Гашиш с Востока
Шрифт:
Голова посмотрел сторублевку напросвет.
— Ты еще на зуб попробуй.
— Ладно. И не из-за денег, а токма лишь из душевного к тебе отношения, Костылечек. Мы ж друг друга уважаем, правда, брат мой?
— Узнаю, что динамишь…
— Ладно, ладно, не маленький…
К порученному делу Голова отнесся со всей ответственностью. Пришлось побегать, попотеть. Зато, когда вновь объявился Костыль, Голова небрежно протянул ему мятый тетрадный листок, исписанный корявым почерком.
— На даче у одной шлюхи они. Вот тебе адрес. Гони бабки…
— Работать надо, а не теории строить! — хлопнул ладонью по столу начальник УВД. — Чтоб мальчишка был найден. В самое ближайшее время.
Генерал был взвинчен, так что досталось и начальнику уголовного розыска, и Крымову как старшему группы по раскрытию недавних двух убийств.
Упреки были определенно незаслуженными. Да, под руку генералу лучше было бы не попадаться, но начальственные громы и молнии отскакивали от Крымова, как дробь от танковой брони. Он делал свое дело, а что об этом думают наверху или внизу, или вообще где бы то ни было — его совершенно не волновало.
Дурное расположение духа начальника управления было вполне объяснимо. В последние дни неприятности посыпались одна за другой. Лейтенант-пожарник, напившись до умопомрачения, не поладил со своим приятелем — самогонщиком — разошелся в определении стоимости продукта, после чего проткнул его ножом, отправив на больничную койку. Это раз. На улице хулиганы налетели на участкового, и пока тот пытался объяснить — мол, не надо грубить, драться, — его отколотили и оставили без «черемухи» и пистолета. Это два. Ну а третье — утром угнали оперативные «Жигули» с рацией, мигалкой на магните и радиотелефоном.
— Ну что, досталось тебе от маршала нашего? — спросил Гаврюхин, скучающе щелкающий семечки.
— Плевать хотелось, — отмахнулся Крымов.
— Сереж, у тебя еще пятидесяти рублей на мою бедность не найдется? — перевел разговор Гаврюхин.
— Что, Леночка и мою сотню успела оприходовать?
— Нет. Жена софу купила.
— За полтинник?
— Остальные теща дала.
— Ясно, — Крымов достал из кармана пять мятых десяток.
— Вместо мальчишки ты софу искал.
— Нет, мальчишку я тоже искал. Мы искали. И ищем..
Ваню на самом деле искали. Искали профессионально.
Ориентировки, работа по связям, подключение гласных и негласных возможностей милицейского механизма. Этих самых возможностей вроде бы и немало, но пока все было впустую.
— Ты же у нас голова, — поддел напарника Крымов. — Ас сыска. Придумай что-нибудь.
Гаврюхин работал в розыске почти что с детства — с двадцатилетнего возраста. Шестнадцать годков службы, опыт и отличная зрительная память снискали ему славу человека-компьютера. Преступный мир он знал, пожалуй, лучше всех в отделе, не раз выручал при раскрытии опасных преступлений.
— О, елки-палки! — Гаврюхин с размаху хлопнул себя по лбу ладонью. — Голова, точно!
Голову Гаврюхин знал хорошо. И Голова знал старшего оперуполномоченного тоже неплохо. А еще лучше знал, чем он ему обязан. Однажды, будучи совершенно невиновным (правда, лишь в том преступлении), карманник подозревался в серьезном деле. Блестяще разобравшись в этой истории, Гаврюхин выручил его. А еще помнил Голова, что после этого был вынужден делиться сведениями строго конфиденциального характера. В результате этого бешеный Мамай, на совести которого было пять убийств, был пристрелен при задержании, а группа Балаянца, трясшая цеховиков и фарцовщиков, получила долгую «прописку» в местах лишения свободы. За подобные услуги уголовному розыску Голове полагалось наказание, вовсе не относящееся в преступном мире к разряду исключительных, — смерть.
Голова не получал с угрозыска денег — на бутылках зарабатывал поболе, предпочитал хитрить и морочить оперативников. Но при нажиме из него можно было порой выдавить ценные сведения.
Узнав, кто такой Голова, Крымов пожал плечами недоверчиво:
— Думаешь, он может что-то знать?
— Не знает, так узнает. Такой жучок и проныра, каких поискать… Загружаемся в «БТР» и понеслись.
Когда зеленые «Жигули» остановились у добротного, восьмиэтажного, пятидесятых годов постройки, дома, которые в народе именуются генеральскими, Крымов удивился:
— Этот ханыга в таком доме проживает?
— Ну да. Тут еще секретарь горкома и директор «почтового ящика» живут. Это опера в хрущобах ютятся, а карманнику не положено.
На звонок в дверь долго никто не открывал. Наконец-то послышались шаркающие шаги, и дверь медленно, со скрипом открылась.
— О, Тимофей Викторович, как я рад тебя видеть!
Голова покачивался, от него несло перегаром, под глазами лежали синие тени. Он попытался придать своему помятому лицу счастливое выражение.
— Привет, Голова.
— А товарища твоего что-то не узнаю.
— Еще узнаешь, — успокоил его Крымов.
В комнате, пригласив незваных гостей сесть, Голова как бы невзначай положил газету на край стола. Гаврюхин заметил этот маневр, приподнял газету и ткнул пальцем в пять хрустящих сотенных купюр нового образца.
— Откуда?
— Да так, отдают люди старые долги.
— Помощь твоя требуется. Не откажешь?
— Как можно, — наигранно бодро отозвался Голова.
— Надобно одного человечка найти.
— Все кого-то ищут.
— Кто «все»?
— Да так, к делу не относится. Кого искать? — спросил Голова, поднимаясь с кровати. Он плеснул себе в стакан воды из литровой банки с этикеткой «маринованные огурцы» и начал жадно глотать.
— Соседей твоих, — Гаврюхин положил на стол две фотографии. — Маратова Виктора и Смирнова Ивана.
Голова поперхнулся и судорожно закашлялся. Откашлявшись и вытерев рукавом лицо, пряча глаза, он покачал головой:
— Я их плохо знаю. Где искать? Я человек старый, больной, всеми позабытый-позаброшенный.