Гармония
Шрифт:
После этого сверху в этот же кустарник приземляется и обломок «часовщика»…
Спустя время, проведенное в небытии, я таки очнулась. На губах и на лице неприятным кремом запекалась кровь «часовщика» зелено-салатового цвета. На костюме тоже все было в этой крови и в листьях от деревьев и кустов. На лбу, на правой щеке и на шее саднили полученные царапины.
Первая мысль странная для меня: как там Сталикс?
Внезапно голос, немного хриплый и подавленный, но узнаваемый:
– Катя?!!! Катя?!!! Ты там?!!!
Значит, он
– Йа-а… Тут…
Он явно не услышал. Но точно знал, где я, поскольку отпечатки связывали нас. Он жутко переживал, что со мной может быть что-то не так, и радовался, что сейчас сможет меня спасти. И сомневался, сможет ли. Опыта для подобного у него еще не было.
Явно он продрался сквозь кусты. Я же лежала и пошевелиться нормально не могла. Ферментов в костюме, чтобы как-то себя подлечить, маловато. Ну вот, знаешь, что костюм умеет, и жалеешь, что решила заправить его потом. Никогда больше не выходить с незаправленным костюмом из дома, возьми себе за правило, Катя. Никогда…
Кряхтение от усилия. Створки чуть приподнялись, но совсем немного. Я, чтобы хотела, не смогла бы вылезти из-под этого завала.
– Катя? – спросил он еще раз. – Кать…
– Да? – голос стал немного восстанавливаться, я отходила от крови «часовщика», которая как-то сумела попасть мне в горло. Как же это противно, просто не передать. Словно химический насморк какой-то, и сопли затекли внутрь.
– Сейчас будет больно, но ты потерпи, ладно? Я сделаю все, чтобы это было недолго.
Что он там такое задумал?!!!
– Насколько… больно?
– Очень больно.
Замечательно! Что он там уже делает, хочет обломки со мной обстрелять кислотой что ли? Но ведь меня тогда просто сожжет перепадом температур! Нет, он нечто иное хочет провернуть.
– Готова?
Я напряглась. От неизвестности брал истерический ужас, но спросить я все равно не решалась. Наконец, я это сделала:
– Что ты сейчас сделаешь?
– Освобожу тебя, – уклончивый ответ. – Готова?
Не хочет говорить. Мне это явно не понравится. Ну ладно, была ни была:
– Давай…
И тут нахлынул жуткий поток псионной энергии, который колол повсюду так, как только могут колоть одновременно три игольника, вонзившие свои иглы с ядом в тело. Меня словно рвало на части, мозг был перегружен насколько, что соображать вовсе не представлялось возможным. Озонированный воздух и электрические искровые разряды мелькали везде. Листья, обломок «часовщика», ветки кустарника, капли крови – все болталось в воздухе на небольшой высоте. Я закрыла глаза, потому что казалось, что они сейчас или выскочат из глазниц, или вовсе взорвутся от внутреннего давления.
Дальше я потеряла чувство реальности. Хотя, как только мозг отключился, этого чувства уже почти не было.
Но поток отхлынул, меня отпустило. А дальше я вновь провалилась в небытие…
Теплое прикосновение, чужое и нелюбимое, но теплое и приятное, как мягкий ветерок под светом яркого Солнца. Может, не такое уж оно и нелюбимое? Оно словно окутало мой разум, будто погладило по волосам, но не против моего желания, а мягко и сочувственно, искренне, и не физически погладило, а как-то на уровне эмоций. Тихий и неровный голос, он сдерживал бурю внутри себя, но старался изо всех сил:
– Катя… Тебе рано спать, спать некогда. Просыпайся, все закончилось.
Почувствовала связь с телом. Оно саднило теперь уже почти повсюду. Но боль резко притуплялась от теплоты псионного прикосновения. Меня держали за руку, и я молча сжала пальцы в ответ. Эмоции, внесенные в отпечаток, стали приятными еще сильнее. Он словно ждал, пока я сожму его руку своими пальцами. Мне вспомнилось, как он однажды говорил:
«Очень приятно, когда любимая девушка за тебя цепляется. Создается ложное впечатление того, что ты кому-то нужен и что тебе доверяют».
Улыбнулась ненароком. Открываю глаза. Сталикс смотрит на меня, смотрит прямо в глаза, сам улыбается. Он весь тоже в запекшейся крови, на лице ссадины, местами от металлизированных зеркально-светлых вставок костюма кровь уже начала отшелушиваться, оставляя грязные зеленоватые следы.
– Болит что-то?
Попробовала проверить себя. Ну, суставам немного не по себе, а так остаются только царапины.
– Царапины…
Кроме как на лице, царапин нигде не было, потому что в остальном костюм защищает.
– Это не страшно. Как говорят Лидеры или целители, «болит – значит живая».
Он обошел меня, лежащую на траве, и оказался слева. Я повернула туда голову и увидела место крушения «часовщика»: пара деревьев сметена, рядом огромное древо повреждено, обломки и кровь летающего существа разбросаны поблизости, что где. Он достал мой концентратор из кустарника, взял его за ствол, и рукоятями преподнес мне:
– Катя, вставай. Надо выполнить задачу!
– Сталикс, это не моя задача.
Он уже «псионное приподнятие» использовал, чтобы меня вытащить! Я там и без этой задачи чуть не умерла!!!
– Уже и твоя тоже, – возразил он. – Не думаю, что это проверка по последней обороне. Так что, если мы их не уничтожим, я не думаю, что они остановятся.
Кстати, как там его база? Мой десант уже на позиции. Я спешно высадила «травников» из своего «часовщика» и увидела зрением существ вражеских троих «силекрисов» при поддержке пятерых «гидралюков». Две «иглы» из трех уже были уничтожены. Поражено три четверти «светопреобразователей». Уничтожено два «бактериаловых гриба» из трех. На входе к базе валялись трупы двенадцати «силекрисов» и четырнадцати «травников». Одно из «легких гнезд» уже еле держалось, и это с учетом того, что одно было еще до нашего вылета разгромлено. А струи кислоты по-прежнему терзали базу моего… Соратника? Друга?