Гардемарин
Шрифт:
— Но у нас нет приборов Виктор — Ив растеряно смотрел на меня.
— Настоящий штурман сможет обойтись и без приборов — усмехнулся я — Есть солнце и звёзды, даже время можно в полдень точно определить без часов. Достаточно ориентироваться на тень от мачты, она будет у нас вместо гномона! Вспомни чему тебя учили, в полдень тень самая короткая, а в полночь самая длинная! Сегодня ты займёшься полезным делом, будешь сидеть, отчитывать и отмечать на плоту положение тени, это будет наш кадран, так мы с тобой сделаем солнечные часы, а уже с помощь них определим скорость, и наше место положение. У нас нет карт, но есть сломанный глобус. За точность его не поручусь, однако и широта, и долгота на нём нанесены, значить примерно сможем
— Ты сказал, что нас подберут шлюпы, так зачем нам этим заниматься? — ого, а у паренька то голос прорезался, уже не приятные вопросы задаёт. Это хорошо, отошёл значит от вчерашней экзекуции.
— Мы в открытом море братишка, и случиться может всё что угодно. Нас несомненно будут искать, только вот всегда надо быть готовым к худшему. Как я тебе и говорил, даже если шлюпы нас не найдут, мы доберёмся до африканского берега уже совсем скоро. Я вот знаю куда курс держать, а ты, а команда? А если со мной что-то случиться? Кто подкорректирует курс если ветер поменяется? Учится нужно всегда, когда есть возможность, поэтому за дело!
Съев по куску противной солонины и запив свою пайку водой, я постарался занять свою команду чем можно. Вахтенные занимались своими обязанностями, мы с Ивом пытались определить широту и долготу не имея приборов, а остальные канониры занялись изготовлением рыболовных снастей. Необходимо было распустить несколько канатов и сплести из них сеть. Свежая рыба всё-таки куда как лучше, чем-то, что у нас есть. Все были при деле и в надежде крутили головами, чтобы не пропустить приближение спасателей.
До полудня я вдалбливал в Ива прописные истины, которые учат все курсанты мореходки, с первого курса. Морской командир должен быть «универсальным солдатом»! Забив большой и толстый болт на навигацию, каждый офицер обрекает себя на то, что он зависит от своих подчинённых, которые тоже люди, и могут ошибаться. Случай с нашим плотом тому яркий пример. Не будь тут меня, куда бы плыл плот? Ив отвел глаза после моего вопроса, он не знал ответ. Я был в его шкуре, когда только попал в свой первый рейс на китобойной флотилии в своё время. Тогда, меня, молодого и ничего не соображающего штурмана (я думал, что знаю и умею всё на свете, но оказалось, что абсолютно ничего!), отправили с борта китобойной базы на спасательном боте искать потерпевший аварию и севший в море гидросамолёт. Я помню каким беспомощным и потерянным тогда я был, и только старый опытный боцман, а потом и спасённый штурман с гидросамолёта, не дали мне и матросам спасательного бота, сгинуть в холодном, штормовом море, среди бездушных айсбергов. Именно после того случая я и занялся изучением навигации всерьёз, до этого всегда рядом был кто-то, кто решал все задачи за меня. Я учил пацана тому, что знал сам, показывая ему на наглядном примере, как пользоваться астрономическими телами. Ив слушал внимательно, аж открыв рот, от «откровений», которые я ему преподносил. Видимо лекция была интересна не только ему, потому что и канониры, прекратив переговариваться между собой, ловили каждое моё слово.
— Земля! — через час после полудня, сидящий на парусе канонир, издал долгожданный и радостный вопль. На плоту послышались радостные голоса, а я про себя облегчённо выдохнул. Ходить и излучать уверенность было трудно, все вокруг были уверены, что я абсолютно точно знал куда мы плыли, только вот меня грызли сомнения, в правильности моих действий.
Моряки радовались как дети. Я тоже был рад, но было бы куда лучше, если бы нас подобрали французы. Африканский берег сейчас представляет из себя дико место, где в радиусе сотен, а то и тысяч километров можно не встретить ни одного поселения белых людей. С этого берега нам придётся тоже как-то выбираться.
Имея ориентир, мы плыли уже увереннее. Плот мы больше не вели галсами, а став по ветру, шли на север, постепенно приближаясь к земле. Забросив плетение сети, все свободные от вахты канониры старались грести подручными средствами, чтобы до темноты успеть попасть в безлопастное место.
— Не ходите дети, в Африку гулять… — тихо пропел я про себя, с тревогой вглядываясь вдаль. Прицепилась ко мне эта песенка! А ведь умные люди стихи писали, они зря говорить так не будут… Я чувствовал себя хорошо, казалось болезнь отступила, но радости мне это не добавляло. В Африке можно сгинуть не хуже, чем на плоту в открытом море!
До темны добраться до берега мы так и не успели, а парусов на горизонте видно не было. Французские шлюпы, судя по всему, не стали искать выживших с погибшего галеона. Но сейчас никого из моих коллег по несчастью похоже особо это не интересовало, берег казался им спасением и избавлением от несчастий. Наступление темноты все восприняли как личную трагедию и были полны решимости не спать и грести всю ночь, лишь бы не потерять шанс выжить. Заставлять силой возбуждённых людей хоть немного отдохнуть, я посчитал не правильной идеей, всё равно они не заснут, так что я, заняв место рулевого и посадив рядом с собой Ива, настроился на долгое ночное путешествие. С неба начал лить противный, нудный дождь, грозящий перейти в ливень. Погода портилась. Мужики правы, нужно бы поторопиться, если разыграется шторм, нам несдобровать!
Нам не повезло с погодой, и не повезло с местом высадки. Едва мы из-за шума грозы и ливня услышали шум прибоя, как наш плот наскочил на рифы. О том, что всё плохо, я догадался сразу. Только что, хоть и не спокойная, но привычная вода, вдруг стремительно понесла нас прямо к берегу. Мы шли всё быстрее и быстрее, набирая ход. На черных волнах ночного моря проступила белая, извивающаяся полоса, и я понял, что это буруны.
— Парус вниз! Греби назад! — проорал я команду, не жалея горла.
Перепуганные канониры мгновенно отреагировали, но было уже поздно. Нам удалось только снизить скорость, после чего плот врезался в препятствие. Будь на море штиль, мы бы просто снялись с рифа и поплыли бы искать более удобное место для высадки, ведь пробоина нам не грозила, ввиду особенностей нашего плавсредства, но на нашу беду ветер был и волны с прибоем были сильными. Следующая волна подкинула плот, снова ударив его о камни, а потом ещё и ещё! Люди кричали, пытаясь удержаться на палубе, хорошо закрепленные как мне казалось бочки с водой, стал сыпаться как карточный домик, а через несколько минут такой пляски, плот разлетелся по бревнышкам и все мы погрузились в кипящую от бурунов воду.
Забившись в воде, я буквально сразу же процарапал себе щёку об острые рифы. Боль была сильная, а удар настолько неожиданный, что я чуть не захлебнулся, на мгновение забыв, что я под водой и заорав. Когда я вынырнул, я был уже на относительно спокойной воде. Меня перенесло волнами через отмель, и я оказался в довольно глубокой лагуне. Вокруг никого не было видно, сквозь шум прибоя было слышно чей-то отчаянный вопль, однако я не стал бросаться на помощь прямо сейчас. Мне бы кто помог! Я был полностью одет, и от одежды избавляться не собирался (где я потом другую найду?!), между тем сапоги, и особенно камзол, как камень тянули меня на дно. Не теряя времени и сил, я быстро погрёб к берегу. Доберусь до земли, сниму с себя шмотки, и тогда можно будет заняться спасательными работами. Кроме людей нужно и припасы попытаться спасти, мне их даже больше жалко!
Дно под ногами я почувствовал, когда совсем было решился всё же проредить свой гардероб. Болели от напряжения руки и ноги, я наглотался воды, однако всё же смог добраться до берега, без единой потери! Шатаясь я выбрался на песчаный пляж, заваленный грудами гниющих водорослей. С трудом стянув с себя мокрую одежду, я разложил всё на каком-то обломки дерева и развернулся к воде. Снова идти в ночное море не хотелось, но придется…
— Эй! Есть кто живой?! — заорал я, прежде чем плыть неизвестно куда.