Гаврош
Шрифт:
Не без добрых людей стало известно, что он у неё не один. Не один: давно и множественно. Узнав об этом, он избил гадину до крови и, выхлестнув всю злость, любил в ту ночь её с еще большей силой. Да и она отдавалась ему по-особенному неистово. Как никогда еще за их жизнь…
Уставшая и довольная, откинувшись на подушки, шептала в самое ухо: – …бог ты мой…как сладко…Да за такое счастье, я готова терпеть от тебя всё что угодно…Только ***,… *** меня вот так всегда… Ни с кем и никогда мне не было еще так хорошо… – и, впившись в него, расчувствованного, целовала, целовала умопомрачительно долго…
Это для неё, царицы своей, он выстроил этот дом в пригороде, куда уехал от всех
Валерий нервничал, волновался за неё, просил предпринимать хоть какие-то меры, но она лишь лениво отмахивалась.
– Глупости всё это… Чтобы я, когда мне так хорошо, вскакивала и бежала куда-то сломя голову?.. Да не будет этого никогда. Чего ты-то издёргался? За свои удовольствия я сама и расплачиваюсь… Это ты у меня, гуманист редкий, – произнесла она с какой-то злостной усмешкой, – вон как прытко в ванную-то бежишь…
Да, права, именно так и бежал. А что… Команда командой – хорошие все люди, но он, давно ей не доверяя, полагал, что благоразумнее поберечься. Пусть обижается, но береженого бог бережет.
Хотя… Именно она тогда спасла им жизнь. С особой нежностью и благодарностью он целовал небольшой шрам под её левой лопаткой.
Они любили наезжать туда, в их общий дом, даже зимой. Кое-как пережив первые холода, Валерий надумал на будущий год сложить настоящий дровяной камин. Проштудировав массу информации, опросив знатоков и прочих смыслящих в этом вопросе, задумку в жизнь таки воплотил. Камин смотрелся не так уж цивильно, но дрова в нём разгорались по-настоящему. Так приятно потом было сидеть у него вечерком, обнявшись, не в силах отвести взгляд от притягательного яркого пламени. Щеки пылали, а зрачки переглядывающихся, будто только влюбившихся людей отражали пламенные язычки, ответно излучая счастье и радость. Валеру же переполняло еще одно дополнительное чувство: гордость, что и это у него получилось!
Потом, спустя время, анализируя случившиеся, он никак не мог восстановить в памяти многие фрагменты того вечера, а вернее ночи, понимая, что действовал необдуманно, сплошь на инстинктах. По всей видимости, что-то нарушилось в тяге, раз в комнату повалил коварный угарный газ… Но, они беззаботно спали и, разумеется, обо всем этом знать не могли.
Он только почувствовал, как по малой, видимо, нужде через него бесцеремонно перелезла его царица. Слышал, как она борется с щеколдой, которая действительно иногда заедала… Слышал, но не мог разлепить глаз. И тут громкий вскрик, грохот падающего стула и…очертание оседающего на пол человека заставили его очнуться. Он рывком сел в постели и тупо смотрел, как обездвиженное тело лежит возле двери. Помнил, что еще с досадой подумал, как же теперь откроет заблокированную дверь. Мозги затуманились, и голова напрочь отказывалась соображать. Потом в это сложно было поверить, но он на самом деле не понимал тогда, где находится и кто это так неловко тут упал…
Пошатываясь, Валерий шагнул к двери, благо это было недалеко, подхватил подмышки застонавшую женщину и только теперь страшно запаниковал. Наконец дошло в какой они опасности, и сейчас, если не открыть дверь, то он и сам повалится рядом. Щеколда мягко поддалась, а может, это руки оказалась такими сильными. Холодный, морозный воздух обжёг легкие. Но Валерий сам дышал как пёс и заставлял дышать её.
Они сидели на пороге, не ощущая холода, и плакали будто дети.
– Ты спасла нас…спасла…
И ведь на самом деле, не встань она по нужде… Нет, лучше
На ранку под лопаткой ему пришлось наложить два шва, ведь падая, она напоролась на выступ от спинки стула. Опять была кровь, много крови. Но она, еще его и воодушевляя, всё шептала:
–..мне не больно…не волнуйся, мне не больно… главное, что живы остались…
Царица. Одним словом, царица, – слеза капнула прямо под руку, когда он уже накладывал повязку.
…Вот отчего этот шрам под её левой лопаткой был ему особенно дорог.
Из ванной комнаты валил пар, а из самой ванны уже собиралась переливаться вода.
Валерий, бегая по квартире, запнулся об обувную коробку. Тьфу ты… Крышка коробки съехала, а ёжика слегка качнуло к противоположному боку. Такое невежливое обращение ему не понравилось, и он решил приоткрыть глаз.
– Женя, где тебя носит? – выкрикнул из ванной Валерий, и его грозный голос раскатистым эхом отозвался в квартире. – Я из-за вас невозможно опаздываю!
– Здесь я, – раздалось у него за спиной.
– Ох, так ты всё это время здесь стоишь что ли? Чего тогда я ору на всю квартиру и кому, спрашивается, ору, если ты здесь? Вот тоже…недоразумение, – он ворчал, получая в действительности невероятное удовольствие от своей разливающейся грозности. Еще строже сдвинув брови и едва сдерживая смех, Валера гаркнул: – А ну, марш в ванну!
– …как в ванну…Вы же…
– Ну и что я! Детей я, по-твоему, не видел никогда? И не мыл? – Валерий, прекрасно понимая, как же жутко она стесняется, уходить никуда не собирался. Девчонка может серьезно простудиться и её нужно как следует прогреть. Сама она, разумеется, этого сделать не сумеет. – Стесняешься? Ну, стесняйся дальше, – он бесцеремонно стянул с нее кофту, подхватил Женю, удивившись невесомости этой девчушки, и в чем осталась – усадил в ванну. Та было завизжала и попыталась противиться, но Валерий, отвесив ей необидный подзатыльник, окунул поглубже: – А ну-ка, молчать. Вот только пикни мне. Сиди и получай удовольствие. Думаешь, мне больше заняться нечем, как с тобой тут возиться? Если думаешь так, то возомнила ты о себе, кикелка этакая, дальше некуда! – с этими словами он открыл душ и пустил крепкий напор горячей воды ей на голову.
Женя закрыла лицо ладонями и покорно сидела, не издавая больше ни звука.
– Так… тебе какой шампунь лучше? – свободной рукой Валерий перебирал на полке яркие флакончики, не зная на чем остановиться.
– Не лейте так сильно, я захлебнусь сейчас…мне уже сердцем плохо…
Женя и вправду сильно раскраснелась.
– С сердцем?! Согрелась? Прохладнее воду сделать? – Валера понял, что перестарался с температурой, бросил душ и виновато замешкался. – Совсем плохо? Чего молчала-то?
Женя лишь на него выразительно посмотрела.
Валерий сбегал на кухню и принёс ей стакан прохладной воды, который она с жадностью осушила.
– Ну что? Полегче тебе?
– Да, уже хорошо…спасибо…
– Ну вот, выбирай шампунь, сейчас голову вымоем, оденем тебя, позавтракаем, и я побегу…
– У Вас так много шампуней! – произнесла Женя восхищенно. – Но, мне мыло лучше…
– Что еще за мыло? – искренне удивился Валера.
– Детское.
– Ах, детское! Ну-да… ну-да…детское… Вот только я не уверен, есть ли оно у нас. А то мы, знаешь ли, мужики. Мы чаще хозяйственным моемся, – он нехорошо хохотнул и, напустив на лицо серьезную мину, выкрикнул в коридор: – Папа! Пап, ты где там? Мыло детское у тебя есть? А то наша Женя ничем другим не моется! – закончил он всё-таки полушутливо.