Гас

О'Брайен Меган

«Самое меньшее, что они смогли сделать, так это написать твою чертову фамилию правильно», - пожаловалась она вслух, ни к кому в особенности не обращаясь, хотя Гас, кажется, сошел бы за внимательную аудиторию. Она проигнорировала его сочувствующий взгляд и опустилась на колени, чтобы вскрыть первую коробку.

* * *

Сьюзан допила вторую бутылку пива каким-то отчаянным глотком, каким только и можно было проглотить слегка теплую, выдохшуюся жидкость, наслаждаясь не вкусом, но скорее нарастающим мягким гулом, который окружил ее. Гас лежал на

другом конце дивана и поглядывал то на нее, то на мерцающий в темноте экран телевизора, отбрасывавший причудливые сочетания тени и света на стены и мебель. Она ощущала, что кот грустит и злится, Эти чувства совпадали с ее собственными, и пусть они были не совсем человеческими, но это не делало их менее сильными.

Она открыла следующую бутылку без ключа, просто рукой, и почти не поморщилась, когда острые края крышечки впились в уже поврежденную кожу в центре ее ладони. За последние пару недель она открыла уже много таких бутылок.

Потом Сьюзан отважилась глянуть на Гаса и с облегчением поняла, что он на нее не смотрит. Кажется, он все-таки решил оставить ее в покое. Она полагала, что как и у людей, у котов тоже должен быть предел – когда количество отпоров становится достаточным, они решают, что пытаться больше не стоит. Сьюзан чувствовала себя виноватой за то, что не замечает его, правда чувствовала, но она просто не могла заставить себя хоть как-то с ним взаимодействовать. Не сейчас. Стоило просто погладить его по голове или всего-навсего ощутить, как он тяжело топчется по ее коленям – и ее охватывали воспоминания и скорбь.

Сьюзан осознавала, что Гас четко понимает – Мегии больше не вернется домой. Она не была в этом совсем уверена до того момента, когда он вдруг прекратил свои сонные дежурства у входной двери – почти через две недели после того, когда она вернулась домой с коробками.

Она поняла, что кот больше не собирался выражать свое недовольство тем, что Мегги ушла, и больше не хотел лежать поперек входной двери, чтобы не дать ей войти. Он знал, что она, скорее всего, больше не придет – и хотел оставить дверь широко открытой, на случай чуда.

И то, что он с этого момента стал таким ласковым, еще сильнее убедило Сьюзан, что кот знает, что потерял свою вторую половинку. Они оба потеряли свою вторую половинку.

«Я знаю, что ты моя родная душа, - как-то сказала ей Мегги, - и я знаю, что буду с тобой до конца своей жизни. Но я думаю, что животное тоже может быть для человека родственной душой… и я знаю, что для меня это Гас».

Гас был неутомим в своем стремлении найти в Сьюзан хоть какое-то утешение, хоть какую-то привязанность, чтобы облегчить боль от утраты своей постоянной спутницы. Всякий раз, стоило ей присесть, он пытался взобраться ей на колени. Всякий раз, когда она проходила по комнате, он вился рядом, едва не сбивая ее с ног. Всю ночь он мяукал под дверью ее спальни. Сьюзан не могла от него отделаться, и оттого, что они постоянно натыкались друг на друга, им было неловко, больно и очень одиноко.

Она отвергала каждую его попытку. Каждый писк. Сталкивала его с коленей, обходила, не посмотрев вниз, выгоняла из комнат. Она чувствовала себя распоследней сукой, но ничего поделать не могла. Все это было слишком невыносимым.

Шевеление на том

конце дивана привлекло внимание Сьюзан, и она повернула голову, чтобы увидеть как Гас встает, мотает головой и спрыгивает на пол. Она облегченно выдохнула и глотнула еще пива, а толстый серый кот вышел сквозь дверь в темные, холодные комнаты незамеченным.

* * *

Сьюзан, конечно же, почти сразу поняла, что давно не видела Гаса, но заставила себя не замечать его отсутствие чуть ли не полдня, прежде чем начала волноваться, сама того не желая. Как бы она ни хотела насладиться передышкой - он больше не вился рядом и не напоминал ей о том, что ее жизнь развалилась на части - она не могла не припомнить ту панику, в которую впала Мегги, когда он в последний раз исчез, и те слезы, которые они были готовы проливать все то время, пока искали своего крохотного серого котенка. Она знала, как сильно расстроилась бы Мегги при одной мысли о том, что Сьюзан сейчас не собирается искать ее малыша.

– Гас! – позвала Сьюзан, стоя посреди гостиной. Она оглядела все места, где он обычно прятался, надеясь заметить проблеск густой серой шерсти. – Гас!

Она обошла весь дом, и каждая комната казалась ей еще более пустой, чем предыдущая. Она звала кота снова и снова, но ей отвечала лишь тишина.

Сьюзан почувствовала, что начинает терять голову. Где он? Неужели я настолько его не замечала, что он решил исчезнуть в буквальном смысле этого слова? Ощущение ужасной вины заставило ее замереть посреди ванной комнаты. А как бы Мегги отреагировала на это?

В то утро, когда они должны были уехать в больницу, Мегги долго сидела в гостиной, а Гас свернулся калачиком у нее на коленях. С самого утра они вдвоем с котом были тихими и задумчивыми, но Сьюзан чувствовала, что между этими двумя протекает некая молчаливая беседа, некое соприкосновение разумов. Меггт гладила Гаса по спине до того момента, пока Сьюзан не сказала, что им пора ехать, иначе они опоздают. Мегги подняла Гаса на руки и поцеловала его в мягкую макушку, а потом аккуратно спустила его на пол.

– Еще увидимся, Гас, - негромко произнесла Мегги, явно сдерживая слезы. Голос ее был слабым, да и пальто она надела с трудом. Сьюзан подумала, что и Мегги, и Гас подозревают, что вряд ли она выполнит свое обещание.

Ведя машину к больнице, сдерживая охватившие ее горе и мучительный страх, Сьюзан сосредоточилась только на ощущении того, что рука Мегги лежит в ее руке. Они не особо разговаривали, все, что им было нужно – это нежное прикосновение рук, но об одном Мегги все же попросила.

– Ты только позаботься о нем, когда я умру, ладно?

Сьюзан подавила рыдание. Она стояла посреди ванной комнаты, и понимала, что она совершенно, абсолютно одинока теперь, когда загнала Гаса в подполье. Только сейчас она вдруг поняла, что полностью нарушила данное Мегги обещание. Она обещала своей второй половинке что позаботится о Гасе, но не смогла переступить через собственное горе и депрессию, не смогла разглядеть их в своем товарище по несчастью. В это миг она почувствовала себя такой ничтожной, как никогда прежде, такой несчастной, что ей показалось, она сейчас разорвется на части от горя.