Гастроли Самозванца
Шрифт:
Жорка расцвел от счастья, хотел было ответить барыне, но не сумел ничего путного придумать. А спустя несколько минут Леву подняли на самодельных носилках, к нему подбежала мать, стала целовать и гладить его. Мальчик прижался к ней и расплакался.
Стоя поодаль, Жорка наблюдал за разыгравшейся сценой и неожиданно понял, что его грудь сдавило, словно тисками, в глазах зачесалось, а горло стало сухим, как кора умершего дерева.
Он было направился в сторону дома, как его окликнул Лев:
– Жора, постой. Я хотел сказать спасибо, – его голос был тонким и слабым. – Мы с тобой еще увидимся и поговорим. Я сейчас подлечусь и приеду
Грудь почему-то сдавило еще сильней, хотя еще минуту назад казалось, что сильней уже некуда. Он выдавил из себя улыбку, помахал мальчику и помчался домой.
Глава 3
Жорка нетерпеливо и одновременно с этим испуганно выглядывал в окно, он боялся только одного – что она передумает. Со вчерашнего дня мальчик был просто паинькой, отстоял вечерню, а сегодня – заутреню. И сейчас от нетерпения он не знал, куда деваться, но боялся выдать себя отцу.
Кузнецу Василию, впрочем, как и всегда, не было до Жорки дела, он только взглянул на мальчика, когда тот в очередной раз начал топтаться возле окна, и сказал:
– Иди на улицу, не мешайся здесь.
Жорка выкатился из избы, кусая губы. Он хотел быть дома, когда она приедет, а не болтаться во дворе. Сегодня было воскресенье, никто не работал, так что, если он останется подле избы, его тут же начнут задирать, а если уйдет в лес, то не увидит, как она приедет. Пока он раздумывал, как поступить, пиная при этом покосившийся забор, к нему направилась ватага мальчишек. Настроение у них явно было задиристое, они довольно переглядывались между собой, перебрасывались словечками и кивали в сторону Жорки. «Переростки проклятые», – подумал про них Жора, но ничем не выдал внутреннюю дрожь. Он собрался с духом, вытер нос рукавом рубахи и приготовился к бою. Когда до столкновения оставалось всего несколько шагов, из-за поворота показалась бричка, запряженная парой лошадей.
Сердце Жорки радостно забилось, а от облегчения подогнулись колени. Деревенские мальчишки тут же переключили внимание на коляску и лошадей, но самое главное – на двух женщин в бричке. Прямо перед Жоркой повозка остановилась, с нее слезла тетка Авдотья, как ее все называли в деревне. Приходилась ли она всем теткой или это было просто прозвище – не знал никто. Следом, элегантно подобрав юбки, на землю ступила барыня Наталья Дмитриевна Демидова. Жорка не мог оторвать от нее глаз, она всегда казалась ему красавицей, а сейчас и вовсе святой, сошедшей с небес. Мальчишки сгрудились рядом, глазели, пихали друг друга в бок, их любопытство, пожалуй, было даже сильнее, чем Жоркина радость, которая разливалась внутри него плотно и тягуче, делая ватными его ноги, руки.
Наталья Дмитриевна ласково улыбнулась Жорке, потрепала его по грязным, спутанным волосам и тихонько спросила:
– Отец дома?
Жорку от того прикосновения совсем парализовало, он еле нашел в себе силы, чтобы кивнуть. Барыня опять улыбнулась и стала подниматься на крыльцо. Тетка Авдотья отправилась за ней, а Жорка без сил рухнул рядом с забором.
Кузнец Василий, по обыкновению, сидя на лавке перед окном, видел, что к дому подкатила повозка и что барыня дотронулась до головы Жорки и направилась в его дом. В нем шевельнулось что-то, похожее на отеческую ревность, но тут же исчезло.
Дверь со скрипом отворилась, и в горницу вошла красивая и роскошная женщина, она осмотрела небольшую комнату, лавку, на которой спал Жорка, грубый стол, печь посередине и остановила свой взгляд на кузнеце, который медленно, неуклюже поднялся и теперь переминался с ноги на ногу, с удивлением смотря на вошедшую.
– Здравствуйте, Василий Петрович, – тихо и певуче сказала Наталья Дмитриевна.
– Добрый день, барыня, – кузнецу явно было не по себе. – Не ждали вас… Вот, садитесь на лавку, чего стоять-то…
Женщина кивнула и присела на краешек скамьи, тетка Авдотья неодобрительно смотрела и на лавку, и на кузнеца. Она стояла в углу, поджав губы, и всем своим видом демонстрировала неудовольствие. Барыня же наоборот была спокойна, и лишь легкая тень озабоченности пробежала по ее лицу, прежде чем она заговорила.
– Василий Петрович, я к вам с деликатной просьбой приехала. Понимаю, что звучит это немного дерзко с моей стороны, но не могли бы вы разрешить Георгию бывать у нас?
Василий почесал голову, но виду, что удивлен, не подал:
– А на кой вам Жорка сдался? Он же лопух лопухом растет.
– Понимаете, он очень подружился с нашим Левушкой. Лев просит о компании товарища, а и мы не против, конечно.
Василий подумал, что, может, стоит возразить, так как нечего босоногому мальцу делать в барском доме, но потом решил, что чем меньше хлопот у него самого, тем лучше. Он взглянул на барыню и сказал:
– Да я, кажись, не против, коли дружит Жорка с маленьким барином.
– Вот и отлично, – Наталья Дмитриевна вскочила с лавки. – Я заберу Георгия, он будет навещать вас по воскресеньям. – Потом, словно опомнившись, что об этом и слова не было сказано, она испуганно добавила: – Если вы, конечно, согласны.
Но кузнецу было уже неинтересно, он мысленно избавил свой дом от вечно болтающегося под ногами сына. Сейчас его волновало только одно – это растущее желание остаться в одиночестве. Он теребил полы рубахи и смотрел исподлобья.
– До свидания, Василий, – произнесла барыня.
– Всего доброго, – пробурчал кузнец и, стоило двери закрыться, с облегчением опустился обратно на лавку.
К дому кузнеца стеклась уже вся деревня, любопытные мальчишки толкались рядом с повозкой, с видом знатоков оценивали качество отделки, упряжь и лошадей. Мужики и бабы тоже галдели, но их больше волновало то, зачем барыня пожаловала в дом кузнеца. От Жорки толку было мало, он от волнения и двух слов не мог связать. Мальчик так и сидел подле забора, никто и не думал помочь ему подняться. Наконец Наталья Дмитриевна вышла на покосившееся крыльцо, следом за ней выкатилась тетка Авдотья. Мужики сдернули шапки, женщины примолкли, все выжидающе смотрели, как барыня медленно спускается по ступенькам.
– Здравствуйте, – певуче обратилась Наталья Дмитриевна к крестьянам. Мужики и бабы стали здравствовать в ответ. – Как идут дела? Что нового в деревне, кто женился? Кто умер?
Все заговорили одновременно, выдавая новости и жалобы. Барыня кивала, улыбаясь и обещая помочь непременно разобраться. Она не любила деревенских крестьян, оборванных, вонючих и грязных, но понимала, что это ее долг – бывать в деревнях, выслушивать жалобы и пытаться помочь. Спустя полчаса Наталья Дмитриевна отыскала взглядом Жорку, который, подогнув коленки, как новорожденный жеребенок, ждал подле забора и не сводил с нее взгляда. Он одновременно боялся пропустить хоть одно слово и злился на крестьян, которые не переставали донимать барыню.