Галоп
Шрифт:
Кое-как восстановив зрение, майор Строг посмотрел наружу, но кочевье уже осталось позади, а под ними снова был неровный лесной ковер. Он оглянулся назад, окидывая взглядом бойцов, и увидел взъерошенного, злого Карнеги. Это еще что за новости?
Внутренность маленького вертолета устроена так, что в нем всего три ряда кресел. Два передних – мягкие пилотские. Или, как в данном случае, пилотское и командирское. Плюс четыре пассажирских. Жестких и съемных. Есть еще откидные турели для пулемета, закрепленного на потолке салона, термос, место для продуктов и боеприпаса и аптечка. Вот и вся роскошь, не считая огнетушителя, лебедок с тросами для десантирования и прочих совершенно утилитарных вещей. То есть никакой кабинки для исповедания, а выяснять при всех отчего у Карнеги такая злая рожа в данный момент
– Ну, парни, штаны у всех сухие?
– У меня мокрые, – заявил Чива. – И еще грязные.
– Ничего, на базе отмоешься!
– Вы тоже, господин майор.
Кто-то хихикнул.
– Придется войти в трою компанию, – поддержал сержанта Строг. После боя надо дать ребятам возможность расслабиться. – Карнеги тоже захватим. Больше никто не хочет? Ну, смотрите, время передумать еще есть.
Рядового Булыгу он знал плохо. То есть не сказать, что не знал совсем. Личного состава немного, поэтому про каждого он хоть что-то, да знал. Про одних больше, про других меньше. А этот булыга был каким-то незаметным, что ли. Он не выделялся и не стремился к этому, держась в тени. Исполнительный, дисциплинарных взысканий не имел, но и рвения в службе не проявлял. Другими словами, он был из тех, кто не любит службу. Не его это, душа к ней не лежит, хотя сюда старались отбирать тех, кто подпадает под категорию «боец», без всякой иронической подоплеки или издевки, что часто встречается в земных подразделениях, где отбор не такой строгий. Однако психологи, без участия которых не проходит формирование ни одной внеземной части, имеют свои виды и резоны, так что присутствие среди сорвиголов эдакого тюфяка, наверное, чем-то оправдано.
Однако майор совсем не считал Булыгу никудышным солдатом. Наоборот, даже присматривался к нему на тот предмет, чтобы потихоньку тянуть его на отделение. Парень спокойный, без закидонов, себе на уме, можно даже сказать, хозяйственный и обстоятельный. Но позже эту затею оставил. Хозяйственные должны служить по хозяйственной части, а не боевым подразделением командовать. Здесь не обоз и не богодельня.
Однако ж гибель солдата – а именно такая гибель – произвела на Строга впечатление. Конечно, в настоящих боевых условиях мало ли что случается. И слизняков, и лягушек всяких жрать приходится, и пить из лужи, но человечина – это уже за гранью. Хотя, честно говоря, слухи такие в дивизии ходили, когда они на Соляных полигонах корячились. Тогда как раз несколько солдат пропало. Правда, официально считалось, что они погибли на скалах; расщелин и дыр всяких там не счесть. Лично он тогда считал, что слухи эти распускаются намеренно, чтобы народ не расслаблялся. Воды у них там было хоть залейся, а еда по той жаре в глотку не лезла.
На территории базы приземлились без приключений, хотя пилот мог бы посадить и помягче. Когда спрыгнули на землю, майор кивком подозвал Карнеги.
– В чем дело, рядовой? Почему не поддержал нас огнем сверху?
– Команды не было, – ответил тот, отводя взгляд.
– Ты мне басни-то не рассказывай! Еще скажи, что пулемет заклинило. Тогда будешь разбирать его и собирать до самого отбоя.
– Я такого не говорил.
– Тогда что? Растерялся? У меня есть хорошее лекарство от растерянности. Смирно! Слушай приказ. Сто кругов по плацу с пулеметом на плечах.
Это серьезное лекарство, учитывая, что станковый крупнокалиберный пулемет весит четырнадцать кило без боезаряда, а еще он очень неудобен в носке. Рядовой посмотрел на него диким взглядом.
– Я обеспечивал вашу эвакуацию, – наконец сказал он.
– Да? – неприятно удивился майор. – Как это? Ты расскажи, расскажи мне. Просто интересно знать, что такого героического ты совершал, когда твои товарищи сражались.
– Этот… – Карнеги посмотрел куда-то за майора и поправил автомат на груди. – Чуть было без вас не улетел.
Майор Строг обернулся и увидел спину поспешно удалявшегося пилота.
5.
Есть вещи, которые заботят любого командира куда больше, чем отдельные неудачи тактического характера и даже потери личного состава, если они не превышают некий негласно установленный лимит. Сейчас его беспокоило, почему транспортник, доставивший сюда тренера и кое-какой груз для базы, не улетает по своим делам, а продолжает оставаться на орбите. Для кораблей такого класса это слишком большая роскошь, учитывая, что расписание рейсов для них составляется за год, а то и больше. Уж больно недешевы их услуги, чтобы вот так бездарно терять время на орбите какой-то там планетки. В сочетании с тем, что новоприбывший тренер в наглую, демонстративно передал на него запись, эта задержка волновала полковника все больше.
Поэтому все время, пока происходила спасательная экспедиция под командованием майора Строга, он не переставал ломать над этим голову.
Конечно, существует вероятность, что на корабле произошла некая поломка, и экипаж ее устраняет, пользуясь представившейся возможностью. Правда, он с трудом представлял, что можно ремонтировать своими силами в течение целых суток на корабле, сошедшем со стапелей всего два года назад. Он не техник, но знает, что за такой срок все мелкие и не только мелкие неисправности, как правило, вылезают наружу и их успевают устранить, а предполагать что-либо серьезное на серийном, отработанном изделии, прослужившем всего ничего, было как-то глупо. Тем более, что с орбиты за эти сутки с небольшим не поступало сообщений о происшествиях и, больше того, призывов о помощи. Кинг позаботился о том, чтобы переговоры гостя были взяты под плотный круглосуточный контроль, но до сего момента никаких тревожных сигналов не отмечалось. Выходило, что висит себе железная туша над головой просто так. Вроде как отдыхает. Только полковник Ларусс не верил в подобную простоту. Больше того – он ее опасался.
Майор Строг – грязный, дурно пахнущий – появился в командном блоке с докладом. В сущности, полковник и так уже все знал, но военные традиции вещь настолько же неистребимая, как утренний восход солнца над горизонтом.
Правду сказать, сообщение о том, что рядового его части сожрали местные, на какое-то время отодвинуло на второй план мысли о зависшем транспортнике, и сейчас он, слушая доклад, снова переживал этот факт.
– Вы уверены, что не ошиблись? – спросил он, когда майор закончил доклад и, воспользовавшись приглашением командира, деликатно сел на краешек штабного стула, чтобы не сильно его запачкать. Какая разница, если все равно придется его отмывать, как и пол под ним!
– Абсолютно уверен, господин полковник. Я зафиксировал для отчета…
– Я видел. Только я спрашиваю о личных впечатлениях. Не может так случиться, что рядовой Булыга сидит сейчас где-нибудь на пенечке и ждет, когда товарищи вытащат его из дерьма, в котором он оказался? Правда, по собственной глупости, но сути дела это не меняет.
– Остатки его формы…
– А точно его?
– Другой там неоткуда взяться. Я взял образцы крови и… – Строг сглотнул. – Тканей.
– Передадите доктору, – приказал Ларусс. – Немедленно. У нас должна быть стопроцентная уверенность. Иначе результаты вашей экспедиции оказываются под вопросом. Надеюсь, вы меня понимаете. Расстрел местного населения – это вам не в тире кегли валить.
– Я могу идти?
– Нет. Я хочу понять, почему аборигены проявили такую агрессию. Раньше за ними ничего подобного не замечалось. А, майор? Есть соображения? – перешел полковник на полуофициальный тон.
– Не понимаю, – ответил Строг, заметно расслабляясь. – Может, за ними и раньше такое водилось, а мы просто не замечали?
– За три-то года наблюдений? Сомневаюсь.
Майор был вынужден молча согласиться. Иначе что же получается? Три года существует здесь база, три года ведутся исследования, происходят контакты, осуществляется разного рода наблюдение, а очевидного не заметили? Тогда что же здесь все это время делали господа военные? Каким это таким чудесным образом они сумели проглядеть склонность местного населения к каннибализму? Странно. Не симулировали ли они работу, пуская пыль в глаза руководству? А это уже совсем другая оценка. За такое уже не просто поругают и отпустят с миром, пусть и без пенсии, за такое и под трибунал можно запросто попасть.