. Так что была почти полная гарантия, что яд достанется именно ему.
Я вздрогнула. Все рассуждения основывались на том, что преступником был кто-то из наших. Либо из моего сектора, либо из Лилькиного. Посторонний исключался. Он мог бы зайти к кому-нибудь из нас, по делу или просто так, но слоняться в одиночестве… Нет, вряд ли. Разве что Сергей Сергеевич. Он часто к нам забредал и так достал всех поучениями, что мы изо всех сил старались его не замечать. Кстати, видела ли я его в пятницу? Видела. Он подошел ко мне и спросил что-то странное. Да, он спросил, довольна ли я тем, сколько получаю, и не хотелось бы мне получать больше. Я ответила, что больше получать, наверное, хотелось бы каждому, однако вряд ли это реально. Как бы там ни было, Марченко в тот день у нас появлялся.
Я тряхнула головой. Все это чушь! Кому надо убивать Сережку? Он со всеми замечательно ладил. Да, а кому надо было красть банку с кофе? Или она просто затерялась? Если так, то при переезде должна найтись. Нет, не верю, что среди нас есть убийца! Лучше буду верить в совпадение. В конце концов, они действительно иногда случаются.
Вечером я рассказала о происшествии своим, не умолчав и о собственной в нем загадочной роли.
— Бедные девочки, — обнял меня папа. — Вы всерьез думаете, что это вы накаркали? Ладно, Лилька, она экзальтированная особа, но ты-то, Танька?