Гаяна (Художник П. Садков)
Шрифт:
— Оригинальная выдумка, — похвалил Боб.
— Выгодное дельце, — резюмировал Диппль.
— Вы думаете?
— Знаю, мистер Хоутон! В эти часы здесь пусто. А утром, и особенно вечером, когда не так жарко, внизу у тоннеля выстраивается длинная очередь. Богатые мальчишки привозят своих девчонок и крутятся с ними в этом цилиндре. По нескольку машин одновременно… Деньги любят развлекаться, мистер Хоутон!
На высоте семисот метров Диппль свернул на кольцевое ответвление дороги, и теперь они точно висели над землей, кружась по этому кольцу на одном уровне. Кустарник и скалы сливались в зелено-серую полосу.
— Здесь вы можете отдохнуть, мистер Хоутон, — сказал Диппль, — и сделать несколько снимков на. память.
Голос Диппля звучал глухо. Боб «продул» уши, как это делал недавно, снижаясь на самолете.
Виток, еще виток — и вот уже впереди машины бежит дорога.
— Жемчужина курорта! — сказал Диппль. — Земля тут стоит вдвое дороже, чем внизу.
— И владельцы дач тоже?
— Не всегда. Многое зависит от их характера, от бережливости… Вот и вилла рыбного короля мистера Бергоффа! Я разделяю ваши чувства, мистер Хоутон, но наше сыскное бюро гарантирует благоприятный исход акции только при соблюдении клиентом спокойствия. Параграф пятый соглашения…
— Хорошо-хорошо, мистер Диппль. Действуйте. Диппль свернул с дороги и остановил машину.
— Вылезайте, мистер Хоутон, и, пожалуйста, потише. Следуйте за мной. Видите вот ту крокетную площадку? И скамью? Отлично! Спрячьтесь за деревьями и ждите.
С этими словами Диппль, не любивший тратить время попусту, оставил Хоутона и юркнул в кусты.
Хоутон пробыл в одиночестве не более получаса, но этого времени оказалось более чем достаточно, чтобы нервное напряжение, охватившее его, достигло предела.
Сегодня утром детектив Диппль позвонил по телефону и назначил свидание в аэропорту. Четыре часа полета. Сорок минут езды в автомобиле. И…
Боб едва удержался, чтобы не вскрикнуть: по дорожке, посыпанной красным песком, шла Паола! Она шла, неуверенно озираясь, точно искала кого-то. Но почему кого-то? Разве Диппль не сказал ей, кто ожидает здесь, возле скамьи у крокетной площадки?
Боб смотрел на нее не отрываясь, и сердце его сжималось от любви и жалости. Паола похудела, ее лицо осунулось и побледнело. Каштановые волосы поблекли и стали пепельно-серыми. Дорого дались Паоле несколько недель неволи.
Боб не мог сдерживать себя больше и вышел из-за деревьев. Паола удивленно посмотрела на него, остановилась, беспомощно теребя платье, и тихо спросила:
— Кто вы?
— Паола, милая Паола. Это же я, Боб.
— Откуда вам известно мое имя?
— Что ты говоришь! Это я, Боб Хоутон… Вспомни Пито-Као… Мауки… Разве ты забыла наш дом, Паола? Что сделали с тобой?
На лбу Паолы появились две глубокие морщинки. По глазам было видно, что она пытается что-то вспомнить, но не может. За спиной Боба послышался шорох. Он повернулся с ловкостью кошки: у ствола сандалового дерева стоял Бергофф!
Хоутон был в западне…
3
Закончив исследование Отунуи и его немногочисленных жителей и не обнаружив следов арпела, профессор повеселел.
— Совсем недурственно, — сказал он. — Теперь пора глянуть, как обстоят дела и на Пито-Као. Гм… поскольку он необитаем, можно управиться и за денек. Если у нас будет помощник.
— У нас? — спросил я.
— Но ведь по плану эту работу мы должны выполнить с Василием Ивановичем вдвоем, — напомнил он.
— Ах, верно.
— Вы что-то хотели сказать? — услышав свое имя, но еще не понимая, в чем дело, оторвался от книг Гирис.
— Мы болтаем здесь, возле вас, уже полчаса, мой уважаемый коллега с улицы Бассейной.
— Что вы предложили? — оживился биолог. — Повторите, прошу вас.
— Я сказал…
— Блестяще! Очень дельная мысль.
— Вы мне льстите: она столь для всех очевидна…
— Но я же до нее не дошел, — упорствовал Гирис. — Именно бассейн, Александр Иванович.
— О чем вы, коллега?
— Теперь мне ясно, что «Белую розу» надо выращивать не в Черном море, а где-нибудь в районе Владивостока, в специальном, так сказать, полуискусственном бассейне, как предложили вы.
Василий Иванович вновь погрузился в свои думы сперва «по пояс» — как однажды сказал о нем Перстенек, — затем, пустив два-три веселых радужных пузыря, с головой ушел в Океан Размышлений, где, как известно, издавна водятся самые необыкновенные и полезные идеи.
Егорин хотел было извлечь его на поверхность, но вдруг изменил свое намерение, отошел в сторону и, понизив голос, сказал мне:
— Утром приготовьте катерок и мотоцикл с коляской: будете нас сопровождать.
— Слушаюсь, Александр Иванович. Профессор сделал знак тихо покинуть кают-компанию и первым подал пример.
4
На Пито-Као моя нога ступила впервые. Но я уже много знал о нем понаслышке. И все же я волновался.
Погода была ясная и безветренная. Профессор подавал команды, а я правил моторной лодкой и первым увидел на высоком скалистом берегу величественные каменные статуи.
Молча вошли мы в лагуну и направились к деревянному причалу. Молча высадились на берег и втроем выкатили из лодки мотоцикл с коляской. Александр Иванович сел в коляску, Гирис — позади меня, на второе седло. Профессор выбрал направление, мы выехали на тропинку, по ней — на более широкую проселочную дорогу, которая вилась по самой береговой кромке и поднималась вверх, точно нехотя взбираясь на пологий и длинный, как летний день, холм.
Я выключил мотор у могилы гаянца Маны. На ней гордо стоял каменный длинноухий, высоколобый иноземец. Высеченный из темно-серого туфа, он покрылся пятнами зеленого, желтого и белесого мха.