Гарем для препода
Шрифт:
Семен плакал и одновременно зверел. Его впалая грудь и тощие плечи вздымались.
Алиса взялась за ручку входной двери. В этот момент Сема подбежал к ней и резко дернул ее за рукав.
— Никуда ты не пойдешь! — Семен брызгал слюной. — Останься здесь, пожалуйста.
Алиса вырвалась и залепила ему пощечину.
— Дурак, ты зачем сделал мне больно? — крикнула она.
— Останься, — скулил Сема. — Я хочу тебя.
— Слизняк! — в сердцах воскликнула Алиса. — Не будет такого, от слова вообще.
Гримаса
— Сука! — завопил он, надвигаясь на Алису. — Ты сейчас разденешься и отсосешь мне! Ты так е м у делала?
Он рванул пальто с ее плеч. Пуговицы рассыпались по полу.
Алиса закричала.
— Блядь, ты ему не только сосала, но и в жопу давала?! Я тебя сейчас выебу!! — Сема, распаляясь, срывал одежду с Алисы.
Спасение пришло неожиданно. Дверь открылась и на пороге появилась Роза Борисовна.
— Ой вэй, — заголосила она, — что же это делается? Молодые дерутся.
Алиса запахнула порванную блузку на груди, закрыла полы пальто и сказала.
— От тебя, Семен, я такого не ожидала. Прощай! Даже не подходи ко мне на учебе! Роза Борисовна, до свидания, приятно было познакомиться.
Алиса убежала. Роза Борисовна недоуменно воззрилась на Семочку.
— Что это было? Нам-таки дали отставку?
— Мама, мы все просрали, — обреченно сказал Сема.
— Какая фифа выискалась?! То есть ей не по нраву мой сынок? — Роза Борисовна экзальтированно всплеснула руками. — Я этого ей никогда не прощу.
Глава 32
Алиса вернулась домой. Вера, открыв дверь, с удивлением воззрилась на подругу, которая час назад ушла из дома накрашенной и благоухающей, а вернулась в бомжеватом прикиде.
— Что с тобой? — спросила Вера.
— Семочка разозлился, — ответила Алиса. — Не пережил разрыва, бедняга.
— Что это у тебя с одеждой? Он на ней вымещал злобу? — Вера ахнула. — Вот он гад, посмотри, что он с пальто сделал! Пуговицы выдраны с мясом!
— Пустяки, — сказала Алиса, — я так испугалась, так испугалась…
Вера подозрительно посмотрела на нее.
— Он пытался тебя изнасиловать?
Алиса всплеснула руками.
— Да нет же, он бы не стал этого делать! — сказала она.
— Ты посмотри на себя, — Вера нахмурилась. — Давай на него заявим.
— Да нет же, — Алиса зажмурилась. — Пришла его маман и все разрулила.
— Ну, смотри, отчаянная ты. — Вера все еще хмурила брови. — Как бы эта история не вышла тебе боком.
Алиса и Вера вздохнули, почти одновременно. Вера потянула подругу за руку на кухню.
— Пойдем, выпьем вина, бедолага.
На следующее утро Роза Борисовна будила Семочку кофе с форшмаком. Эта традиция пришла на смену другой, не менее древней, — Семочка любил кофе с молоком. Он пил его с самого
— Мой принц, вставайте, — Роза Борисовна пощекотала пяточку мерно посапывающего сына.
Тот задергал ногой и спрятал ее под одеяло.
— Мой король, — Роза Борисовна не унималась, присваивая Семе все новые титулы, — вставайте.
Сема приподнялся на локте, увидел мамино лицо, вспомнил вчерашний вечер и расплакался.
— Ну, ну, Семочка, хватит, пойдем завтракать, — нараспев сказала его мама и быстрым отточенным движением сбросила одеяло на пол.
Семочка, продолжая хныкать, сунул ноги в тапки и потопал в ванную комнату.
Завтрак проходил в гнетущей атмосфере. Сема переживал за любовь, а его мама — за Сему.
Оба они ненавидели Алису, которая, казалось, растоптала сердце Семочки, а затем подняла остатки, обоссала и сожгла.
— Вот сучка! — воскликнула Роза Борисовна, подтвердив старый диагноз, поставленный ей терапевтом, — синдром Турретта.
— Не, ну какова блядь!? — вторил ей Семен. — Ебалась в институте напропалую. Спала с преподами. А я ей, значит, не подхожу.
— Коза ебливая, — Семину мать аж перекосило от ненависти. — Так испортить жизнь ребенку… Ну надо же, как у этих современных баб это легко получается!
— Мама, я не могу сегодня идти на учебу, — басом просипел он, — у меня кризис.
— Вот сучка, — лексика Розы Борисовны не отличалась разнообразием, — у ребенка теперь криз.
Ругая на чем свет стоит Алису, она пошла стелить своему детине свежее постельное белье, благоухающее лавандой. Все, как врач прописал — для успокоения. Семочка, расстроенный, опять завалился спать.
Через пару часов, когда Семочка проснулся, Роза Борисовна неожиданно выдала охуительный план.
— Дорогой, я придумала, как ее наказать.
— Кого, ее, мам? — Сема уплетал блинчики с форшмаком и, казалось, уже забыл о своих злоключениях.
— Ну эту, Алису-гадину. Забыл, какой она нанесла нам удар? До сих пор за сердце хватаюсь. — в сердцах Роза Борисовна сплюнула на пол.
— Может, ик, ну ее, пусть идет… в жопу, — выспавшийся Сема был на редкость миролюбив.
— Не, она нас опорочила и нанесла мне обиду. Не могу этого так оставить.
— Ну ладно, — Сема отодвинул тарелку с блинами, — давай, расскажи о своем плане.
— Слушай сюда, сына, когда эта шкица придет за своими шмотками, я подброшу ей сверток с моими драгоценностями. Не пожалею браслет и кулончик. Потом мы напишем заявление о краже.
— Мама, может не надо, уголовщиной попахивает, — Семины поросячьи глазки быстро забегали от страха. — А мне с ней еще учиться.
— Надо, Сема, надо. Потом заберем заявление из ментовки, так она нам в ножки будет кланяться после этого.