Гаргулья и Лондон
Шрифт:
–
А в чём ваша связь с водостоками и химерами?
Гару рассмеялась. На какой-то миг Калеб даже перестал её бояться и залюбовался, как и прежде. Потом опомнился, но не перестал любоваться.
–
Про нас люди долгое время не знали. Готов к очередной длинной истории?
–
Готов, – вместо Калеба ответил Артемус. Он зашел в зал с большой тарелкой вкусностей. Хлеб, сухофрукты, сыры и два кувшина с вином и водой. Поставил всё это на столик между кроватью и скамейкой, где расположилась принцесса. Сам уселся рядом с Калебом и разлил напитки. – Обожаю, когда гаргулья рассказывает свою историю. Всегда прихожу послушать. Вы же меня не прогоните?
Ему было позволено остаться. Гару заговорила.
–
Все, наверное, знают эту легенду. Как в шестом веке в Руане произошла
С химерами же мы связаны напрямую. Это название декора пошло от настоящих жителей Олимпа. Одна тварь, состоящая из нескольких. С ними тебе точно ещё рано встречаться. Они страшны, но не злобны. Первый скульптор, создавший химеру для украшения замка своего хозяина, безусловно, вдохновлялся греческими мифами. Но у самой первой фигуры был прототип. Знаешь, что делает гаргулья, когда перестаёт служить богам или разочаровывается в своём предназначении? Она должна как следует всё взвесить, найти новый путь. На это могут уйти годы. Тогда гаргулья забирается на скалу, принимает задумчивую позу и из золотой её кожа становится каменной. Так можно просидеть сколько угодно. Буквально – любое время. Если гаргулья приходит к выводу, что нет смысла возвращаться к своим обязанностям, она остается камнем навсегда, постепенно теряя форму и сливаясь со скалой. Так, первая гаргулья, возжелавшая служить не только богам, но и людям, отправилась на землю и спасла одного художника от несправедливой участи, жестоко покарав его врага. Очнувшись, человек помнил лишь горящие огнём глаза, крылья, пасть зверя, которая была наполнена кровью. А на крыше его дома сидела каменная статуя. Снизу не было видно, что камень покрыт свежей кровью. Человек, конечно, подумал, что его спас господь, а фигура послана в устрашение другим его недругам. С тех пор его дом стал процветать, богачи со всей страны заказывали каменные обереги. Сидящая на крыше гаргулья имела очень красивое тело молодой девушки с суровым лицом и сложенными за спиной крыльями. Она сидела на самом краю, упираясь руками и ногами. Совместив свои страшные воспоминания с её позой и с мифами, художник создавал химер: тело обезьяны, хвост льва, голова тигра, крылья орла. Со временем облик химер подстраивали под моду. Были у них крылья летучей мыши и ангела, голова обезьяны, а тело тигра. Хвост змеи или кошки. Но суть не менялась. Крылатая девушка стала химерой. Прежде, чем кто-то добрался до края крыши и увидел её вблизи, в каменную статую попала молния, обрушив на землю и разбив на мелкие кусочки. Гаргулья сознательно пожертвовала собой с одной единственной целью: жить рядом с человеком и наблюдать за ним.
–
Вы любите наблюдать, я обратил внимание, – отозвался Калеб.
–
В этом наша природа. Как квинтэссенция жизни, мы не нуждаемся ни в чём. Когда нет желаний, потребностей, всё, что остается – это мыслить. Наша цель – неустанно совершенствовать свои навыки в понимании мироздания. Что такое добро, что такое зло? Где справедливость, где середина? Кто поступил по совести, кто продал свою душу. Что считать достойным прощения? Какова глубина непростительного? В этом и есть наш дар. Боги использовали его поверхностно, разменивая на свои мелочные склоки. Зато у нас было полно материала для размышлений. Мы могли спасти впавшего в немилость предателя. Или покарать ложного друга. Сначала нам давали взглянуть в глубину души человека, потом спрашивали, чего он заслужил: смерти или пощады. Мы выносили приговор и сами его исполняли.
–
Вы судьи и палачи? Ты тоже казнишь людей?
–
Свет не есть абсолютное добро. Это заблуждение пришло к вам в головы из христианского учения. Свет – добро, тьма – зло. Чушь. В этой легенде только одна правда: свет есть истина. Во мраке проще спрятаться. А в потоке солнечных лучей человек прозрачен насквозь. Хороший человек останется таким и во тьме. Свет также не есть справедливость. Гаргульи видят больше всех, но они не безгрешны. И ошибаются, и подчиняются. Нет более вздорных личностей, чем боги. Но мы им служим, а не убиваем. У смертных может быть бесчисленное множество трактовок одного и того же поступка, мотивов совершать зло во спасение и творить смертоносное добро. Не думай, что, раз мы долго живём, наш мозг постоянно работает над философскими трактатами. У гаргулий нет своей культуры. Нас не учат предыдущие поколения. У каждой из нас собственный, не основанный ни на чьём другом, эмпирический опыт. Мы можем жестоко ошибаться. Можем делать вовсе не то, для чего созданы. Сгусток света не имеет мнения, чувств, желаний. Мы всё это приобретаем с тысячелетиями. И, судя по тому, как мы представлены в современной культуре, опыт общения с другими существами на этой планете превратил нас в жестоких страшных воинов, без тени сомнения уничтожающих своих жертв. Знаешь, люди правы. Мы на такое способны. А теперь представь себе гаргулью из вашего блокбастера “Я, Франкенштейн” и подумай, какой путь должен пройти лучик солнца с твоего подоконника, чтобы превратиться в это существо.
Калеб глубоко задумался. Попытайся он всерьёз проследить путь, предложенный ему Гару, точно бы угодил в сумасшедший дом. Но он просто понимающе закивал и принял вышесказанное, как данность. Наверное, когда-нибудь, он сядет в кресло возле камина, закурит трубку, нальёт бренди и в таком виде окаменеет на тысячу лет, размышляя над словами Гару. Но не сегодня. Кажется, у них были какие-то совместные дела. Лучше заняться ими.
В обед посланник Афродиты принёс человеку вкусный подарок с дворцовой кухни. На словах передал пожелание скорейшего выздоровления. А Гару – просьбу навестить сестру. Артемус обещал присмотреть за подопечным.
Во дворце шла подготовка к какому-то празднику. Местные жители украшали сад, а рабочие развешивали флаги и фонари во всех царских комнатах. Из кухни доносились громкие голоса и множество запахов, один другого чудеснее. Слуги суетились, то и дело натыкаясь друг на друга в коридорах. Гару застала богиню за примеркой нарядов. Та никак не могла выбрать между нефритовой короной и хрустальной.
–
Ты же позвала меня не для этого? – обратилась к её отражению в большом зеркале Гару. – Надень хрустальные украшения, сквозь них лучше проникает лунный свет. Ты сама кажешься его источником.
–
Вот видишь, ты сильно недооцениваешь свой вкус. Мне нравится полагаться на него в одежде и в прочих украшениях. – Афродита явно любовалась собой. Вглядывалась в зеркало, репетируя покоряющие взгляды, которые будет посылать мужчинам сегодня вечером. – Велела своему скульптору поразмышлять на досуге над новой кариатидой для тронного зала. Она будет не девушкой, а гаргульей. Будет парить над самым краем балюстрады, лишь кончиками пальцев одной ноги касаясь опоры.
–
Эта конструкция обречена на провал. Не простоит и недели, завалится. Ещё упадёт кому-нибудь на голову. Придумайте ей другую позу. Но с чего это ты вдруг решила поселить у себя под крышей гаргулью? Они у людей уже не в моде.
–
Милая, это же не обычный декор. Она будет изображать тебя во всей красе. Ты наблюдала со стороны, как прекрасны гаргульи в полёте? Вы ангелы, грациозные и ослепительные. А раз есть моя кариатида, рядом должна быть и твоя, сестрёнка.
–
Прости, мне трудно думать об украшении дворца. Все мои мысли заняты предстоящей подготовкой Калеба.
–
Ах, да. Слышала, как вы познакомились. Желая быть аккуратной, ты второй раз подвергаешь его смертельной опасности. Для этого я тебя и позвала. Меняй тактику, он же не первый твой агент. Ты прекрасно знаешь, как обращаться с людьми. Почему же с ним ведёшь себя, как с ребёнком, боясь лишний раз напугать или ранить? Люди верят своим глазам и полагаются на первое впечатление. Не удивлюсь, если после твоей сегодняшней выходки, его отношение в корне изменится.