Гардемарины, вперед! (1 и 2 части)
Шрифт:
«А, может, и мне переписать бестужевские письма? — пришла Саше в голову шальная мысль.- В самом деле, мы даже ни разу не заглянули в пакет. Никита говорит,что это гнусность- читать чужие письма… Может, оно и гнусно, но не с такими людьми,как Лесток. И потом… если б Бестужев захотел, то мог бы помочь Анастасии…»
Короткий лай Оттона взметнулся над огородами, ему сразу помог другой собачий голос, звонкий и нетерпеливый, и вот уже вся стая сеттеров, забыв повадки родни, метнулась с холма вниз в травле заблудившегося зайца.
— В путь, гардемарины! Нас ждут великие дела! — крикнул, выйдя на крыльцо, Никита.
— В путь! — отозвался Саша.
— Великие дела,- пробормотал Алексей, с трудом просыпаясь, и тут же вскочил с лавки,вспомнив, что с этой минуты он не школяр навигацкой школы и будущий гардемарин,а скромный помощник парфюмера и лекаря: — Никита, вели закладывать карету!
Но отправиться в Петербург немедленно друзьям помешало отсутствие Гаврилы. На все расспросы дворня отвечала, что камердинер с большой сумой и посохом ушел с мызы ранним утром.
— Проморгали алхимика. Может, он странствовать пошел?
— Нет. Пешком он странствовать не любит,- утешил друзей Никита.- Я думаю, он отправился на сбор местных компонентов, то есть трав.
— А вдруг Гаврила не согласится идти к Черкасской?- с опаской спросил Алеша, удивляясь, что столь простая мысль не приходила ему в голову.
— Что значит- не согласится?- удивился Саша. — Пусть Никита его заставит. Он князь или не князь?
— Я князь,- согласился Никита.- Но Гаврилу не так просто заставить. И потом, он очень боится Черкасской…
Гаврила явился только к полудню. Прошел в ткацкий сарай, расчистил от хлама большой,грубо сколоченный стол и начал неторопливо опорожнять холщовую суму.
В его лишенных суеты движениях,в осторожности и даже скрытой ласке, с которой он выкладывал на стол сухие травы и очищенные от земли корневища, была такая значимость, что друзья, собиравшиеся обрушить на голову Гаврилы весь свой гнев, нерешительно топтались рядом и молча,с некоторой ошеломленностью смотрели на приобретенные Гаврилой богатства. Как-то получалось, что они: три смелых молодых человека, готовых к осуществлению грандиозных замыслов, вдруг потускнели рядом с камердинером, который не мучился все утро от безделья, не убивал время, а занимался полезной работой и теперь был глубоко уверен в уважении к себе и к своему делу.
— Что это? — Алексей ткнул пальцем в аккуратно подрезанные желтоватые корни.
— Черемица, — ласково сообщил Гаврила.
— А зачем она — черемица?
— Настойку делать. Ломоту в костях излечивает, от чесотки помогает, если мазать. Внутрь не принимать. Оч-чень ядовита.
— А здесь какие-нибудь травы, чтоб чирьи с лица удалить есть? — спросил Саша, как всегда смотря в существо вопроса.
— А как же! Есть. Вот… — Пальцы Гаврилы легко встряхнули коробочку семян.- Белена. Настойку делать… маслица подсолнечного или конопляного влить- и готово. Мажь… Только вы ее, Александр Федорович, руками не трогайте, оч-чень ядовита.
Алексей явно входил в роль и, уже чувствуя себя помощником Гаврилы и желая приобщиться к сложной науке врачевания, уверенно сказал:
— Это дурман. Помогает при воспалении глаз.
— А как же, — согласился Гаврила, — при падучей, при кашле…
— Ядовита?
— Оч-чень! — с восторгом отозвался камердинер.
— Ты что одних ядов набрал? — обрушился на Гаврилу Никита. — Уж не травить ли кого собрался?
Тот хмуро глянул на барина и кхекнул. Перевести этот взгляд и звук можно было однозначно: «Если надо, то и отравим. Нам, химикам, все по плечу!»
Друзья переглянулись. Как начинать разговор о главном?
— Гаврила,- начал Никита строгим голосом. — Ты сегодня поедешь к Аглае Назаровне Черкасской. Лечить ее будешь. Понял?
— Что же вы, Никита Григорьевич? То спасаете от верной гибели, то режете без ножа, — спокойно сказал Гаврила, не секунды не веря, что такое дикое предложение можно высказать всерьез, и продолжая сортировать растения.
— Да не трусь! Там тебе только рады будут. И денег кучу заработаешь.
Упоминание о деньгах насторожило Гаврилу, он понял, что барин не шутит.
— Всех денег не заработаешь, — сказал он с испугом. — Хоть вяжите, не пойду. Лучше дома погибать.
— Гаврила, нам очень нужна твоя помощь,- мягко сказал Алексей.- Нам очень нужно попасть в дом Черкасских, а без тебя мы не сможем этого сделать.
— Зачем это вам в этот дом?
— Мы тебе расскажем.
Сам того не ведая, Алексей нашел правильный тон в разговоре, и когда Гаврила понял, что страшный визит в дом Черкасских неотвратим и что он пойдет туда не один, то перестал причитать и охать.
— Будь по-вашему,- сказал он с таким видом, словно шел для любимого барина на Голгофу.
17
Гавриле не надо было долго объяснять, кто он и зачем пожаловал. Как только он назвал себя лакею, его сразу схватили с двух сторон под руки и поволокли по длинной анфиладе комнат. Алексей еле поспевал за бегущими гайдуками. Маленькая заминка у высокой двери, и Гаврила уже стоит на коленях перед крытым ковром возвышением, увенчанным креслом и восседающей на нем роскошной барыней.
— Встань!- раздался сверху зычный крик и сразу заполнил собой всю комнату, словно не из женской гортани выходил этот голос, а сам Зевс-вседержитель гаркнул под небесными сводами на провинившихся смертных. Но дальнейшие фразы утратили грозную торжественность первого окрика. Ругань, настолько цветистая и смелая, что могла бы украсить любого забулдыгу и пирата, но никак не трон, на котором восседала велеречивая княгиня, полилась на Гаврилу сплошным мутным потоком. Потом тяжелый вздох, минутная пауза, и голос опять обрел царское спокойствие.