Ганнибал. Бог войны

Апулия, Южная Италия, лето 216 г. до н. э.

После ошеломительной победы почти над сотней тысяч римлян Ганнибал дал своим солдатам отдохнуть ночь, день и еще одну ночь. «И это неплохо», – думал Ганнон, разглядывая лица других собравшихся командиров, пятидесяти с лишним человек. Здесь были карфагеняне, нумидийцы, иберийцы и галлы. Они уже смыли кровь с лиц и рук и могли бы немного поспать. Все до одного выглядели разбитыми, изнеможенными и обессиленными.

Ганнон, худой черноволосый молодой человек, чувствовал себя таким же. А как могло быть иначе? Битва при Каннах продолжалась целый день под палящим летним солнцем. Даже когда стало ясно, что римляне разбиты, избиение продолжалось, потому что легионеры были окружены. Безжалостная бойня закончилась, только когда стемнело и карфагенские солдаты с головы до ног покрылись запекшейся кровью, а их кони стали бурыми от основания шеи до самых копыт. Выжженного солнцем поля, каким оно было на рассвете, больше не осталось – все это изрытое пространство покрывала кровь.

Страдания выживших были не только физическими. Более пятидесяти тысяч римлян лежали мертвые в двадцати стадиях отсюда, но и восемь тысяч солдат Ганнибала тоже больше не увидят рассвета. В этот день погиб отец Ганнона Малх. Юноша сдерживал поднимавшуюся в нем скорбь. И большинство тех, кто рядом, тоже переживали утрату любимых людей; а если и нет, то видели смерть близких друзей и товарищей. И все же они сражались не зря. Рим получил сокрушительный удар, каких не получал раньше никогда. Его войско потеряло более двух третей своего состава, убит один из консулов наряду с многими сотнями представителей правящего класса. Потрясающее известие уже внушило трепет жителям городов и сел по всей Италии. Несмотря на все трудности, Ганнибал разбил величайшее войско, какое когда-либо собирала Римская республика. Что он будет делать теперь? С тех пор как полководец призвал их сюда, на площадку перед своим шатром, этот вопрос был у всех на устах. Ганнон поймал взгляд своего старшего брата Бостара.

– Как думаешь, что он скажет? – прошептал брат.

– Можешь сам угадать не хуже меня.

– Будем надеяться, он велит нам идти на Рим, – вмешался Сафон, старший из трех братьев. – Я хочу сжечь этот проклятый город дотла.

Несмотря на то что Сафон раздражал его, Ганнон мечтал о том же. Если у ворот появится войско, только что сокрушившее римские полчища, неужели римляне не сдадутся?

– Но прежде всего нужно перенести лагерь подальше от поля боя, – сказал Сафон, наморщив нос. – Меня тошнит от смрада.

Собеседник состроил гримасу, соглашаясь. Летний зной только усилит неотвязный запах разлагающейся плоти. Тем не менее Бостар презрительно фыркнул.

– У Ганнибала есть о чем подумать, кроме ваших ноздрей!

– Это всего лишь шутка – нечто тебе недоступное, – проворчал Сафон.

Ганнон сердито посмотрел на обоих.

– Хватит! Вот он.

Скутарии в черных плащах, служившие телохранителями полководца, встали по стойке «смирно», и через мгновение из шатра на раннее утреннее солнце вышел Ганнибал. Усталые командиры издали приветственный крик. Ганнон завопил изо всех сил, как и его братья. Перед ними находился человек, за которым стоило идти. Этот человек привел свое войско за тысячи стадий от Иберии, через Галлию, сюда, в Италию, чтобы осыпать Рим унижениями.

Полководец оделся как для битвы. Поверх пурпурной туники на нем был отполированный бронзовый панцирь, многослойные холщовые птериги защищали его плечи и пах, а голову покрывал простой греческий шлем. У него не было щита, но в ножнах лежала фальката. Ганнибал тоже выглядел усталым, но радость на его широком бородатом лице, когда он принял приветствие своих военачальников, казалась искренней. Уцелевший глаз сверкнул, и, расставив ноги, полководец поднял руки. Мгновенно наступила тишина.

– Уже привык? – спросил Ганнибал.

– К чему, командир? – переспросил Сафон с нехорошей ухмылкой.

Послышался громкий смех, и полководец с улыбкой наклонил голову.

– Думаю, ты знаешь, к чему, сын Малха.

– Начинаю, командир, – ответил тот.

Одобрительный шепот, довольные переглядывания. И перед сражением, подумал Ганнон, никто не сомневался в тактическом мастерстве Ганнибала, но теперь способности этого человека казались божественными. Его пятидесятитысячное войско встретилось с вдвое превосходящими силами римлян – и не просто победило, а полностью их разгромило.

– Каждый раз, когда забываю, – добавил Сафон, – запах напоминает мне, сколько врагов мы перебили.

Снова смех.

– Не бойтесь, скоро лагерь перенесем, – сказал Ганнибал.

Он помолчал, и веселье улеглось.

– Куда, командир? На Марсово поле у стен Рима? – выкрикнул Ганнон.

Ему стало приятно, что многие командиры одобрительно закивали, в том числе Магарбал, командующий конницей Ганнибала.

– Я знаю, что вам хочется этого больше всего, – ответил полководец, – но мой план другой. До Рима около двух с половиной тысяч стадий. Люди устали. Нам не хватит зерна на поход, не говоря уж о пропитании для осады. Стены Рима высоки, а у нас нет осадных машин. Пока мы будем строить их там – на пустой желудок, – с тыла будут угрожать другие легионы Республики. Когда они подойдут, придется отступить, иначе мы окажемся зажаты между ними и городским гарнизоном.

Слова Ганнибала падали, как свинцовый град, и энтузиазм Ганнона увял перед уверенностью полководца. То же уныние виднелось на лицах вокруг и слышалось в перешептываньях рядом.

– До такого может не дойти, командир, – подал голос Магарбал. – Мы разбили их при Требии, на Тразименском озере и здесь, при Каннах. Они уже потеряли сто тысяч солдат. Одним лишь богам известно, сколько погибло всадников и сенаторов, но они составляют изрядную часть от общего числа. Мы можем свободно ходить по их земле, сжигая и грабя дома. Если мы пойдем на Рим, они запросят мира – я знаю!

– Клянусь, ты прав! – поддержал Сафон.

Снова одобрительный шепот.

Слова Магарбала вызвали воодушевление, но Ганнон помнил, как его друг-римлянин Квинт, когда тому было всего шестнадцать, в одиночку встретился с тремя вооруженными бандитами. Это был самый упрямый и мужественный человек из всех, кого Ганнон когда-либо встречал. И такие качества не редки среди римлян. Во время позавчерашней битвы многие легионеры продолжали сражаться, даже когда уже стало ясно, что надеяться не на что.