Гараж на пустыре

Селиванов Анатолий

«Другой человек там был! Вот. Честное слово!» — «Да ну? (Скептически). Очень интересно. И что же он делал?» — «Я, когда подходила, смотрю — чья-то тень. Я думала вначале, это тот поднимается. А после слышу, он с земли кричит: „Ты что, Ермолай?!“ А другой его — ррраз! Аж лопата звякнула… И стон…» — «Вы уверены, что всё происходило именно так? Описать этого другого человека можете?» — «Нет, я его не разглядела! Темнело уже…» — «А он мог вас видеть?» — «Не знаю. Я за кустом остановилась. Там куст растёт». («Тут она сказала правду. На пустыре метрах в тридцати от гаража есть куст, и действительно около него обнаружены её следы».) — «Значит,

незнакомый вам человек ударил лежащего на земле Мальцева — и что дальше?» — «Дальше ничего. Я сильно испугалась и убежала». — «Почему вы считаете, что слышали голос Мальцева, а не того, другого?» — «Так ведь голос-то был слышен с земли… И потом, вы же сказали, Мальцева не Ермолаем зовут!» — «Ещё один вопрос: откуда у вас деньги на эту поездку?» — «Родители прислали… И Гоги не жмотничал…» (Теперь она сидела смирно, прикрывая ладонями вылезающие из-под короткого пляжного платьица неуместные коленки. В облике её проступило что-то покорное, щенячье.) — «Скажите, вы мне верите?» (Он, не.торопясь, размял в пальцах сигарету.) — «Артюхова, у вас не возникла мысль прийти к нам и все честно рассказать?» — «Так бы вы мне и поверили! Вы вот даже сейчас не верите. (Скорбным голоском.) Что же мне теперь будет, а? (Он выключил бесполезный вентилятор, отёр лоб и шею платком.) — „Это решит суд. А пока вам придётся прервать свою прогулку. Полетите со мной, Артюхова“.

ДРУГОЙ?

1

— Ваши соображения?

— Пудрит она нам мозги, — сказал Поздняков. — Обычный способ поведения преступника в такой ситуации.

— А твоё мнение? — обратился Головачев к Дудину. Тот пожал плечами.

— Может, и пудрит. Но лично у меня кое-какие сомнения появились.

— А всякое сомнение, как известно, толкуется в пользу подозреваемого, — сказал Головачев.

Десять минут назад он закончил допрашивать Артю-хову. Она слово в слово повторила свои показания, данные накануне Дудину. Настроение у всех было неважнецкое. Думали: задачка с одним неизвестным (вернее, с одной), оказалось — с двумя. Они обменивались мнениями, намечая план дальнейших действий… Тщательно проверить показания Артюховой… Пересмотреть версию… Ещё раз скрупулёзно проследить последний день Мальцева: встречи, контакты…

— В общем, лыко-мочало, начинай сначала, — с иронией подытожил Поздняков.

Головачев устало улыбнулся.

— Выходит, так. Надо ещё поработать среди населения. Не допускаю, чтобы Мальцев пришёл к гаражу незамеченным. Возьми это на себя, Андрей Борисович. А тебе, Поздняков, придётся дополнительно опросить жену Мальцева, его родственников, друзей, сослуживцев, — возможно, и всплывёт какой-нибудь Ермолай.

— Если он вообще в природе существует, — пробурчал Поздняков. — А если она его выдумала? Или это случайный гастролёр? Тогда ищи-свищи?

— Давайте проведём следственный эксперимент, Олег Фёдорович, — предложил Дудин. — Свозим Артюхову на пустырь, проверим, могла ли она слышать и видеть то, о чём рассказывает.

— Непременно, — поддержал Головачев. — И вот ещё что: я назначу повторную судебно-медицинскую экспертизу. Важно уточнить, есть ли разница между первым и вторым ударом. Если Артюхова не врёт, то второй удар, нанесённый Мальцеву, должен отличаться по силе и направлению. Труп, конечно, придётся эксгумировать… У вас ещё есть ко мне вопросы?

Оставшись один, Головачев несколько минут сидел, погружённый в раздумье. Не то чтоб он сразу поверил в искренность Артюховой (хотя и обыск у неё на квартире ничего не дал, зря только расстроили деда, Николая Тимофеевича), но ведь он и раньше допускал присутствие в этой истории другого. Теперь версия получила подкрепление.

Следующие два дня они методично отрабатывали все линии намеченного плана. Однако успехами похвастаться было нельзя. На третий день Головачеву позвонила жена покойного Мальцева Ольга Ивановна и попросила срочно принять её.

С Мальцевой пришёл респектабельный молодой человек в очках, очень ухоженный, в добротном импортном плаще и сером костюме в полоску. Это Чуркин Александр Степанович, Васин товарищ, пояснила Ольга Ивановна, он-то все и расскажет.

— Я оказался в совершенно идиотском положении, — огорчённо сказал Чуркин. — Я же ровным счётом ничего не знал! У Ольги был день рождения. Можно сказать, юбилей. Я ей позвонил, чтобы поздравить и заодно спросить, как ей понравился подарок. Она говорит: «Какой подарок?» — «Который сделал Василий Савельевич!» И тут меня ошарашили, представляете? Я как услышал, чуть не упал!

— О каком подарке идёт речь? — спросил Головачев.

Ответила Ольга Ивановна:

— Саша работает в ювелирном магазине на Первомайской улице. Оказывается, Вася купил у них к моему сорокалетию брильянтовые серьги и перстень. Это как раз в тот день, когда он… когда его… — спазма перехватила ей горло, и она замолчала, ища в сумочке носовой платок.

— Представляете? Три тысячи двести шестьдесят три рубля с копейками, — заключил Чуркин.

Головачев встал, налил стакан воды и подал его Мальцевой. Она кивком поблагодарила, отпила глоток. Олег Фёдорович неторопливо вернулся на своё место.

— Скажите, Александр Степанович, в котором часу вы виделись с Мальцевым?

— Он приехал часов около семи… Мы выбрали камешки, потом он их оплатил, потом мы поболтали немного…

— О чём? Он не говорил, куда пойдёт после вас? Чуркин немного подумал,

— Знаете, ни о чём серьёзном… А! Я его спросил: «Ты домой?» А он говорит: «Нет, ещё есть одно маленькое дельце». Больше ничего,

— Припомните, Александр Степанович, а как выглядел Мальцев в тот день. Не было ли в его поведении, словах что-либо необычного?

Чуркин отрицательно покачал головой.

— Вполне нормально. Я ничего такого не заметил.

— А когда он от вас ушёл?

— Перед закрытием магазина. Примерно в половине восьмого вечера,

— Драгоценности были в упаковке?

— Да. Две такие маленькие белые коробочки. Он их в боковой карман пиджака положил.

Головачев, задумавшись, почесал кончиком авторучки за ухом.

— Ольга Ивановна, скажите, ваш муж никогда не упоминал имя Ермолай.

— Ермолай? — недоуменно переспросила та. — Что-то не припоминаю. А кто он такой?

— Если бы знать, — вздохнул Головачев. — А вы,. Александр Степанович, не помните?

— Нет, не приходилось слышать, — уверенно ответил Чуркин и предположил: — Может, он из шабашников? Василий Савельевич ведь умелец был. Мастерил разные штучки для машин. У них даже своя бригада была, автолюбителей обслуживала на третьей станции. Это у вокзала.

— Спасибо. Мы проверим. — Головачев помедлил и душевным голосом спросил: — Александр Степанович, а нельзя узнать, вы сами что делали после того, как расстались с Мальцевым?