Гарем

Смолл Бертрис

— Чем быстрее он его снимет, тем лучше для него! Этим четверым бесятам требуется достойнее воспитание! Фиона же была слишком мягкой. Я уж молчу про дочь. Могу себе представить, какой благовоспитанной девушкой она вырастет без матери, имея перед собой пример старших братьев и вспыльчивого отца!

Джанет удивленно повела бровью:

— А меня ты уже не берешь в расчет, милая сестра?

— Надеюсь, ты понимаешь, что не можешь взвалить на свои плечи воспитание внуков?

— До тех пор, пока Чарльз не женится вторично… почему бы и нет?

— Да

потому что ты уже старая! Тебе в этом году будет шестьдесят!

— В свои пятьдесят девять я выгляжу моложе, чем ты в пятьдесят два! Ведь, в сущности, что такое возраст? На сколько человек себя чувствует, на столько он и стар. А я чувствую себя прекрасно!

Анна Лесли в ответ лишь всплеснула руками и выбежала из комнаты. Джанет проводила ее снисходительной усмешкой.

В действительности же она не ощущала такой уверенности в своих силах. «Боже, помоги мне! — шептала она одними губами. — Такое бремя, такая ответственность!"

За свою жизнь она повидала всякого. Воспитала пятерых собственных детей, хозяйничала во многих дворцах, а какое-то время даже возглавляла правительство. Лишь я последние годы обрела свободу и право распоряжаться собой и своим временем единолично. И ей это очень понравилось… Вместе с тем Джанет понимала, что выхода нет, надежда только на нее и она не должна подвести убитого горем сына и внуков.

Они были еще слишком малы, чтобы обходиться без матери.

Утешало лишь то, что Патрик, которому было восемь, маленький Чарльз, которому только-только исполнилось семь, и пятилетний Эндрю сохранят воспоминания о Фионе. Что же до самых маленьких, полуторагодовалого Дэвида и малышки Вереска, то они смогут судить о матери лишь по рассказам старших братьев. Это было печально. Вошедший в комнату лорд Хей ободряюще обнял ее:

— У тебя все получится, дорогая.

— А, Колли! Должно быть, я старею… — По щеке Джанет сбежала одинокая слеза.

— Ты? — Он рассмеялся. — Вот уж никогда! Даже если ты проживешь до ста лет, то и тогда не состаришься. — Крепко прижав Джанет к себе, граф-великан, темные волосы которого все-таки в последние годы посеребрила седина, стал ее нежно баюкать. — Просто у тебя скверное настроение, милая. Думаешь, я не понимаю, как ты любила Фиону? — Он мягко погладил ее по волосам. — Это пройдет, пройдет. А пока ты должна думать о ее детях. Представляю себе, каково им без матери.

В следующую минуту Джанет впервые после смерти Фионы заплакала. Рыдания сотрясали ее тело, из груди рвался стон. Наконец, успокоившись, она спрятала лицо на груди лорда Хея.

— Не смотри на меня, я сейчас страшная, — пробормотала она.

— Никогда еще ты не была прекраснее, любимая, — прошептал граф, заставив ее поднять на него лицо. — Выходи за меня, Джан.

— Но ведь я сейчас ношу траур. Колли…

— Боже мой! — вскричал граф. — Ушам своим не верю!

— Что? — недоуменно спросила Джанет.

— Ты хоть поняла, что впервые за семь лет не отказала мне сразу?!

Джанет улыбнулась:

— Наверное, потому, что чувствую упадок сил.

— Ни за что не поверю, мадам! Чтобы ты — и вдруг чувствовала упадок сил?! Вздор!

После того как Джанет выплакалась у лорда Хея на груди, стало легче. Оставив сына Чарльза наедине с его печалью, и она обратила все внимание на детей. От одного она не смогла отказаться — от права на личную жизнь. Джанет не переехала в восточное крыло замка, но теперь двери ее покоев всегда были открыты.

У каждого из младших детей была своя нянька, и они жили в общей детской. Патрику и Чарльзу-младшему по достижении ими шестилетнего возраста отвели собственные комнаты и приставили к ним гувернеров. Старшие мальчики обедали всегда с бабушкой и с отцом, когда он бывал дома.

А дома граф Шиэн с некоторых-пор стал бывать очень редко.

Он уехал ко двору, предложив свои услуги королю. Пока от него требовалось лишь быть обаятельным и остроумным щеголем. Чарльз примирился с этим. Он готов был пойти на все, лишь бы заглушить боль от потери Фионы и реже видеть четверых сыновей, которые служили болезненным напоминанием о ней. Что касается дочери, то он вообще отказывался признавать ее, ибо полагал, что из-за нее умерла Фиона.

Однажды он привез с собой из Эдинбурга леди Диану Ферпосон.

— Ты думаешь жениться на ней? — напрямик спросила Джанет.

— Нет, конечно, — беззаботно, отозвался Чарльз, — Так, поразвлекаться.

— В таком случае забирай ее и убирайся из моего дома! — приказала Джанет. — Я знаю, что тебе плохо, но не позволю травмировать детей. Они только-только начали оправляться от потери матери.

Чарльз гордо выпрямился и расправил плечи, на какую-то долю секунды живо напомнив ей Селима.

— Не забывайте, мадам, что я — граф Шиэн.

— Это верно, — согласилась мать, — но замок принадлежит мне, Чарльз. И еще позволь напомнить, что своим титулом ты обязан только мне. Как думаешь, что подвигло короля сделать тебя графом?

— Он сказал, ты отдала сорок лет жизни Шотландии.

— Боже мой, Чарльз! Королю было бы наплевать, даже если бы я сто сорок лет своей жизни отдала Шотландии. Дело в том, что он провел две ночи в моей постели. Я, конечно, ж добивалась этого, но и не стала кричать, что меня насилуют. — Чарльз оторопело смотрел на мать. Джанет рассмеялась. — Увези леди Фергюсон туда, откуда привез, Чарльз. Меня не волнует, с кем ты спишь, сын, но если тебе так не терпится привезти домой шлюху, пусть она хоть выглядит поприличнее.

Чарльз невольно рассмеялся:

— Ох, мама! Таких, как ты, больше нет на всем белом свете!

Так что, передать от тебя привет королю?

— Нет, но передай, что я буду молиться за него и королеву.

Потеря одного ребенка — трагедия, а у них умерло уже два принца. Впрочем, они оба еще молоды, у них все впереди. Тебе же, Чарльз, советую смириться со случившимся. Мертвых не воскресить. И ты не имеешь права взваливать вину за гибель Фионы на свою дочь и сыновей. Фиона любила их, и особенно дочь, которая так на нее похожа.