Гамбит Тэкеши-Они
Шрифт:
В огромном кресле-крылатке он казался совсем крошечным.
– То же, что и в прошлый раз, Карл Иоганнович, – Семён горестно покивал. – Опять, стерва, меня бросила.
– Маргарита? – вопросил старик и зашёлся кашлем.
Дождавшись, пока приступ пройдёт, Семён ответил:
– Она, тварь! Ненавижу грязную шлюху! Но люблю, понимаете?!
– А как обстояли дела в течение той недели, что прошла после вашего последнего визита, любезный? – поинтересовался старик.
Семён пожал плечами.
– Да, в общем-то, никак. То мирились, то опять она принималась меня доставать, – врал он самозабвенно, глядя в чёрные маслянистые глаза. – Сука она, Карл Иоганнович, вот и всё! Шалава! Ей хочется, чтобы я за ней бегал, а сама изображает королеву, – Семён чувствовал, что его понесло, но считал, что так даже лучше: эмоциональность добавит рассказу достоверности. Впрочем, особенно притворяться и не требовалось – за основу он взял историю собственных, правда, очень старых отношений. – Извести меня хочет, тряпкой сделать, размазнёй! А я мужик! Не подкаблучник какой-нибудь и становиться им не собираюсь!
– Вы воспользовались тем, что я вам дал? – голос у старика был высокий и скрипучий, временами его прерывал грудной кашель, но было заметно, что Карл Иоганнович привык следить за построением фраз.
Семён тщательно изучил биографию объекта – то, что было доступно. Яков Фрельман снабдил его довольно подробными сведениями о жизни колдуна. Когда-то Карл Иоганнович учился в Политехническом, затем перешёл на философский факультет университета, где изучал историю религий. Писал работу о мистической составляющей в культуре малоазиатских народов. Предположительно в тот же период обнаружил у себя способности к магии. После окончания учёбы преподавал, но недолго. Его инициировал Мордвинов в начале семидесятых. Получив доступ к Стиксу, Карл Иоганнович много работал на благо своего ордена, но затем выкупился и открыл своё дело – стал чёрным магом и принимал по большей части одиноких женщин, у которых не складывалась личная жизнь. Любой сказал бы, что он зарыл свой талант в землю, но, судя по всему, Карл Иоганнович считал иначе. Во всяком случае, ничего изменить в своей жизни он не пытался.
Единственным ярким и даже судьбоносным эпизодом в его биографии в последние годы стала поездка с археологической экспедицией в Израиль, где он участвовал в раскопках. Его интересовала тема Навуходоносора, и по возвращении он даже издал небольшую монографию, посвящённую истории его карательных походов. Именно тогда он, очевидно, заполучил то, что стало причиной столь пристального интереса к его персоне Якова Фрельмана.
– Ну, так как? – проскрипел колдун, поглядывая на гостя из-под кустистых бровей.
– Да, ясное дело, – кивнул Семён. – На следующий же день сделал всё, как вы сказали.
На самом деле он вылил приворотное зелье в раковину, едва вернулся домой – снадобья, изготовляемые врагами Господа, вызывали у Семёна омерзение. Если бы не дело, порученное Фрельманом, убийца, скорее всего, включил бы колдуна в список своих жертв – даже без санкции Инквизиции.
– И что, не помогло? – в голосе старика послышалось недоверие, из чего Семён сделал вывод, что зелье было настоящим.
Его едва не передёрнуло от отвращения. А ведь сколько людей следовали предписаниям колдуна и заставляли своих избранников влюбляться, нарушая тем самым Божий замысел. Семён считал, что такие вещи нельзя оставлять безнаказанными.
– Не помогло! – ответил он излишне резко, о чём тут же пожалел: всегда нужно держать себя в руках.
Он – лишь орудие, а не судья. Смиряющий гордыню да войдёт в Царствие Небесное.
Колдун поёрзал в кресле, поправил рукой шарф, пожевал большими мокрыми губами.
– Значит, она отказалась дать вам… м-м… второй шанс?
– Точно, – кивнул Семён. – И вообще давать отказалась. Послала ко всем чертям. Сказала, что завтра свалит к своей мамочке – между нами говоря, той ещё стерве – а потом пришлёт кого-нибудь забрать свои вещички, – Семён презрительно фыркнул. – Будто я не понимаю, кого! Этого своего Жорочку ненаглядного. Не удивлюсь, если она с ним и трахается. То-то, во всяком случае, точно спит и видит, как бы ей засадить поглубже. Как только представится возможность, он этой шалаве мигом палок накидает. А она и рада будет!
– Мы ведь с вами в прошлый раз уже выяснили, что это не так, – сказал Карл Иоганнович. – Никакого Георгия в вашей жизни нет. Я не видел его линии, пересекающей вашу.
– Ну, вы и женщины никакой не увидели, – усмехнулся Семён. – Что ж мне, Маргошка привиделась во сне что ли?
– Да, это странно, – проскрипел, закашлявшись, старик. – Очень странно. Я в подобных вещах не ошибаюсь, знаете ли.
– И на старуху бывает проруха.
Колдун обиженно засопел.
– Ну, так как? – поспешил перевести разговор со скользкой темы Семён, – Что мне теперь делать-то?
– Надо подумать, – проговорил старик.
– Давайте, Карл Иоганнович, голубчик, давайте, – кивнул Семён с мольбой в голосе, – Нет мне житья без этой дряни! А если она с другим кем снюхается... На одного вас надеюсь!
– Не волнуйтесь так, друг мой, – проговорил колдун, пожевав губами. – Я вам обязательно помогу. Вот только… никак не могу понять, почему ваша Маргарита не отражается в моём… шаре, – закончил он, даже не взглянув на стеклянную сферу на столе.
Семён сдержал улыбку: он прекрасно понимал, что старику не нужны никакие приспособления, и все эти карты, шары и прочее находилось в комнате только для антуража и создания соответствующей атмосферы. Карл Иоганнович, конечно, едва ли практиковался в высоком колдовстве, но пользоваться Стиксом ему приходилось, а тот ошибаться не может. Конечно, Семён рисковал, придя к старику с вымышленной историей, но он рассчитывал, что Карл Иоганнович спишет всё на то, что потерял сноровку.
– Вот, что вам нужно сделать, – сказал старик, поднимаясь. – Сейчас я дам вам ещё одну вещь, очень мощную. Положите её Маргарите под подушку, а я уж ночью поворожу. К утру она даже не подумает вас покинуть.
Семён скептически хмыкнул – мол, обещали уже, Карл Иоганнович.
Старик сделал вид, что ничего не заметил, и отправился в соседнюю комнату, отделённую занавеской. Семён ведь обратился в слух. Вот колдун остановился, и зазвенели ключи, затем раздались шаркающие шаги и скрежет железа о железо – Карл Иоганнович вставлял ключ в скважину. Потом на несколько секунд воцарилась тишина. Должно быть, старик выбирал нужный артефакт.