Гарантийный ремонт разбитых сердец

Ольховская Влада

– Да и так с ней все ясно, сумасшествие не лечится!

– Вообще-то лечится, – заметила Агния.

– И даже у сумасшедших есть своя логика, – добавила Даша. – Которую можно понять!

Зарождающийся спор прервал хриплый смех Светы.

– Ну ты даешь, мент! Ты что, своим девкам не сказал ничего?

– Заткнись, – велел Роман.

Однако на сей раз Света не спешила повиноваться.

– А вы, девушки, поосторожней! Ваш героический блюститель закона давно уже играет за две стороны. Пока он с вами балуется. А если ему надоест, сдаст хозяевам. Он же из этих, из сохиновских, ему как нечего делать!

– Достаточно, – становилось заметно, что мужчина теряет терпение.

– Достаточно – убей меня. Можешь сделать

это сам, а можешь позвонить кому надо!

– Что здесь происходит? – поинтересовалась Агния.

А Даша вдруг пожалела, что не осталась дома.

– То, за чем вы и пришли, объяснения! Мент, ты лапшу своим девочкам на уши не вешай. Не надо говорить, будто ты впервые увидел меня, когда я отца из вашего зверинца забирала. У Сохиных ты меня увидел! Я тебя очень хорошо запомнила… Пришел, понаблюдал, как твой ублюдок-хозяин е…т меня, и ушел. Ты даже не попытался мне помочь! С того дня я больше всего хотела увидеть, как ты сдохнешь…

Глава 18

Роман молчал. И это было самое страшное. Агния надеялась, что он начнет отрицать, объяснять, злиться на такую откровенную ложь. А он молчал, стараясь не смотреть в глаза ни одной из присутствующих девушек.

Должно быть, он и правда узнал Свету с самого начала, поэтому не хотел, чтобы она объясняла причины. Может, он бы вообще попытался пойти к ней один, но сообразил, что это еще более подозрительно. Или не ожидал, что она решится рассказать?

Теперь Агния хотела знать все – от начала до конца!

– Послушай, Света… Я и Дашка не отсюда, мы не знаем, что у вас за сложные отношения с Ромой и что это за сохиновские. Хотя догадки, безусловно, есть. Ты можешь все объяснить толком?

Света перевела взгляд с Агнии на Романа, потом обратно. Почувствовала, наверно, что правда ему неприятна, и согласилась:

– Хорошо. Вам, пожалуй, даже нужно знать это. То, что вы иногородние, не иммунитет. Думаю, вас не трогают, пока за вас вступается этот упырь. Но я бы на вашем месте валила из этой задницы к чертовой матери.

Агния вдруг вспомнила, как в торговом центре к ним сначала собирались подкатить два «сборщика податей», потом быстро передумали. В тот момент она удивилась, сейчас – нет. Скорее всего, был приказ ее не трогать. Но от кого он исходил, от Романа или Сохиных?

– Сохиновские – хозяева жизни, – без тени иронии сказала Света. – У них в городе все схвачено. Да и не только в городе! Они и с фермеров налог берут.

– Какой еще налог?

– За защиту от самих себя! Сначала они только крышеванием и занимались, уже потом у них появились деньги на более-менее легальный бизнес вроде рекламного агентства. И то, это баловство, настоящий доход идет из прежнего источника. Их в городе все знают, никто не перечит. Попробуешь перечить – и дом твой сгорит уже на следующий день. Или ты сам сгоришь, как повезет. Менты обо всем знали, но не тявкали, потому что долю свою получали. Как вот этот вот, хозяин дорогущей тачки!

И снова никаких возражений со стороны Романа.

– Но ты ведь к бизнесу не относишься, – заметила Даша. – Родители твои, похоже, тоже…

– Я отношусь к категории «развлечения»! – горько рассмеялась Света. – Сохиновские всегда считали, что раз город принадлежит им, то и все, что в городе, тоже. Это правило распространялось не только на саму семью Сохиных, но и на их свиту. Если им нравилась какая-то девушка, могли просто подъехать к ней на улице, затолкать в машину и увезти куда надо.

– Они никого не убивали, – тихо произнес Роман.

– Ой, молчи уже! Убивать не убивали, по крайней мере, я такого не видела. Но и не церемонились в обращении с нами. Ты видишь, где я живу? – девушка обвела рукой комнату. – Это же помойка! И так было всегда, сколько я себя помню. Мать по большей части напивается до состояния бревна да ухажеров меняет. Ты видел моих братьев и сестер? Почти у всех у них разные отцы.

Мы живем на детские пособия – нет, мы на них существуем, жизнью это назвать нельзя. Все, что я помню из своего детства, – бесконечные пеленки, дешевые питательные смеси и бутылки, которые надо сначала помыть, а потом сдать. Но знаешь что, мент? Я не хотела, чтобы в моем будущем было то же самое! Многие такие, как я, тоже начинают бухать. От отчаяния, а не ради удовольствия! А я решила выбраться отсюда. Я поступила в наш проклятый медицинский колледж. Сама! Не было папочки с мамочкой, которые оплатили бы мне и репетиторов, и поступление. Я сама горбатилась, учила, сама и поступила. Радовалась тогда безумно! Откуда мне было знать, что я попадаю в главный бордель сохиновских?

– Что, в колледже и правда бордель? – изумилась Агния.

– В некотором смысле. Это не значит, что все девушки, которые учатся там, хотят лечь под сохиновских. Кто-то хочет, потому что это подразумевает легкие деньги и красивую жизнь. А кто-то старается всеми силами избежать этого, да только удается не всегда. Сохиновские могут просто подойти и выбрать из выходящих девушек ту, которая им нравится. Лишь немногие защищены от этого – дочери самых богатых людей в городе или друзей семьи Сохиных. Остальные значения не имеют!

Света ненадолго замолчала. Агния видела, что у нее дрожат руки – тонкие кисти с красивыми длинными пальцами. Аристократичную картину портили разве что изгрызенные до крови ногти…

– У меня не было иммунитета. Более того, меня никто не предупредил, что так будет. В колледже это не обсуждается, все молчат! Хотя… что толку? Даже если бы предупредили, я бы ничего не смогла сделать. Сохиновские сами знают все обходные пути, им даже больше нравится ловить тех, кто пытается от них убежать. Я никогда не одевалась очень ярко, вообще не пользовалась косметикой, у меня банально не было на нее денег. Но они все равно приметили меня. Мордочка, должно быть, приглянулась!

Она наклонилась вперед, так, чтобы иметь возможность смотреть в глаза Роману. Он уже не пытался отвести взгляд.

– Хочешь знать, как это было, мент? Ранней осенью, в теплый вечер. Меня затащили в машину. Я пробовала кричать, и это слышали, а из окна на нас смотрела одна из преподавательниц, которая меня знала. Но никто не попытался помочь! Понимаешь, что это такое? Ты видишь вокруг людей, которые знакомы с тобой лично, и осознаешь, что им наплевать! Меня отвезли даже не в дом, а за город, в лес. Руки скрутили за спиной, чтобы не мешала… Я помню, как хрустнули кости, когда они это делали. Я боялась, что мне что-то сломали. Плакать и просить было бесполезно – от них за метр несло пивом, водкой и потом. А я не в метре была, а гораздо ближе! Они нашли поваленное дерево, перегнули меня через него и – понеслась! У меня до этих уродов никого не было, но их это не смутило, даже обрадовало. Хотя… даже если бы кто-то был, кровь бы все равно была. Потому что я не хотела, а они не церемонились. Они вообще не думали обо мне как о живом человеке. У них одна цель была – спустить и расслабиться. Долго никто из пьяных уродов протянуть не мог, но их было много. Я не знаю сколько, я не смогла считать. Две машины приехали… Та, в которой меня везли, и еще одна. Когда они закончили, было уже темно, а я даже встать не могла. Никто не проверил, жива я или нет, они просто убрались. Я там долго пролежала… Когда наконец смогла двигаться, уже рассвет начинался. Я кое-как добрела до дома – в порванной одежде, с ногами, покрытыми засохшей кровью. Мои домашние ничего не заметили. Малые и не обратили внимания, мамаша пила, ее сожитель – тоже. А у меня не прекращались боли. У меня не было денег на платного врача, пришлось идти к бесплатному гинекологу. Добрая там женщина… Весь коридор, должно быть, слышал, как она орала, что я последняя шлюха и что в моем возрасте учиться надо, а не ноги раздвигать. Ей было плевать на то, что я говорю. Всем было плевать.