Гатчина. От прошлого к настоящему. История города и его жителей

Гусаров Андрей Юрьевич

П.Е. Щербов. Фото начала XX в.

Осталось описание художника, сделанное его приятелем В.Ф. Боцяновским: «Коренастая мощная фигура. Большие черно-карие, обыкновенно светящиеся юмором, видящие и говорящие глаза. Большой лоб, правильный, красивый профиль длинного лица со смугловатым оттенком кожи. Черная, длинная, в локонах, как у ассирийских царей, борода». В Гатчине художник жил с 1901 года, первые десять лет снимая квартиры и дома в разных частях города. В течение десяти лет художник работает хранителем Арсенальной и Китайской галерей в Гатчинском дворце. Первая персональная выставка этого интересного карикатуриста, жителя Гатчины, прошла в 1986 году, а в 1996-м в его доме открылся музей.

Куприн в Гатчине.

Карикатура П.Е. Щербова. 1910-е гг.

Другой известный художник-гатчинец прожил в городе более двадцать лет. Его имя Александр Карлович Беггров, сын известнейшего в Петербурге литографа. По образованию он был морским офицером и даже совершил в 1868 году кругосветное путешествие; был командиром фрегата «Светлана». После знакомства в 1868 году с известным художником А.П. Боголюбовым Беггров начал рисовать. В 1874 году Александр Карлович уходит в отставку и полностью посвящает себя живописи. Его имя как мариниста уже известно знатокам, а его работы популярны в Англии, Франции и, разумеется, в России. Художник был участником многих передвижных выставок, а в 1878 году стал даже членом Товарищества передвижников. В 1892 году Беггров приобретает дом в Гатчине, на Александровской (Урицкого) улице, 33, где разводит великолепный сад и выращивает самые разные ягоды и, конечно, цветы. Летом его дом полон гостей. Известный русский художник Яков Данилович Минченков писал в своих воспоминаниях: «Летом приглашал к себе товарищей и угощал их таким обедом, какой не изготовить и самому лучшему повару. Беггров сам заказывал и покупал провизию и, когда приезжали гости, предоставлял им заняться чем-либо в его отсутствие — рассматривать альбомы, картины, читать журналы, а сам отправлялся на кухню, надевал передник и принимался стряпать блюда, наполовину приготовленные раньше.

А.К. Беггров

Он был великолепным кулинаром. Когда был накрыт стол, он приносил суп, открывал крышку супника и молча стоял, ожидая, что скажут гости. Один аромат уснащенного различными кореньями и приправами супа заставлял гостей выразить свой восторг; тогда Александр Карлович проявлял довольство:

— Ну, то-то же! А то подают, когда все уйдет на воздух. Момент аромата не более десяти минут! Прошу не опаздывать и есть так, чтобы оставалось у вас место для другого, над чем я не меньше старался. Прошу! <…>

Приносилось под большим колпаком второе блюдо. Беггров, как фокусник на сеансе, объяснял:

— Не пугайтесь! Вы услышите едва заметный запах чеснока. Ну, конечно же, это молодой барашек, и здесь надо подразнить вас немного восточной приправой! Это историческая и необходимая приправа. Перестань, Волков, трясти бородой и не смейся! Молчи, когда не понимаешь! Берите зелень в достаточном количестве и непременно вот этот кисло-сладкий порошок. Да, да!.. Непременно! Вот видите! То-то же! Прошу не объедаться, успеете!»

Кроме ягодных кустов Беггров развел на участке кур. Соседи тотчас распустили слух, что куры несутся строго по расписанию, два раза в день, в специальные фарфоровые чашечки, любезно подставляемые хозяином. Все это было, конечно, вымыслом.

После смерти жены в 1903 году Беггров продал свой дом, поселился в квартире по адресу Соборная, 8, но часто приходил к своему бывшему саду, смотрел на уже чужое хозяйство, словно сожалея о своем решении. «В жизнь его вползла скука, безразличие к окружающим, что повело к упадку его душевных и физических сил. Он стал точно покрываться ржавчиной, опускался и не в силах был противостоять невзгодам и болезни, — пишет в воспоминаниях Я.Д. Минченков и продолжает: — Но время шло, и все так сложилось, что как будто и жить ему стало незачем больше. Он заболел и слег. Болезнь была какая-то тяжелая, он переносил сильнейшие боли, но, не желая поддаваться слабости, терпел упрямо, молча, не жалуясь на мучения. <…> Но боли стали невыносимыми; тогда Беггров зарядил пистолет и выстрелил себе в грудь». В газете «Гатчина», в статье «Трагедия таланта» было сказано: «В четверг 17 апреля, на лютеранском кладбище, похоронили уважаемого гатчинского сторожила, почетного члена Императорской Академии художеств, Александра Карловича Беггрова. Отдать последний долг усопшему собрались его близкие друзья и знакомые. Никто из крупных художников, за исключением г. Френца-отца, не приехал поклониться праху своего старого товарища. Отсутствие представителей художественного мира произвело неприятное впечатление.

Я.Д. Минченков

Александр Карлович хворал уже давно… <…> „Готова карета!” — его любимая поговорка, пора в путь! Последние полгода он уже нигде не появлялся, никто не слышал его веселых остроумных шуток и анекдотов, он отошел от суеты текущего дня. Болезнь — хроническое гнойное воспаление почечных лоханок и мочевого пузыря — прогрессировала, роковой конец приближался. <…> Сделав все свои распоряжения, написав письма друзьям, накрыл постель старым пледом, чтобы не залить ее кровью, лег и, еще верной, не дрогнувшей рукой, направил выстрел прямо в сердце».

А.К. Беггров. Город древний, город длинный

Перечисляя жителей города, так или иначе прославивших Гатчину, грех не упомянуть коменданта города, управляющего дворцовым управлением, инженера, генерал-лейтенанта Федора

Ивановича Люце. Назначение генерала на административную должность в Гатчину состоялось в 1854 году. При нем был приведен в порядок Приоратский парк, в городе появились новые улицы, были отремонтированы многие здания. На фоне всеобщего казнокрадства Люце был одним из немногих, кто честно выполнял свой долг, не запуская руку в казну. Журналист А.В. Эвальд вспоминал: «Он был в своем роде человек оригинальный, уже хотя в том отношении, что казенное и царское имущество берег пуще своего глаза, в противность всем общепринятым понятиям. Помимо этого, Люце обладал другим свойством, еще более редким, а именно: полнейшим отсутствием всякого самоунижения перед людьми, поставленными выше его. С самим государем он говорил и держал себя с таким величавым достоинством и в то же время так просто и серьезно, как будто государь был очень немного выше его по своему общественному положению. Мне случалось много раз видеть императора Николая Павловича и часто находиться вблизи его, и потому я довольно нагляделся, как люди, наиболее сильные, властные и приближенные к нему, раболепно сгибались перед ним дугой; поэтому то достоинство, с которым держался перед ним Люце, не могло не произвести сильного впечатления на мое детское воображение. Теперь я понимаю эти отношения: Люце не был карьерист; он ничего не добивался и ничего не искал, а потому и не считал нужным унижаться перед кем бы то ни было. Строгое исполнение своих обязанностей и безукоризненную честность он ставил выше всего, нисколько не заботясь о том, будут ли эти его достоинства оценены и награждены, что и давало ему полнейшую свободу действий. Но в то время, когда я еще не мог относиться критически ко всякому явлению, понятно, что Люце представлялся мне каким-то особенным человеком, чуть ли не сверхъестественным». Генерал с ножом в руке расхаживал по парку и собственноручно обрезал сухие ветки, пропущенные садовником. Иногда Люце гулял по парку с императором, при этом также отходил от государя, чтобы срезать сухую ветку, а царь ждал, пока престарелый генерал вернется к нему и они продолжат прогулку. Заслуги Федора Ивановича Люце были оценены по достоинству — его именем была названа одна из улиц города.

Мария Гатчинская

Есть в городе (и округе) и своя местная святая — Мария Гатчинская. Лидия Александровна Лелянова родилась в семье богатого петербургского торговца, и перед ней открывалось прекрасное будущее, если бы не несчастье. В 16 лет молодая девушка тяжело заболела энцефалитом и осталась на всю жизнь инвалидом. Упорная, верящая в себя, она сумела окончить гимназию, хотя выпускные экзамены сдавала уже в инвалидной коляске. В 1909 году ее перевозят в Гатчину к старшему брату, где она и живет долгое время. Болезнь прогрессировала, постепенно ей отказали руки и ноги, и Лидия могла только лежать. В 1921 году вокруг нее собирается небольшой кружок почитателей отца Иоанна Кронштадского, и уже в следующем году девушка принимает монашеский постриг с именем Мария. Прикованная к постели, она тем не менее принимала многих посетителей, ищущих Бога или страждущих, которых как могла утешала. Слава о гатчинской монахине стала распространяться по России, что и сыграло роковую роль в годы гонений на церковь. Девятнадцатого февраля 1932 года тяжело больная женщина была арестована вместе с сестрой. После обыска в практически пустой комнате два крепких энкэвэдэшника, схватив мать Марию под руки, потащили ее со второго этажа, не обращая внимания на крики пожилой женщины, выволокли на улицу и, бросив в кузов грузовика, увезли в тюрьму. Поместили ее в тюремную больницу, где, промучившись почти три месяца, мать Мария скончалась 17 апреля 1932 года. Тело монахини отдали родственникам при условии, что похороны будут тайными. Но практически сразу ее могила на Смоленском кладбище стала местом паломничества православных верующих. Канонизация схимонахини Марии произошла 17 июля 2006 года, а спустя год мощи мученицы были обретены в Санкт-Петербурге и перенесены в гатчинский Павловский собор.

Памятников той эпохи в городе не так уж много. Памятники электрическому фонарю и подлодке Джевецкого. Вот, пожалуй, и все, что пока отмечено потомками.

Памятник первой русской подводной лодке, сконструированной инженером Стефаном Карловичем Джевецким, установлен рядом с Большим дворцом, перед комплексом зданий Конюшенного ведомства. Он представляет собой точную копию подводного минного аппарата, представленного на суд государя зимой 1880 года. На постаменте прикреплена мемориальная доска со следующим текстом: «Подводная лодка конструкции Степана Карловича Джевецкого (1844–1938). Подводная лодка построена в 1879 году. Испытания проведены в 1881 году в г. Гатчине на Серебряном озере, в присутствии императора Александра III и его супруги Марии Федоровны. По результатам испытаний принято решение на постройку пятидесяти таких субмарин. Строительство первой в мире серии подводных лодок завершено к концу 1882 года.

Памятник подлодке С. Джевецкого. Модель

Липовая аллея

Основные характеристики подводной лодки: водоизмещение — 11,5 тонн, глубина погружения — 12,5 м, скорость движения — 3 узла (5,6 км/ч), длина — 5,7 м, ширина — 1,2 м, высота — 1,7 м, экипаж — 4 человека. Макет изготовлен в натуральную величину в 2006 году (к 100-летию Российского подводного флота) Научно-производственным объединением „Севзапспецавтоматика”».