Гамсун. Мистерия жизни
Шрифт:
" – Ну как, привозили ли нам сегодня чего-нибудь новенькое?
– Да, фрекен, прикажете показать?
Бьёргер поднялся и открыл стеклянный шкаф, где лежал товар.
– Вот, мы получили прекрасные перчатки на меху, расшитые пояса, фетровые сапожки, штиблеты, шелковые ленты. Извольте взглянуть.
Она взяла пару перчаток и направилась к двери, потом развернулась и снова подошла к прилавку.
– Я хочу подарить тебе это. – Она протянула ему черный шелковый шейный платок.
– Это мне?
– Да, тебе.
– Неужто мне в подарок?
– Да, возьми его, пожалуйста!
– Большое, большое спасибо!”
Весь этот жеманный диалог-разговор о
Ясное дело, ни о каком заимствовании не может быть и речи, налицо – типологическое сходство, когда, несмотря на разительные различия, сходны не просто жанровые сценки, а общая атмосфера, общее мироощущение и восприятие действительности».
* * *
После «Бьёргера» Гамсуна все стали называть писателем. Именно так его и представили пастору Августу Вееносу, который заглянул как-то к ленсману. Пастор с удовольствием поговорил с молодым человеком и даже позволил себе проэкзаменовать его, а в результате предложил Кнуту новую работу – место школьного учителя в округах Рингстад и Нюквог.
Гамсун с радостью и волнением согласился – все-таки не часто девятнадцатилетнему самоучке предлагают такое высокое место. Действительно, образование – это надежный путь чего-то добиться в жизни!
Преподает Кнут в младшем классе, где учатся ребятишки восьми лет. По воспоминаниям одного из учеников, наставником он был не просто хорошим, а превосходным, поскольку обучал детей через игру. Быть может, Гамсун вспоминал свое несчастливое детство, быть может, он и сам еще оставался ребенком, быть может, ему просто было интересно. Но совершенно точно – он всегда любил детей и всегда старался им помочь – даже будучи уже известным писателем.
Жена Гамсуна вспоминала: «У меня есть одно письмо, которое он написал в крайне бедственном положении, прежде чем приступить к работе над книгой „Круг замкнулся“:
"Дорогая Мария, я вкладываю в конверт письмо (от мальчика), которое надо прочитать Туре и Арильду, пока они находятся дома. Это касается меня. Мне трудно писать, но этот мальчик получил от меня ответ: я сообщаю ему, что хочу спросить у своих сыновей, соберем ли мы деньги ему на аккордеон. Подумай: если наши дети сумели скопить немного денег, экономя на танцах и кино, неплохо бы им сделать доброе дело для славного парня с хутора!”
Вложенное письмо было написано неумелой рукой:
"Господин Кнут Гамсун, главная цель того, что я сегодня пишу Вам, вот в чем: не могли бы вы купить мне аккордеон, я был болен четыре года. Мое самое большое желание – это пятирядный аккордеон, и чтобы получить его в подарок...”
Он очень жалел детей, что не типично для больших, взрослых мужчин. «Истерика», – пояснял он, словно стыдясь этого, когда временами вынужден был отворачиваться.
Помню один эпизод в Хамарёе. Кнут узнал, что мальчик, подросток, с крохотного хутора, собирался плыть на лодке в больницу в Будё. Он обратил внимание на этого мальчика, тот был милым и приятным, но каким-то бледным и молчаливым.
В тот день, когда он с матерью должен был уехать, Кнут вдруг исчез прямо в середине дня. Он отправился в лес, сел на камне у дороги, по которой должны были идти оба путешественника. Он долго просидел там, ожидая их, держа в руке деньги, приготовленные им в подарок.
Впоследствии мать мальчика поведала мне об этом, но она думала, что я всё знаю» [12] .
Любовь
12
Пер. с норв. Т. Чесноковой.
Вполне возможно, что именно эта рекомендация помогла Гамсуну получить денежную помощь от великого Цаля.
* * *
«В Хьеррингее, километрах в двадцати севернее Будё, вел свои дела и торговлю матадор Эрасмус Бенедиктер Хьерсхов Цаль, – писал Туре Гамсун. – Подобно Вальсё из Транёя, он был здесь самым влиятельным человеком. На пристани выстроились в ряд принадлежащие ему дома и склады, а его лавка служила местом сбора жителей Хьеррингейя, содержимое складов и погребов лавки удовлетворяло все потребности округи.
...Для своего округа Цаль был настоящим благодетелем... Он подарил своему приходу пасторскую усадьбу со всеми угодьями и много лет подряд содержал на своем попечении всех бедняков Хьеррингейя... Это был добрый христианин и щедрый помощник в тяжелую минуту, и лишь в одном Цаль был суров и непреклонен: он не выносил пьянства.
...Цаль и миловал, и карал, как местный Господь Бог. Для этого у него были и власть, и средства» [13] .
Войти в доверие к Цалю и заручиться его поддержкой было нелегко, но попробовать стоило. Во всяком случае Кнут решил послать ему письмо, в котором просил дать в долг 1600 крон – большую сумму по тем временам. Деньги эти нужны были Гамсуну, чтобы поехать в Копенгаген – литературную столицу Скандинавии того времени. Кнут понимал, что хочет быть писателем – и никем иным. Он являет собой поистине уникальный пример человека, который с ранних лет был буквально одержим желанием писать, верил в свои силы и терпеливо ждал «прорыва». Вот только ждать ему пришлось долгих десять лет...
13
Пер. с норв. Л. Горлиной и О. Вронской.
Не все верили в силы Гамсуна – не поверил в него, например, издатель Кнудсен, который выпустил «Свидание» и отказался печатать «Бьёргера». А вот Цаль решил посмотреть на просителя – он никогда не отказывал в помощи, не составив собственного мнения о человеке.
Летом 1879 года Кнут приехал на «смотрины» – и успешно выдержал проверку: деньги после разговора с матадором были ему выданы.
Молодой человек принял их с благодарностью и помнил о вовремя оказанной ему поддержке всю жизнь. В 1916 году в газете трондхеймских студентов он писал: «В прежние времена такой матадор, властвовавший над всей округой, обладал всеми качествами, присущими настоящему человеку: тонким умом, заботой о ближнем, ответственностью за собственную страну и ее народ... Современные же воротилы – всего лишь предприниматели, которые и думать не думают о своем народе. Станет ли такое общество воспитывать гениев?»