Гауляйтер и еврейка
Шрифт:
— Не дежурил ли сегодня ваш Робби, господин правительственный советник? Простите еще раз за беспокойство!
Через полчаса Фабиан был у развалин. Светало.
Солдаты, пожарники и добровольцы прорыли туннель к подвалу; они работали в облаках дыма и пыли, все еще не рассеявшихся, несмотря на то, что моросил дождь. Фабиан швырнул пальто на щебень и стал вместе с ними лихорадочно отбрасывать в сторону камни и обуглившиеся балки. Перчатки его превратились в лохмотья, руки были в крови.
— Я ищу моего мальчика! — стонал он.
— Здесь и мыши-то не осталось живой, — сухо ответил солдат.
Только
Уже снова смеркалось, когда они вытащили из «Гражданской обороны № 3» первого погибшего, а к полуночи все двадцать мальчиков, бледные и недвижимые, лежали на панели под проливным дождем. Это были дети именитых граждан, почти все — гимназисты. Среди них был и Робби, его нашли в углу у телефона. Полковник фон Тюнен подъехал на своей машине, постоял минуту возле погибших, отдал им честь, слегка коснувшись рукой фуражки. Затем он уехал по делам службы.
«Он погиб не на фронте, — думал Фабиан, — он даже не достиг еще призывного возраста. Он умер в надежных, казалось бы, стенах города».
Пожарный отвел обессилевшего, убитого горем Фабиана домой.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Выла сирена. Сначала это был громкий стон, как бы идущий из недр земли; постепенно он превратился в неистовый рев осатанелого быка, рев, потрясающий воздух, разрывающий барабанные перепонки. Этот рев то грозно нарастал, то снова стихал, чтобы наконец замереть среди воплей и криков.
Фрау Беата накинула платок на плечи — ее знобило — и вышла на террасу. Из сада к ней тотчас же прибежал сенбернар Нерон. Он прыгал, визжал и лаял, он клал ей на грудь свои тяжелые лапы и обдавал ее лицо влажным жарким дыханием. Он искал у нее защиты и помощи от надвигавшегося ужаса, так как знал, что она спокойнее всех в доме. Его глаза тревожно сверкали у самого ее лица.
— Где ты, мама? — взволнованно спросила стоявшая в дверях Криста.
— Тут, у самой стены, Криста, — сдержанно отвечала фрау Беата. — Со мной Нерон. Ты слышишь, как он дышит? Спокойно, Нерон! — Страх и ужас охватывали фрау Беату при каждом налете, но она настолько владела собой, что казалась совершенно спокойной.
Прожекторы вонзали острые световые стрелы во мрак темной весенней ночи: сначала две, три, потом целых десять, и еще, и еще… Они подбирались к отдельным большим созвездиям, осторожно прочесывали тонкие облачные завесы, как мягчайшие женские волосы, ниспадавшие то тут, то там между звездами, и внезапно исчезали, чтобы мгновенно где-то вспыхнуть вновь и призраками забродить по небосклону.
Нерон громко лаял и визжал. Он раньше своих хозяек уловил звук моторов.
В западной части города уже палили зенитные орудия, от вспышек выстрелов из мрака на миг вдруг выступала стена дома, а разорвавшиеся снаряды врезались в серо-синее небо, как сверкающие ножи, как пучки коротких ярких молний. Вдруг Нерон бешено залаял.
— Они приближаются, я слышу их, мама! — прерывающимся голосом воскликнула Криста, дрожа от холода, возбуждения и страха. — Пойдем в дом, мама. Я озябла.
— Мне кажется, что сегодня какой-то особенный воздух, — ответила фрау Беата все с тем же спокойствием, но голос ее, к удивлению Кристы, донесся из другого места. — Накинь пальто, и ты не будешь зябнуть!
Выстрел — и Криста увидела, что мать стоит посреди террасы.
Теперь уже явственно слышалось гудение моторов. Зенитные орудия палили во всех направлениях, и везде над затемненным городом сверкали в небе блестящие кинжалы. Высоко в воздухе гудели моторы; казалось, этот гул катится от горизонта к горизонту.
— Как их много сегодня! — сказала Криста дрожащим голосом.
— Несколько сот, должно быть, — подтвердила фрау Беата, и Криста почувствовала, что мать повернулась к ней лицом. — There are gentlemen in the air [14] , Криста, — прибавила она, и ее голос резко прозвучал в ночной тишине. Она почему-то говорила по-английски, как это с ней часто бывало при воздушных налетах. — Разве не позор, — по-английски продолжала она, — что из-за какого-то помешанного эти молодые люди вынуждены рисковать жизнью, гибнуть за тысячи километров от родины? Разве не позор?
14
В воздухе джентльмены ( англ.).
— Не говори так громко, мама, прошу тебя!
Фрау Беата внезапно рассмеялась, она стояла почти рядом с Кристой.
— I don’t саге [15] , — продолжала она. — Тебе не кажется, что они охотно остались бы в Лондоне со своими девушками? Будем надеяться, что ни один из этих бедных парней не погибнет. Да накинь, наконец, пальто, у тебя зуб на зуб не попадает. — Она отогнала собаку. — Если ты не будешь слушаться, Нерон, я посажу тебя на цепь.
15
Мне все равно ( англ.).
— Ты только посмотри мама, — сказала Криста, указывая на небо.
Несколько прожекторов, преследовавших крохотную светящуюся точку на севере, скрестились близ созвездия Большой Медведицы. Казалось, крохотная звездочка стремительно несется среди больших звезд. Прожекторы поймали и вели самолет, как то нередко случалось.
— Почему они летят со светом? — допытывалась Криста. Голос ее звучал тихо и как будто издалека.
Прошло довольно много времени, прежде чем в ответ раздался низкий голос матери. Она с бьющимся сердцем следила за крохотной светящейся точкой в небе, отчаянно стремившейся вырваться из круга сверкающих ножей.
— Откуда мне знать, дитя мое? Наверно, им нужен свет в кабине, чтобы различать показания приборов.
Женщины долго молчали.
Летящая звездочка внезапно исчезла, на ее месте показалось туманное облако; прожекторы потеряли самолет и стали рыскать по небу.
— Удрал, удрал! — ликовала фрау Беата и схватилась рукой за сердце.
— Они потерялись в тумане! — радостно смеясь, воскликнула Криста.
В темном небе показались две красные и три зеленые ракеты, и тотчас же над мрачным городом повисло сверкающее сооружение из пестрых огней, похожее на зажженную елку.