Гаяна (Иллюстрации Л. Гольдберга)
Шрифт:
— Я не поняла, Звездолюб.
— У нас же нет реальной возможности вырваться из плена?
— Так, Звездолюб.
— Стоит ли тогда попусту предаваться отчаянию?
— Разве я…
— Нет, моя Юль, я не думаю, что во Вселенной есть женщина, сумевшая бы на твоем месте проявить большее мужество.
— Так что же?
— Вот и я считаю: нет смысла ломать голову там, где ее можно сохранить целой.
— Да, Звездолюб.
— Мы вызвали с тобой на поединок Его Величество Время, Юль, хотели одержать верх. Не удалось, Я не жалею…
— Я
— Ты права. Но можно и… не погибнуть, Юль.
— Я слушаю, Звездолюб.
— Нам не удалось победить Время… Так сделаем его своим союзником, может быть, спасителем… Юль прижалась к нему, задумалась.
— Мы отправим почтовую ракету на Гаяну с итогами наших наблюдений, дневником, Юль. Ее масса меньше, и она рассчитана на перегрузки, недоступные нам. А потом ляжем в биотроны и включим аппаратуру анабиоза без задания на пробуждение. — И, видя, что Юль оценила назревавшее в нем решение, он заговорил мягко, ласково, будто уговаривая: — В анабиозе наша жизнь замедлится в тысячу раз… Значит, мы сможем подождать полмиллиона лет…
— Это я смогу ожидать столько, — прервала Юль, и лицо ее побледнело. — Я и раньше мучилась тем, что земляне живут так мало, Я не хочу терять тебя, находясь сама в расцвете сил! Я надеялась, что наша наука позволит продлить жизнь и тебе, мой Звездолюб. А в анабиозе у меня не будет надежды на «равноправие». Ты состаришься через пятьдесят-шестьдесят тысяч лет.
— И этого срока достаточно, — убеждал Евгений Николаевич, — для того чтобы наука созрела для нашего спасения.
— Я могу согласиться, Звездолюб, — твердо сказала Юль, — при условии, что кибернетика разбудит нас, когда тебе, твоей жизни станет угрожать старость: тогда подумаем и поговорим о следующем решении.
— Пусть будет по-твоему, Юль, — произнес Евгений Николаевич. — Можешь считать мои слова решением командира.
Они тщательно подготовили почтовую ракету к вылету, рассчитали ее траекторию, определили точку старта и запрограммировали навигационную кибернетику посланца.
Окончив работу, они выпустили его в пространство и, когда убедились, что ракета прошла сквозь пограничный слой обоих течений и легла на курс, разнося по Галактике: «Ри узй-рон», — погрузились в анабиоз.
А «Ри» продолжал свой безостановочный бег по круговой орбите…
Я не знаю последних слов, произнесенных Юль и Евгением Николаевичем на прощание: то ли они шутили и смеялись до конца — по гаянскому обычаю, то ли по-земному оплакивали свою неудачу. Не знаю, что было произнесено у биотронов «Ри» в ту минуту. Но верю: они закончили экспедицию как жили — не теряя разума, человеческого достоинства.
Вот о чем подумал я, когда во Дворце Человека, перед членами Народного Совета демонстрировались кадры из дневника замечательных звездоходов, и я всматривался в дорогие мне лица незабвенных Юль и Евгения Николаевича Глебовых…
Изучение присланных ими материалов многое прибавило к тому, что имелось в энциклопедии о Материи Величайших Пространств, но проблема оставалась «запломбированной». Выручить Глебовых по крайней мере в ближайшие годы представлялось сомнительным: вначале предстояло разгадать само «пекло», а потом — идти в него.
Совет принял три решения, в равной степени взволновавших меня, Хоутона, Шелеста и наших гостеприимных хозяев…
1. Построить звездолет для возвращения землян на родину, тем самым отметить отличное выполнение ими полетного задания.
2. Увековечить память супругов Глебовых, их выдающуюся деятельность в истории планеты.
3. Считать проблему Материи Величайших Пространств главнейшей; создать специальный институт, передать в распоряжение Совета института группу космонавтов и спроектировать три звездолета повышенной прочности и мощности, превосходящих «Ри». Конечная практическая цель — спасение Глебовых.
О том, что делалось во исполнение первого распоряжения, я расскажу в следующей главе. Исполнение третьего пункта уходит в отдаленное будущее. Второй…
… С центрального космодрома Уэл поднялась в космос ракета-носитель, выводя на орбиту необычный мемориальный спутник. Имея наклон к оси планеты, он двигался так, чтобы его видели жители обоих материков Гаяны.
Покинув носитель, спутник вспыхнул ярким темно-вишневым пульсирующим светом.
Колесо истории, как говорили у нас еще в античные времена, катилось вперед, но нам слышался в его движении сухой скрип и раздражающий скрежет.
Потеряв Звездолюба и Юль, мы особенно почувствовали, как они дороги нам. Думая же о них — вспоминали Ло. Странно сложились наши судьбы: Ло ушел в Прошлое, Юль и Глебов — в Будущее, мы оказались между ними, в Настоящем…
Глава двенадцатая
САМАЯ НЕТЕРПЕЛИВАЯ…
1
Мы прожили на Гаяне меньше года, но успели полюбить чистые яркие краски ее природы, по-своему наивный, веселый и трудолюбивый народ.
Наша миссия окончена. Строительство космолета «Роот» подходит к концу. Мы реже бываем в конструкторском бюро, ибо уже знаем свой корабль назубок. Пройдена и программа тренировок. Последние дни на Гаяне…
Странное чувство охватывало меня: будто я превратился в книгу, в которой по ошибке сброшюрованы последние главы одного романа и начальные — другого.
Однажды вечером над телепатоном торшера появилось изображение светловолосою подростка. Его грустное лицо показалось мне знакомым. «Может быть, из-за глаз, таких же голубых и умных, как у Глебова?»-подумал я.