Галактика в огне
Шрифт:
Кассар радовался любому улучшению в боевой машине, но где-то в глубине души возникало негодование при мысли, что кто-то другой прикасается к его титану. Нитевидные датчики интерфейса глубже проникли в его мозг и послали внезапную волну холода. Системы титана словно стали частью тела модератора. Плазменный реактор тихонько тикал на холостом ходу, и по команде посредника его сдерживаемая мощь была готова излиться в боевой ярости.
– Двигательные системы немного ослабли, – сказал Кассар самому себе и
Он уважал мощь и величие «Диес ире» как воплощение силы самого Императора. Сначала он не воспринимал всерьез утверждения Ионы Арукена и насмехался над его предположением, что титан обладает душой, но со временем это становилось все более и более очевидным, и не зря выбор святой пал именно на него.
Божественное Откровение оказалось под угрозой, и верующим приходится себя защищать. Кассар едва не засмеялся, едва эта мысль оформилась в голове, но то, что произошло на медицинской палубе, лишь укрепило его убежденность в правильности выбранного пути.
Титан был воплощением силы, олицетворением божественной ярости, машиной Бога, которая несла справедливый суд Императора грешникам Истваана.
– Император защищает, – прошептал Кассар, и его голос проплыл перед глазами, как еще одна полоса неяркого света. – И разрушает.
– И сейчас тоже?
Кассар вздрогнул, и системы титана отступили вглубь его сознания. Неожиданно испугавшись, Титус приподнял голову, но тотчас облегченно выдохнул, увидев напарника, Иону Арукена.
Арукен щелкнул выключателем, и в рубке стало светло.
– Титус, тебе надо быть осторожнее, неизвестно, кто может тебя услышать.
– Я осуществлял проверку систем перед сражением, – заявил Кассар.
– Ну конечно, Титус. Если бы принцепс Турнет услышал, что ты высказываешь такие мысли, тебе бы здорово досталось.
– Мои мысли касаются только меня, Иона. Даже принцепс не может запретить мне думать.
– Ты в самом деле в это веришь? Брось, Титус. Ты прекрасно знаешь, что пропаганда нашей веры не приветствуется на корабле. На медицинской палубе нам повезло, но угроза никуда не делась. Наоборот, опасность становится все ближе.
– Теперь мы не можем повернуть назад, – сказал Кассар. – Особенно после того, что мы увидели.
– Я уже не уверен, что я что-то видел, – уклончиво заметил Арукен.
– Ты шутишь?
– Нет, – буркнул Арукен, – я не шучу. Послушай, я говорю это тебе, потому что ты хороший человек и «Диес ире» пострадает, если тебя здесь не будет. Машине нужна хорошая команда, а ты – ее часть.
– Не увиливай от темы, – одернул его Кассар. – Мы оба понимаем, что на медицинской палубе произошло чудо. Ты должен принять это, прежде чем Император войдет в твое сердце.
– Титус, я слышал кое-какие сплетни на палубе, –
– Ну и пусть подозревает.
– Ты не понимаешь. В бою мы всегда были отличной командой, а если мы… ну, не знаю… попадем под замок или, еще хуже, команда распадется, а для «Диес ире» не может быть лучшего экипажа, чем мы. Нельзя, чтобы вера мешала нам работать. От этого может пострадать Великий Крестовый Поход.
– Моя вера не позволяет мне идти на компромисс, Иона.
– Ну, вот опять. Твоя вера.
– Нет, – решительно тряхнул головой Титус. – Это и твоя вера, Иона, только ты сам этого еще не понимаешь.
Арукен ничего не ответил и плюхнулся в свое кресло, а затем кивнул на приборную панель:
– Как она себя чувствует?
– Хорошо. Реактор работает ровно, а система наведения реагирует быстрее, чем когда бы то ни было. Механикумы кое-что доработали, так что появилось несколько дополнительных звонков и свистков, чтобы не скучать.
– Титус, ты так говоришь, будто это плохо. Механикумы знают, что делают. В любом случае, я слышал, что до спуска на поверхность осталось двенадцать часов. Мы будем поддерживать Гвардию Смерти. Принцепс Турнет соберет нас на инструктаж через несколько часов, но, похоже, опять предстоит провести предварительную бомбардировку, чтобы напустить страху на врагов. Как тебе это нравится?
– Мне вообще нравится сражаться.
– «Диес ире» тоже любит, когда вокруг порхают снаряды, – сказал Арукен.
– Это напоминает мне, почему я был так горд собой, – сказал Локен, окидывая взглядом воинов штурмовой группы, собравшихся на пусковой палубе «Духа мщения». – Я гордился принадлежностью к Морнивалю и тем, что я – часть всего этого.
– А я и сейчас горжусь, – отозвался Торгаддон. – Это мой Легион. Это не изменилось.
Локен и Торгаддон, полностью экипированные и готовые к высадке, стояли во главе отряда Астартес. Здесь присутствовало более трети Легиона, тысячи воинов, готовые к битве. Рядом с ветеранами Локен видел и недавно принятых новичков, штурмовиков с цепными мечами и громоздкими прыжковыми ранцами, и воинов отряда огневой поддержки, несущих тяжелые болтеры и лазганы.
Сержант Лахост продолжал инструктировать команду связистов, в очередной раз объясняя важность сохранения связи с «Духом мщения» в тот момент, когда они приземлятся в Хорале.
Апотекарий Ваддон проверял и перепроверял медицинское оборудование, нартециум со связкой щупов и редуктор для забора геносемени у павших воинов.
Йактон Круз, занимавший должность капитана так долго, что достиг невиданного для Астартес возраста, и до сих пор считавший себя воином, назидательным тоном вещал группе новичков о былой славе Легиона, которую они должны поддерживать.