Гаяна (Художник П. Садков)
Шрифт:
— Идиотский вулкан высунул свою вершину из океана… Я не хочу, чтобы он когда-нибудь подбросил меня к небесам. Пока что мне больше нравится на земле.
— Очень остроумно, Монти! В самом деле, зачем Дорт выбрал этот остров? Теперь вам приходится все время дрожать за свою шкуру.
— Монти не такой дурак, чтобы зря торчать на этом чертовом вулкане! — высокомерно выдавил из себя Пирс. — Да, черт возьми, не зря! Если бы действительно вы знали все вы поняли бы многое! Выпьем… Ты?! — вдруг яростно заорал он. — Ты не имеешь права расспрашивать об этом! Ты хочешь опередить меня? Ты хочешь выслужиться у хозяев «Келли и сыновья»?
— Я ни о чем не спрашивал у вас, — хладнокровно ответил Боб. — И никому не скажу, Монти, о том, что вы мне сообщили сейчас, не беспокойтесь.
Монти не ответил: уронив голову на с гол, он спал.
Боб ушел в свою комнату. Раздевшись и разобрав постель, он присел на край жесткого матраца и задумался, пытаясь привести в порядок свои впечатления.
После грозных намеков Пирса все на острове казалось ему непонятным. Чем занимается Дорт в какой-то «водяной пещере»? Если это «рыболовные лучи», то почему «не поздоровится многим»? И при чем здесь фирма «Келли и сыновья», изготовляющая медицинское оборудование?.. Надо попытаться про никнуть к самому Дорту!
Далеко за окном под луной серебрилась спокойная гладь океана. Прохладный солоноватый ветер ворвался в комнату и стелясь по полу, словно играя, стал шевелить какую-то бумажку на коврике. Боб нагнулся, чтобы поднять бумажку, но щека коснулась подушки. Приятная истома охватила тело, глаза закрылись сами собой, и Хоутон погрузился в глубокий сон.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
«У хозяйки есть древний сундучок…»
1
За окном, внизу, знакомая картина ночного полета: золотистые созвездия городских огней и черная бескрайняя громада земли. Район Новомосковска напоминал небольшой участок Млечного Пути. — так густо он был усеян огнями.
Когда самолет входил в спокойную плотную облачность, только гул моторов и «живая» приборная доска напоминали о полете.
Окончив радиосвязь с Москвой, Черныш вложил химический карандаш в петельки бортжурнала, потянулся, закурил и подошел к пилотам.
— Ну, как дела, летчики?
— Нормально, — ответил Петушок.
— От Нины? — спросил Серафим, увидев в руках Шелеста письмо.
— Угадал.
— Как она там поживает?
— Работает, пишет диссертацию.
— На какую тему?
— Об инфекционных болезнях, — сказал Петушок.
— А ты откуда знаешь?
— Ого! Мы даже дневники ее деда читали… — похвастал Петушок. — Настоящий морской роман!
— И до сих молчите?
— Да как-то забыли…
Андрей спрятал письмо и рассказал Серафиму о дневниках Павла Александровича Тверского.
— А вот что это за остров и где он находится, точно никто не знает, — закончил Шелест.
— Да, история безнадежная, — заметил Серафим.
— Нет, не безнадежная! — горячо сказал Петушок, веривший во все необычное, романтическое. — Я нечто подобное видел. Только сейчас вспомнил, командир.
— Что видел?
— Будет тебе выдумывать!
— Да, видел. И знаете где? У Серафима.
— У меня?! — удивленно протянул Черныш. — Совсем спятил!
— А вот и не спятил. В альбоме твоей крокодиловой хозяйки… — выпалил Петушок. Черныш оскорбился:
— Что ты мелешь! Можно пошутить, но хамить по адресу пожилой женщины!..
— Успокойтесь, ребята, — смеясь, сказал Андреи. — Ты, Петушок, не торопись.
— У хозяйки Серафима есть фамильный альбом в переплете из крокодиловой кожи…
— Допустим.
— В альбоме — фотографии.
— Правдоподобно в основном.
— А на одной из них — точно такие статуи, о каких написано в дневниках.
— Верно, командир, — всполошился Серафим. — Он правду говорит.
— Гм… Любопытно!
— Больше того, — продолжал теперь Серафим, — у нее есть еще древний сундучок, и, насколько мне помнится, он каким-то образом связан с альбомом.
Андрей заинтересовался не на шутку.
— Цел ли он сейчас? — спросил он.
— Цел! — обрадовался Серафим. — Не так давно я сам таскался в кладовке с этим ящиком. Она, точно Плюшкин, любит хранить всякое старье. По размеру сундучок небольшой, но тяжелый: камни там, что ли?..
— Сима, надо ознакомиться с сундучком, — взволновался Андрей. — Понял?
— Отчего не понять, командир? Не знаю вот, как она к этому отнесется… У нее насчет «мое — твое» строго обстоит, — сказал Серафим, понимая, что дело может оказаться серьезным и полезным. — И вообще, характер тяжелый.
— Так Нина сможет у нее купить.
— Купить? — Серафим подумал. — Это меняет дело.
— У нее же отец академик! — многозначительно сказал Петушок. — Поговори с хозяйкой.
— Лучше так сделать, — посоветовал Черныш, — пусть Нина приедет, сама с ней поговорит и посмотрит: может быть, это совсем не то.
— Я Нине позвоню завтра же, — решил Андрей.
2
Люди приходили и уходили. До слуха Шелеста долетал тихий голос библиотекарши Веры Кирилловны и приглушенные голоса читателей. Послышался чей-то рокочущий бас. Андрей посмотрел на пол и увидел пару черных отлично сшитых и до блеска начищенных сапог. Они шагали уверенно, неторопливо и остановились у резного барьера, за которым Вера Кирилловна производила прием и выдачу книг. «Военный?» — подумал Андрей и опустил журнал.