Ган
Шрифт:
«Надо бы его добить», – с каким-то безразличием заметил самому себе Пато, но руку от земли отрывать было страшно. Казалось, что только на четырех точках он мог устоять. Но делать было нечего и пришлось рискнуть. Медленно, очень медленно Пато поднял левую руку к лицу и стер ненавистного слизняка.
«Одолел! И не упал!» – ликовал Пато.
Через мгновение ликование его сменилось гневом. Мерзкое, липкое нечто теперь вцепилось в его ладонь и склеило пальцы. Тряхнув кистью и убедившись, что слизняк этот никак не отцепится, он с остервенением принялся возить ладонью о песок. Помогло.
– Справился? – поинтересовался Тао.
– Да, спасибо за беспокойство.
Пато присел и откинул руки чуть за спину, уперев их в землю. Сознание его постепенно обретало привычную ясность. Захотелось задать своему старшему товарищу резонный вопрос, который он задавал совсем еще недавно, а по ощущениям так двести лет назад, отцу. Не находя внутри себя никаких к тому препятствий, он решился озвучить то, что не давало ему покоя.
– Тао, можно поинтересоваться? – тихим, спокойным голосом начал он и, увидев в ответ утверждающий кивок, вдруг закричал в сторону собеседника:
– В нашем племени вдруг передохли все лошади!?
Досада и обида, бушевавшая у него внутри, стремительно стали улетучиваться, как только он дал волю эмоциям.
– Мы бежим как оголтелые. Зачем? Я имею в виду не цель, к которой мы стремимся, хоть я ее и не знаю, а то – почему на своих ногах?
Тао не изменился в лице. Продолжая с невозмутимым видом смотреть перед собой, он, казалось, перестал дышать. Моргать – так точно. Остекленевшие глаза его устремили свой взор куда-то за спину Пато. Тому показалось, что мастер не услышал его, и собрался уже снова озвучить то, что сказал только что. Не успел. То, что он услышал от Тао, повергло его в шок.
– Зверь тут, – буднично и непринужденно оповестил спутника Ган. Так, словно поведал о том, что дождь пошел.
– Где? – с туповатым выражением на лице закрутил головой Пато, как будто надеялся, что сейчас же, за ближайшей сосной увидит вдруг того, о ком говорит учитель.
– Я бы мог ответить тебе в рифму, мой юный друг. Мог бы указать пальцем, как указывают детям. Но я предложу тебе другой вариант – загляни в себя, там все ответы.
В данный момент Пато опасался, что если заглянет внутрь себя, то кроме желания треснуть дубиной по голове дорогого учителя ничего там не обнаружит. Злость закипала в нем с новой силой, исказив его лицо до неузнаваемости. Всего за несколько мгновений он перестал быть самим собой, превращаясь в… зверя?
После, когда все это минуло, Пато не взялся бы утверждать наверняка, но именно эта мысль, мысль о том, что он тонет в непонятной для него злобе, и стала тем якорем, благодаря которому его превращение в ненавистную тварь не произошло. Ну, и звонкая оплеуха, отвешенная мастером Тао, разумеется.
Вернувшись в реальность, он обнаружил, что Тао протянул ему свой короткий меч, служивший ему вспомогательным оружием в довесок к его излюбленному томагавку.
– Возьми. Это тебе понадобится. За твоей спиной холм. Ты обойдешь его с левой стороны. Двигайся свободно, не скрываясь, это бессмысленно. Если он еще не ушел, то и не уйдет. Он не насытился и будет жаждать продолжения.
– Не насытился? – сглотнув, переспросил Пато.
– Да. Похоже, он напал на стоянку кочевников. Они часто останавливаются в этих местах. Летом тут много лосей и оленей. Промышляют.
Он встал и, поправив пояс, коротко бросил:
– Все, пошли. Ты слева, я справа.
Пато удобнее перехватил рукоять оружия и пожалел, что у него в руках не копье. Делать было нечего – что есть, то есть.
Он решительно повернул в сторону холма и начал двигаться, забирая влево.
– Пато! – окликнул его Тао. – Помни, в схватке с ним страх – это неминуемая смерть.
Кинув взгляд через плечо, Пато обнаружил, что мастер уже пропал, как в воздухе растаял. Благодарить за совет было уже некого. Хотя, признаваясь самому себе, он отметил, что напоминание о неминуемой смерти никак не подбадривало.
Вот и холм. Огибая его с положенной ему стороны, Пато всеми силами старался не думать. Не думать вообще. Ему почему-то казалось, что это самое верное, что он может предпринять в данной ситуации. Проще сказать, чем сделать. Кусты и колючки цеплялись за ноги, и если бы не кожаные штаны, то пришлось бы туго. Как тут не думать, если каждый новый шаг хотелось окрасить матерными выражениями?
Еще несколько шагов, и Пато завершил свой маневр, оказавшись на удобной для стоянки поляне. Она самой природой была создана для отдыха в долгом пути. Холм защищал путников от северо-восточного ветра, густые кроны деревьев, обступивших поляну с трех других сторон, преграждали путь лучам солнца, одаривая гостей своих тенью. Веселое журчание возвещало о наличии воды. Рай, по-другому и не скажешь. Если бы не одно но.
Сейчас не представлялось возможным насладиться уютом и красотой этого благословенного места. Зелень травы утонула под угрюмой бурой тяжестью. Кровь залила все. Куда бы ни кинул взгляд Пато, повсюду царил кошмар. Поломанные истерзанные тела в неестественных для человека позах застыли тут и там. Отчего-то пришло на ум сравнение с куклами. Как будто некий сумасшедший ребенок, наигравшись, вдруг решил, что с него довольно, и, разозлившись, сломал и небрежным жестом сеятеля раскинул вокруг себя все то, что осталось от некогда любимой забавы.
Споткнувшись, он посмотрел вниз, чтобы понять, какое препятствие послужило этому, и с остервенением выругался. Это была чья-то рука.
Собрав всю свою волю в кулак, Пато внимательнее осмотрел все вокруг. Оторванная конечность не была таковой в единственном числе. У всех жертв этой дьявольской твари чего-то не хватало, как не хватало времени ему самому понять, сколько человек на поляне, и чего именно каждому из убитых не достает.
Ощупывая взглядом то, что осталось от людей, он, наконец, увидел и того, кто все это содеял. Зверь присел на корточки над одним из трупов и увлеченно копошился в его внутренностях, погрузив в брюшину руки чуть не по локоть. Пато не заметил его сразу по одной простой причине – зверь весь, с головы до пяток был в крови и гармонично вписывался в ту адскую картину, творцом которой и являлся.
– Тварь, – прохрипел Пато вдруг севшим голосом. – Тварь! Ты, ТВАРЬ! – Перешел он на крик, но слов, помимо уже сказанных, почему-то не находил.
Хотелось кричать, выть… и убить это исчадие ада. Стереть его с лица земли и вместе с ним весь этот кошмар из своей памяти.
Больше всего Пато был удивлен тем, что тварь эта являлась человеком. В том смысле, что ничем от человека внешне не отличалась. Те же руки и ноги, голова и торс – все имело вид вполне человеческий. Зверь представлялся ему не так, иначе. С жадностью впитывая различные истории про этих существ, он никогда и ни от кого не слышал, как на самом деле они выглядят. Всегда в мыслях его рисовался образ лютого зверя с когтями и зубастой пастью. Но никогда не виделся зверь так – человеком.