Гадкий рыжик
Шрифт:
– Сандро, ничего у меня не болит, – проскрипела Милена не желающим подчиняться голосом. – Под тобой девушки что никогда сознания от удовольствия не теряли?
– Ну, знаешь ли… Вообще-то, нет. Ты напугала меня, – растерянно ответил Сандро.
– Ну, а я-то как напугалась, со мной это тоже в первый раз, – улыбнулась Милена. –До сих пор такое чувство, что как в невесомости.
– Очень рад за тебя! А меня до сих пор трясет оттого, что я решил, что повредил тебе из-за своей злости.
– На что хоть злился?
Сандро откинулся на постель рядом.
– На тебя, на себя, на договор наш дурацкий. Теперь уже неважно. Останешься до утра?
– Прежде, чем предлагать, учти, что я теперь только спать способна.
– Согласен. Давай, я тебя в душ сношу, и будем спать.
Сандро мыл её тело, осторожно скользя руками по следам, что оставили на нежной коже его грубые пальцы и губы, по ссадинам от его щетины. Затем отнес её в постель и обвил своим телом, как коконом. Милена пыталась думать о произошедшем, но усталый мозг объявил полную забастовку и выключил свет.
19
Сандро почувствовал, как Милена осторожно выбирается из его объятий.
– Куда ты? Ещё такая рань… – спросил он хриплым со сна голосом.
– Я пойду. У меня, правда, срочная работа. – Она не смотрела на него.
Сандро просто ощущал, как она выстраивает между ними стену: невидимую, но от этого не менее прочную.
– Я отвезу тебя.
– Не надо! Тут совсем рядом, и пройтись перед работой полезно, мне ещё целый день сидеть. – Милена одевалась, старательно избегая его взгляда.
– Я могу позвонить тебе сегодня вечером? – поднимаясь, спросил он.
– Эм-м… Ты знаешь, я буду занята всю неделю. – Она врала, и Сандро это отчетливо слышал. – Может, ближе к выходным.
– Хорошо. Хочешь кофе?
– Нет, я побегу.
– Милена, посмотри на меня, пожалуйста. – Сандро чувствовал, что опять начинает злиться.
Милена повернулась и даже подошла на пару шагов.
– Что не так? Ты все же обиделась на меня за вчерашнее? – Сандро смотрел в её золотисто-зеленые глаза, пытаясь пробиться сквозь стену, что она уже успела возвести.
– Сандро, я не обиделась, и мне даже понравилось, что ты был таким… диким. Просто всё это слишком… как-то интенсивно для меня. Да и для тебя, я думаю, тоже. Не стоит нам видеться так часто. И спать в одной постели тоже не стоит. Это слишком… интимно.
– Черт, я не понимаю, Милена! Трахаться со мной до потери сознания – это не интимно, а спать в одной постели – уже перебор? Что со мной не так?
– Дело не в тебе, а во мне! Да не усмехайся ты так! Знаю, как тупо это звучит. Но я не хочу к тебе привязаться! Тебе ведь так же, как и мне, очевидно, что ничего, кроме постели, между нами быть не может. Мы ведь даже говорить не можем просто, чтобы не кусать и не обижать друг друга. И поэтому, думаю, ты должен понять, что я хочу избежать лишней боли для себя, когда ты решишь, что с тебя достаточно наших встреч. Поэтому я не хочу ни сна в одной постели, ни совместных завтраков и ужинов. Ничего, что бы потом причинило мне боль. Разве ты считаешь себя вправе на меня за это злиться?
– Я злюсь не из-за этого! Меня просто бесит то, что ты не оставляешь ни одного шанса на то, что все может сложиться по-другому! Почему бы тебе не допустить, что между нами может быть что-то большее, чем просто классный трах?
– А почему бы тебе не допустить, что мне просто не нужно ничего больше?
– Почему? Потому что один мудак причинил тебе боль, и ты решила, что гораздо проще больше не пытаться?
– Ты не смеешь так говорить о Стасе! – закричала Милена. – Тебе и близко с ним не сравниться!
– А мне и на хрен не надо с ним равняться! Не хочу быть ничем похожим на ублюдка, сделавшего такое с тобой!
– Заткнись! Ты ничего не знаешь! Я ухожу!
– Правильно, давай, беги! Потому что я больше не хочу быть твоим заменителем члена на батарейках! Как решишь, что тебе нужно от меня что-то ещё, кроме моего члена, – приходи!
Милена вылетела из квартиры, хлопнув дверью, а Сандро стал метаться по квартире, круша все, что попадалось под руку. Поговорили, мля!
А ведь он шёл вчера с четким намерением изменить их отношения. Вот и изменил! Он хотел сказать ей, как она нужна ему. Сандро всегда думал, что поймет, когда подобное начнет происходить с ним. Что это чувство будет медленно расти и крепнуть в нём день за днём, пока однажды он не поймет – вот это наверняка та самая женщина, с которой он хотел бы провести всю оставшуюся жизнь. К ней он бы возвращался каждый вечер и просыпался в одной постели каждое утро. Что именно её он хотел бы видеть беременной своим ребенком. Что его не будет раздражать её присутствие в каждом моменте его жизни.
С Миленой ничего подобного не было. Просто, вернувшись домой после того, как отвез её, он весь вечер блуждал по дому, не зная, куда себя деть. Ему не хотелось пойти в клуб и напиться. Не хотелось найти другую женщину на этот свободный вечер. Дело было не в том, что ему не хватало общества или секса. Ему не хватало именно её. Он действительно нуждался в ней. С трудом заснув в тот вечер, он проснулся утром и осознал, что больше никогда не хочет просыпаться без нее. Не просто в одиночестве, а именно без НЕЁ! И что он вовсе не хочет следовать их тупому договору.
Твою мать! Он знал, что разговор не будет простым, и ему понадобится, может, не один день на то, чтобы изменить её отношение к нему, ведь они начали совсем не с того. Но того, что этот чертов разговор превратится в полное фиаско из-за того, что он, не выдержав, затронет её отношения с мужем, Сандро точно не ожидал. Ведь понятно, что в эту часть своей жизни она его впускать была не намерена с самого начала. Какой бес его за язык тянул?! Разве не мог вообще не касаться этой темы? Но он взбесился еще вчера, когда она хотела уйти в лифте. Хотя он ведь специально преувеличенно мило беседовал с этой пустоголовой курицей – хотел взглянуть на реакцию Милены. Хотел вывести её из равновесия, заставить показать, что он ей не безразличен.
Но когда она просто решила уйти: без эмоций, без резких слов – вот просто так захотела и передумала, он пришёл в ярость. Потому что увидел: за эти пару минут она приняла для себя какое-то важное решение, и явно не в его пользу. Отчаянный страх, что она уйдет, обратился безумной жаждой. Он обладал ею так, как будто это их последний раз, теряя разум и вкладывая всего себя в это безумие. Когда она вдруг обмякла в его руках и, кажется, перестала дышать, он заледенел от страха. Естественно, ни о каком серьезном разговоре после такого не могло быть и речи.