Гай Юлий Цезарь. Злом обретенное бессмертие
Шрифт:
Катон предложил выдать Цезаря германцам за то, что во время войны с тенктерами и узипетами он нарушил перемирие и взял под стражу послов. Согласно древнему закону, поступок проконсула Галлии считался святотатством, и в древности полководцев, его нарушивших, действительно ожидал такой конец. Времена изменились, и казалась смешной сама мысль воспользоваться забытым законом; тем более германцы, которым предстояло получить связанного Цезаря, навечно остались погребенными у берегов Рейна либо в его водах.
Как ни странно, но именно завоевание Галлии способствовало сплочению кельтов. Если раньше огромная территория состояла из множества враждовавших между собой народов,
В год неудачного покорения Британии в кельтских землях случилась засуха, и, чтобы прокормить легионы, Цезарь разделил их и развел по разным округам. Тактика правильная, если бы между легионами существовала прочная связь и легаты в точности исполняли указания проконсула. Самый восточный лагерь расположился на землях эбуронов. Ввиду удаленности легион был значительно усилен и поручен заботам сразу двух легатов: Квинта Титурия Сабина и Луция Аврункулея Котты.
Далеко не лишние меры предосторожности оказались бесполезными перед галльской хитростью и глупостью римских начальников. Через 15 дней после прибытия легиона на место галлы напали на солдат, рубивших лес. Затем последовала попытка взять штурмом римский лагерь. Она не имела успеха: римляне отбросили галлов от укреплений и одержали верх в конном бою.
Поняв, что силой римлян не взять, вождь эбуронов Амбиориг прибег к обману. Он явился в лагерь римлян для переговоров и объявил, что в этот день по всей Галлии римские лагеря подверглись нападению. Хуже всего, конечно, пришлось легиону в краю эбуронов, так как против него спешат из — за Рейна германцы. Однако Амбиориг и эбуроны из дружеских чувств готовы дать уйти римлянам, чтобы те могли соединиться с ближайшим легионом, который расположен всего в двух днях пути.
Положение осажденного легиона вовсе не было плачевным: продуктов хватало, первый штурм мятежников был с успехом отбит, и имелась определенная надежда, что рано или поздно Цезарь узнает о трудностях своего самого восточного лагеря и придет на помощь. Но тут мнения легатов разделились: один предлагал оставаться в лагере, второй — воспользоваться советом галлов и двигаться на соединение с ближайшим легионом. Как часто бывает, победила глупость: она отстаивала свою позицию громче и эмоциональнее.
Римляне удалились на две мили от покинутого лагеря и вошли в узкую котловину. Вдруг спереди и сзади возникли многочисленные отряды галлов, слева и справа в римлян полетели копья, камни, стрелы. На высоте своих позиций эбуроны оставались неуязвимыми, римляне же оказались в положении скота в загоне. Ловушка захлопнулась.
Сабин, склонивший римлян к роковому походу, отказывался верить в столь чудовищное вероломство, требовал встречи с Амбиоригом. И вождь эбуронов откликнулся на зов легата. С высокого холма он жестом пригласил военачальника римлян к себе. Долго Сабин карабкался на крутой холм, цепляясь за ветки деревьев и кустарников. Он спешил достичь вершины, надеясь, что все вскоре прояснится и его легион сможет продолжить путь. Как оказалось, он спешил навстречу своей смерти. Лишь только военачальник и сопровождавшие его центурионы поравнялись с густой цепью эбуронов, все они были перебиты.
Памятник Амбиоригу в Тонгерене (Бельгия)
Смерть легата внесла еще большую панику в ряды римлян. Луций Аврункулей Котта под градом камней и снарядов метательных орудий попытался вывести римлян обратно в лагерь. Большинство воинов, в том числе и сам второй легат, нашли свою смерть в котловине. Лишь небольшой части легионеров удалось вернуться в покинутый лагерь. Вследствие своей малочисленности они не могли защититься; при подходе эбуронов все бросились на собственные мечи или перебили друг друга.
Окрыленные легкой победой, эбуроны перешли в земли нервиев и окружили римский лагерь Квинта Цицерона, брата великого оратора. К мятежникам присоединились адуатуки и менапии; их количество достигло 60 тысяч человек. Вдобавок ко всему они повели осаду римского лагеря по римским же правилам. Кельты принялись строить осадные машины, сооружать валы и рвы. Они ежедневно осыпали лагерь Цицерона зажигательными снарядами и камнями.
Квинту Цицерону приходилось еще труднее, чем Сабину, но он не повторил ошибки товарища. Легат ежедневно посылал гонцов к Цезарю, и одному из них удалось дойти. Цезарь выступил немедленно, имея под рукой лишь 7 тысяч человек и 400 всадников. Он поспел вовремя, ибо в лагере Цицерона боеспособной осталась лишь десятая часть легионеров.
Само появление Цезаря навело ужас на мятежников, и они допустили, чтобы 7 тысяч уставших после марша римлян уничтожили их 60–тысячную армию. Многие галльские отряды, даже не вступая в битву, разбежались по своим округам.
Цезарь не стал никого преследовать, чтобы не подвергать уставшие войска испытаниям тяжелой галльской зимы. Но едва в лесах начали появляться первые подснежники, наместник Галлии пожаловал в область нервиев и тут же разбил их ополчение. Та же участь постигла сенонов, далее римляне подчинили менапиев и разбили треверов.
Оставались только зачинщики мятежа — эбуроны, и они не были забыты. С тех пор как Цезарь узнал о гибели лагеря Сабина и Котты, он надел траурную одежду и поклялся снять ее лишь тогда, когда отомстит за гибель своих легионеров, не павших в честном бою, а предательски убитых.
Месть Цезаря была изощренной, неторопливой и холодной (как и положено быть правильной мести). Он не метался в ярости, как только узнал подробности страшной катастрофы; наоборот, железный проконсул «обратился к солдатам со словами утешения и ободрения: к тому несчастию, виной которого была опрометчивость легата, следует отнестись с тем большим хладнокровием, что оно уже искуплено милостью бессмертных богов и их собственной храбростью, и теперь ни для врага нет оснований долго радоваться, ни для них — долго горевать».
Цезарь дал возможность эбуронам увидеть гибель всех союзников и, наконец, пожаловал к ним самим. Операция предстояла не из легких, так как эбуроны укрылись вместе с имуществом в непроходимых лесах и болотах. Цезарь пришел к выводу, что надо «истребить весь этот преступный сброд», для чего направить во все стороны много отрядов. Это было чрезвычайно опасно, так как предстояло вести бои в незнакомой местности, очень удобной для вражеских засад и ловушек.
Проконсул решил и эту проблему просто и коварно, о чем мы узнаем из «Записок».