Гавань Семи Ветров
Шрифт:
Он мог бы сказать и больше. Двое людей и два скакуна прибыли сюда примерно трое суток назад. Люди ушли, и их не было довольно долго, вернулись они только поздним вечером следующего дня. А после ночевки уехали — он мог точно сказать, в какую сторону, мог проследить их путь… Он и собирался сделать это — но чуть попозже. Сейчас следовало бы разобраться, какой сюрприз приготовила ему неугомонная Черри. Он облокотился на меч и принялся ждать. Прошло около получаса. Погоня приближалась, тьер чувствовал это всей кожей… ему не требовалось даже оборачиваться, чтобы точно знать — враг рядом. Минута, еще одна… Тернер по-прежнему стоял неподвижно, разглядывая с трудом различимые отсюда стены Хрустальной Цитадели, места, где он провел долгие годы,
Тернер медленно обернулся, с чувством легкого превосходства окидывая врагов эдаким снисходительным, даже немного сочувственным взглядом. И замер…
Перед ним стоял настоящий великан. На нем не было ни тяжелой брони, ни даже кольчуги или шлема. Ничего — только простая, даже слишком простая одежда, подходящая для рядового воина. Она была порядком запыленной, местами потной — видать, великан торопился на эту встречу. Боец, разумеется, явился сюда не пешком — три всадника расположились в сторонке, придерживая еще одного скакуна, огромного, только такой и смог бы вынести этого гиганта. Эти трое спешиваться не собирались, явно не желая ввязываться в предстоящую драку.
Тернер спокойно смотрел прямо в белесые глаза противника и думал, что этой схватки не избежать. Тут не помогут никакие слова, потому что это нечто большее, чем просто отношения охотника и дичи. Нечто гораздо большее…
Великан неторопливо извлек из-за спины огромный, не каждому под силу и поднять, двуручный меч. Он легко взмахнул им, и чудовищное лезвие со свистом рассекло воздух. Тернер в ответ только улыбнулся — эту дурацкую, но весьма заразительную привычку он приобрел у людей — и картинно отбросил свой клинок в сторону, металл зазвенел, встретившись с камнем. Этот жест не означал, что он сдается… и сам Тернер, и стоящий перед ним гигант прекрасно это знали. Просто в предстоящей схватке тьеру не нужен будет меч.
Гладиаторские бои были популярны всегда и везде. В том мире, что оставил Денис Жаров, мужчины выходили на ринг или татами, вооружившись отточенными навыками, а заодно используя средства, обеспечивающие защиту. И это были не только разного рода капы, шлемы, перчатки и прочее, немалой защитой были и жесткие правила, определявшие, на что имеют право соперники, а какие действия повлекут за собой дисквалификацию… или просто потерю шанса на победу.
Здесь, при дворе Императора, бои тоже были в моде. Только правил было куда меньше, воины выходили на арену, укрыв тело броней, а оружие в их руках вполне могло принести победу не только по очкам. И здесь, и там были любимцы публики, осыпаемые почестями, золотом и женским вниманием. Были те, кто шел на арену добровольно, с радостью и гордостью за себя, за свое умение… а были и другие, кого гнала в бой нужда, страх, боль или просто воля хозяина, имеющего право распоряжаться кровью и самой жизнью своего раба.
Воины, сходящиеся в бою на потеху публике, ради славы или ради золота, были во многом разными… но все они, по крайней мере те, кто добился на этом поприще определенных успехов, твердо знали одно. Толпа требует зрелищ. Каким бы красивым, отточенным, неотразимым или молниеносным ни был удар, если он будет единственным и последним — он вызовет лишь злобу тех, кто пришел увидеть действо. Они, эти жалкие людишки, не знающие тяжести меча и боли ран, пришли увидеть чужую кровь, почувствовать запах чужого пота, насладиться чужой болью. И если их лишить всего этого —
Здесь не было арены, не было рядов скамей для тех, кто победнее, и богатых лож для тех, чьи кошели отягощали золотые монеты. И у двоих, которые сошлись в смертельном бою, было только три зрителя… если не считать меланхолично настроенных скакунов, которым, по большому счету, были глубоко безразличны странные игры хозяев. И эти трое повидали на своем веку немало крови… чтобы испытывать тягу к показным боям. Они ждали настоящей схватки, такой, о которой потом можно будет рассказывать, ловя восхищенные взгляды слушателей, ощущая всей кожей их зависть. Они были разочарованы…
Человеческий глаз не способен уследить за движением бойцов, созданных давно утраченной магией. Они были столь быстры, что каждый выпад превращался в размазанное движение, полет тени, который нельзя было проследить, который невозможно было оценить по достоинству. Трое зрителей могли только догадываться о том, насколько смертоносным было то или иное мгновение. Только догадываться…
А на самом деле бой шел серьезный. Ньорк непрерывно атаковал, его чудовищный меч превратился в стальной вихрь, лезвие, казалось, нарезало на ломти сам воздух, а уж попади под удар живая плоть — она превратится в месиво в мгновение ока. Меч находился сразу везде, и в этой стальной завесе не было ни малейшего просвета — и муха, сунувшись в смертоносное облако, тут же лишилась бы лап и крыльев.
А тьер кружил вокруг своего врага, по габаритам превосходящего его чуть ли не вдвое, с немыслимой даже для ньорка скоростью уходил от убийственных ударов, время от времени делая ответные выпады, пока что не достигающие цели. Он уже утратил всякое сходство с человеком — в нынешней ситуации две руки и две ноги были не просто помехой, они были смертельно опасны. У человека просто не может быть нужной гибкости… да и не в ней одной было дело.
Вот меч устремляется вперед, и странное существо, телом слегка похожее на обычного тарга, но перемещающееся на шести паучьих лапах, длинных, многосуставчатых, позволяющих делать огромные прыжки, пытается увернуться. Тьер вдруг понял, что уйти от удара не удастся: увлекшись последней атакой, он подпустил ньорка слишком близко… Не удастся и парировать выпад одной из боевых конечностей — длинной, гибкой, увенчанной костяным клинком, по прочности не уступающим стальному. И еще он понял, что удар придется под очень неудачным углом.
Большой, в несколько ладоней, участок чешуи, прекрасно защищающей от скользящих ударов, мгновенно отвердел и стал втрое толще… но ему все же не хватило какой-то мизерной доли мгновения, чтобы набрать необходимую прочность. Клинок врезался в бок тьера, проломил образовавшуюся на его пути защитную пластину и на две ладони вошел в плоть Хищника… Если бы броня почти полностью не погасила удар, клинок пробил бы Тернера навылет… а так он отпрянул в сторону, пятная камни темной красной кровью. Рана затянулась почти сразу же, да и крови пролилось не так много, пригоршня… но самолюбию тьера был нанесен страшный удар.
Когда маги Цитадели создавали ньорков, они дали им многое — силу, выносливость, молниеносную реакцию, защиту от ядов и магии, очень быструю регенерацию… Они дали им все, все, что только могли. Они сумели наделить организмы своих детищ невероятными качествами, но они не могли дать им воинского умения… его ньоркам, только что вышедшим из стеклянных чанов алхимиков, пришлось осваивать самостоятельно. Чаще — ценой боли и шрамов, реже — ценой жизни.
Тьеру уже приходилось встречаться с Вечными Воинами, которые тогда еще не имели этого прозвища. Первая встреча состоялась именно там, под стенами Хрустальной Цитадели… и встреча эта закончилась плачевно для многих великанов. Она была не последней, и даже после падения Цитадели раз или два Тернеру пришлось участвовать в выяснении ответа на вопрос, какое из созданий алхимиков сильнее. И найденный ответ его вполне удовлетворял…