Гасильщик (Сборник)
Шрифт:
Спустя час после дерзкой акции человека в бейсболке все у того же здания УВД собрались: автор сценария Петр Грош-Ценаев, режиссер-постановщик Юлиана Самобрехова и оператор Саврас Божемой – все, имевшие непосредственное отношение к созданию некогда нашумевшего телефильма «Девочка на цепи».
– И какие же иезуиты эти прокурорцы… – ядовито вещала Самобрехова. – А фамилия какая – Белозеров! Михаил Дмитриевич… Белые озера… природа, тихая грусть, успокоение…
– И покаяние… – бухнул Грош-Ценаев.
– Петя,
– Сейчас все вместе писать будем – прокурору, – сделал прогноз оператор Божемой. – Только давайте договоримся: я человек подневольный, мне сказали нажать красную кнопку – я нажал. Сказали: «Снято» – я выключил.
– И чего же они там накопали? – Самобрехова взяла за рукав сценариста, отвела в сторону.
Они стали о чем-то тихо переговариваться, потом горячо жестикулировать. И, наконец, и оператор, оставшийся в одиночестве, и окружающие смогли услышать, о чем же шла речь.
– Ты – педофил! – громко шипела Самобрехова.
– А ты – старая извращенка! – не оставался в долгу Грош-Ценаев.
Они расходились в разные стороны, потом, как магнитом, их притягивало обратно.
– Надо выработать общую тактику! – горячо убеждал Грош-Ценаев.
– Главное, как говорил мне мой знакомый судья, ни в чем не сознаваться, – поучала Самобрехова.
– Знать бы в чем… – Грош-Ценаев чихнул.
– Правду скажешь… – усмехнулась Самобрехова.
– Щас…
Самобрехова глянула на часы:
– Ну что, пошли…
– Время «Ч»… – сказал Грош-Ценаев.
Втроем они вошли в здание. Впереди – Самобрехова, за ней – сценарист, потом – оператор. В том же порядке появились и в кабинете, где их уже ждали Савушкин, Белозеров и Кошкин.
– Здравствуйте! – высокомерно произнесла Самобрехова.
– Здравствуйте, товарищи представители величайшего из искусств! – ответил Белозеров.
Приглашенные расселись на стульях.
Савушкин как бы с радостью узнал телегруппу:
– О, какая встреча! Летописцы героики лучших представителей трудового народа!
– О! Господин… э-э… – отреагировала Самобрехова.
– Никита Алексеевич…
– Никита Алексеевич… значит, и вы здесь?
– Да, это мой второй дом. Тоже кручусь… Хотите заснять меня на рабочем месте?
– Мы как-то не планировали…
– Скажите, Юлиана, – перевел разговор в деловое русло Белозеров, – это ведь ваше кино – «Девочка на цепи»?
– Да-а… Да – и вот автор сценария перед вами Петр Грош-Ценаев, да и оператор наш Саврас… Так все давно и снимаем сплоченно… Это – одна из наших лучших работ! А что?
– Сцену избиения и унижения девочки – кто придумал? – резко спросил Савушкин.
– Конечно, сценарист, – поспешно ответила Самобрехова.
– Я не писал, что надо хлестать плеткой! – взвился Грош-Ценаев. – И то, что она говорит, что ее изнасиловали – тоже твоя идея!
– А, собственно говоря, что происходит? – возмутилась Самобрехова. – Знаете, какой крови стоил нам фильм, на канале столько придирок было… Но зато какой сумасшедший рейтинг был!
– Сумасшедший, говорите? – ледяным голосом произнес Никита. – А то, что ребенок получил сильнейшую психическую травму, ее буквально затравили одноклассники, называли «болонкой на цепи» и что она была близка к самоубийству – это вы знаете?
– Господи, ну, почему мы всегда должны отвечать за каких-то уродов… – всплеснула руками Самобрехова. – Школа бы и разбиралась…
– Я так понимаю, к сценаристу вопросов нету? – вставил Грош-Ценаев.
– Есть! – Савушкин метнул взгляд в его сторону. – Когда вы выписывали этот мучительно долгий монолог для ребенка, о чем вы думали – о размере гонорара?
– Я думал о психологической и художественной достоверности! – окрепшим голосом парировал сценарист. – И вам не понять, каких мук стоит каждое слово и как полностью приходилось проникаться болью этой девочки!
– Одни страдальцы собрались… – Савушкин повернулся к оператору. – И вы тоже – потерпевший на тех съемках?
– А мне чего: что сказали, то снимаю!
– Между прочим, мы получили письменное разрешение на съемки от ее матери, – вспомнила Самобрехова. – А почему сейчас такой интерес?
– Она была похищена, ее держали в подвале на цепи, возможно, убили, – мрачно ответил Савушкин.
В этот тягостный момент в помещение буквально влетел опер Андрей. В руках он держал кассету, которую подбросили на бордюр с запиской «В уголовный розыск».
– Интересное кино нам прислали… – радостно сообщил он. – Дежурный с проходной принес.
Андрей подошел к видеомагнитофону и, прежде чем присутствующие отреагировали, вставил ее внутрь.
– Ты чего делаешь? – встрепенулся Савушкин. – Сейчас рванет – такое кино будет!
– Все нормально!
Он взял пульт, но Кошкин перехватил, неожиданно кнопка включилась, вспыхнул экран.
– Да не бойтесь, криминалисты проверили, – успокоил Андрей. – Я сам уже посмотрел… «Девочка на цепи – 2» называется.
Эта была копия такого же послания Маши, как Варваре и Курбану.
Савушкин хмуро усмехнулся, увидев хулиганистую девушку, стал по привычке тереть свой нос… Кошкин же и Ряхин по-простому заржали. Оператор Саврас тоже за компанию усмехнулся, зато режиссеру и сценаристу было не до смеху. Когда запись закончилась, Самобрехова вскочила.
– Что это все значит?
– Это просто провокация! – поддакнул Грош– Ценаев, чутьем понимая, что грядет расплата.
– Успокойтесь, мы сами пока не знаем, где Мария, – сообщил Савушкин. – Андрей, откуда эта кассета?