Гай Юлий Цезарь. Злом обретенное бессмертие

Левицкий Геннадий Михайлович

Кампанское поле, в том числе и Стеллатский участок, объявленный предками неприкосновенным, вскоре будут разделены между ветеранами Помпея и многодетными гражданами. Это были последние общественные земли в Италии, приносившие казне немалый доход от сдачи в аренду. Но какое дело Цезарю до государственных денег, коль он и свои никогда не считал. Ловким маневром Цезарь оказал Помпею услугу, которая ему не стоила и медного асса; теперь ветераны и десятки тысяч граждан почитали консула как своего благодетеля. Недовольных Гай Юлий заставил молчать с помощью того же Помпея, который, получается, и нес ответственность за творимое беззаконие. Очередной ловкий ход Цезаря описан Плутархом.

Когда

товарищ Цезаря по должности, Бибул, воспротивился его намерениям, а Катон старался всемерно помочь Бибулу, Цезарь просто выпустил на ораторское возвышение Помпея и, обратившись к нему, спросил, одобряет ли тот внесенные им законопроекты. Когда последовал утвердительный ответ, Цезарь продолжал:

Итак, если кто — нибудь вздумает насилием помешать законопроекту, придешь ли ты на помощь народу?

Конечно, — ответил Помпей, — против тех, кто угрожает мечом, я выступлю с мечом и щитом.

Ничего более грубого Помпей, кажется, до этого дня еще не говорил и не совершал. Поэтому в оправдание Помпея говорили, что эти слова сорвались у него с языка сгоряча. Однако последующие события ясно показали, что Помпей совершенно подчинился Цезарю.

И это были не все дивиденды, что получил Цезарь от помощи новому «другу». Попытавшись отменить земельный закон, товарищ Цезаря по консульству не получил ничего, кроме неприятностей на свою голову — в прямом смысле слова. Воины Помпея «внезапно напали на Бибула, когда тот спускался на форум вместе с Лукуллом и Катоном, и переломали прутья его ликторов (ликторы сопровождали по обязанности высшее должностное лицо и шли перед ним, и каждый нес фасцию, пучок прутьев, скрепленный ремнем); кто — то из них высыпал на голову Бибула корзину с навозом; два народных трибуна, шедшие с Бибулом, были ранены».

После этого случая Бибул удалился в свой дом и сидел взаперти в течение восьми месяцев. Лишь очень немногие из сенаторов являлись на заседания. Однажды Цезарь попытался выяснить, почему пустуют скамьи в сенаторском зале.

Когда Консидий, один из самых престарелых, сказал однажды, что они не приходят из страха перед оружием и воинами, Цезарь спросил его:

Так почему же ты не боишься и не остаешься дома? Консидий отвечал:

Меня освобождает от страха моя старость, ибо краткий срок жизни, оставшийся мне, не требует большой осторожности.

Впрочем, Аппиан Александрийский рассказывает о попытках консула Бибула и сенаторов, оставшихся не у дел, противостоять Цезарю:

Сенат собирался в доме Бибула, так как никто его не созывал, и нельзя было это сделать только одному из консулов. Сенаторы не могли противопоставить ничего равного силе и подготовленности Цезаря, однако они придумали, чтобы Бибул противодействовал законопроектам Цезаря: таким путем он испытает поражение, но никто не сможет обвинить его в нерадении.

Убежденный сенаторами, Бибул бросился на форум, в то время как Цезарь еще произносил речь перед народом. Начались споры и беспорядок, завязалась уже свалка. Люди, вооруженные кинжалами, ломали фасции и знаки консульского достоинства Бибула, некоторые из окружающих его трибунов были ранены. Бибул, не смущаясь этим, обнажил шею и призывал друзей Цезаря скорее приняться за дело.

— Если я не могу убедить Цезаря поступать законно, — кричал он, — то своей смертью я навлеку на него тяжкий грех и преступление.

Друзья отвели его насильно в расположенный поблизости храм Юпитера Статора. Посланный на помощь Катон, как юноша, кинулся в середину толпы и стал держать речь к народу. Но сторонники Цезаря подняли его на руки и вынесли с форума. Тогда Катон тайно вернулся другой дорогой, снова взбежал на трибуну и, так как говорить было бесполезно — его никто уже не слушал, — грубо кричал на Цезаря, пока его снова не подняли на руки и не выбросили с форума. Тогда Цезарь провел свои законопроекты.

Сенаторы пытались бороться с Цезарем и способом, не очень подходившим для их положения. Однако, чтобы убрать мятежного консула, все средства признавались достойными и справедливыми.

Аппиан рассказывает:

Один простолюдин, по имени Веттий, ворвавшись в середину толпы с обнаженным кинжалом, сказал, что он был послан Бибулом, Цицероном и Катоном убить Цезаря и Помпея, и что кинжал дал ему ликтор Бибула, Постумий. Допрос Веттия отложили на следующий день, но ночью он был убит в тюрьме.

Хотя Аппиан сообщает, что Цезарь воспользовался этим случаем, чтобы подстрекать толпу, все же Гай Юлий не опустился до террора. Гениальный авантюрист предпочитал уничтожать своих противников по — рыцарски, в честном бою, — что и отличало его от диктаторов более мелкого пошиба; от многочисленных его последователей, стремившихся походить на античного героя. Увы! Достичь неограниченной власти и сохранить величие духа удается немногим.

После случая с Веттием Цезарь «добился того, что народ дал ему право бороться против всех козней». Однако он воспользовался неудачным покушением лишь для того, чтобы запугать своих противников, ибо ни один из сенаторов, ни один из называемых участников заговора не пострадал.

Гай Юлий добился нужного ему результата бескровно и эффективно. По словам Аппиана, «Бибул, выпустив из рук всякую инициативу, подобно частному человеку, не выходил из дома и не занимался государственными делами».

Итог подводит Светоний.

С этого времени Цезарь управлял всем в государстве по своей воле. Некоторые остроумцы, подписываясь свидетелями на бумагах, даже помечали их в шутку не консульством Цезаря и Бибула, а консульством Юлия и Цезаря.

Цезаря нисколько не волновало, что Рим остался без сената и с одним только консулом. Он искал новых союзников и находил их. Довольно простым способом Гай Юлий перетянул на свою сторону богатое и влиятельное всадническое сословие. Дело в том, что римское государство продавало право сбора налогов с провинций финансовым компаниям всадников — так называемым публиканам. Они выплачивали казне требуемую сумму, а затем с лихвой выколачивали деньги из провинций.

Всадникам показалось, что доходов мало (а денег никому не бывает много), и они просили сенат снизить откупную сумму, но отцы народа не спешили удовлетворить аппетиты откупщиков. И только Цезарь великодушно простил всадникам треть откупной суммы.

Аппиан рассказывает о результатах неслыханной щедрости Цезаря, опять же за счет государства:

Всадники, получив эту неожиданную милость — даже больше того, что они просили, — начали боготворить Цезаря. Таким образом, у него благодаря ловкому политическому ходу прибавилась новая группа сторонников, более сильная, чем народ.

С Аппианом солидарен Светоний.

Вообще он щедро раздавал все, о чем бы его ни просили, не встречая противодействия или подавляя его угрозами. <…> Марка Катона, выступившего в сенате с запросом, он приказал ликтору вытащить из курии и отвести в тюрьму. Луция Лукулла, который слишком резко ему возражал, он так запугал ложными обвинениями, что тот сам бросился к его ногам.

Цезарь, будучи тонким психологом, избирал индивидуально для каждого способ подавления. О досуге простых римлян Цезарь также не забывал. Еще бы! Ведь с помощью послушного народного собрания он прибрал к рукам всю власть в государстве и распоряжался ей, как хотел.