Тюрчанка знает, как пытать,Являя лунный лик опять.Испепеляет сердце мне.Ну что ж, я — раб. Сгорю в огне.Подвыпьет, камнем из воротВ меня, как в дервиша, швырнет.Что розе горе соловья?Кичится, аромат струя.Кто плачет от любви, как я,Бросает честь в поток ручья.Душа уходит в мир иной —Твои глаза тому виной.Хосров, тебя увидев, смолк,Хоть в красноречьи знает толк.
«Вынув сердце, в душу ты пришла…»
Вынув сердце, в душу ты пришла
на царство.Ты причина боли и ее лекарство,Грудь мою открыто, оказавши милость,Рассекла и в ней же тайно воцарилась.Превратила царство в жалкую пустынюИ среди развалин царствуешь поныне.«Стою оба мира», — гордо ты сказала.За себя, считаю, запросила мало.О потоках крови вспоминаешь редко,Но грустишь, увидев сломанную ветку.Как враги ислама, ты творишь насилье.Милость властелина — верный путь к могиле.От твоей улыбки сладостно застолье.Что же я рыдаю, что же таю солью?Сердца нет, остались только боль и горе,И душа покинет узы тела вскоре.Красота приносит огорченье старым.О Хосров, не стоит поддаваться чарам!
«Тайно пришла на рассвете…»
Тайно пришла на рассвете, точно сиянье дня,И заарканила ловко локонами меня.Дверь распахнула и стала, переступив порог.Обмер… Когда ж очнулся, глаз отвести не мог.О твоего явленья благословенный миг!Передо мной, как в тумане, плыл несравненный лик.Взор, колдовски пьянящий, точно нарцисса взор,Томностью глаз газели ранил меня в упор.Видя, как лик сияет, солнечный свет струя,Блага земли и неба предал забвенью я.Мне без него и услады — жалящее острие.Чашу протянешь с ядом — выпью, ликуя, ее.Вскрикнул: «Хосрову в ухо вдень, как рабу, кольцо, [2]Только бы вечно видеть мог я твое лицо!»
2
…в ухо вдень, как рабу, кольцо… — На мусульманском Востоке рабы носили в ухе кольцо с именем хозяина.
«Стар, но от любви не освободиться…»
Стар, но от любви не освободиться,Бьюсь в ее силках пойманною птицей.Вьет орел гнездо на крутых вершинах,Я же, как сова, жизнь влачу в руинах. [3]Были у меня и душа и разум,Отняла любовь ум и душу разом.Погребков друзья избегают ныне,Я же в погребках легок на помине.Жизнь прошла, и все же гурий не покину. Чтит своих богов брахман до кончины.О жестокий рок, спи, смежив зеницы,В погребках позволь от тебя укрыться!Где былой огонь? Стал, увы, золою.Точно мотылек, я сожжен свечою.Но опять вдали показалась пери,И душа опять ей открыла двери.Я в любви застрял, точно волос в гребне.Оттого Хосров у молвы на гребне.
3
…как сова, жизнь влачу в руинах. — По мусульманским представлениям, совы вьют гнезда в развалинах.
«Ты мне ответишь на зов едва ли…»
Ты мне ответишь на зов едва ли,И тяжко бремя моей печали.О, как терзаешь меня жестоко!Должно быть, это веленье рока.В груди не сердце, а чаша горя.Вместимость чаши иссякнет вскоре.Зачах я, точно без влаги колос.Как я, пожалуй, не тонок волос.Познав жестокой любовь и чары,Считаю лаской судьбы удары.Слезами таю, как тают свечи,И все ж надеюсь и жажду встречи.О, ты пытаешь меня умело:Уносишь сердце, сражаешь тело.Проклятья
сыплешь, бранишь Хосрова?За все ответишь, поверь на слово.
«Как мне жить, скажи…»
Как мне жить, скажи, коль ты за далью?Черпать радость можно ли в печали?Ты жестока, и судьба жестока.Как укрыться от ударов рока?Я, скиталец, разорен тобою.Как не плакать над такой судьбою?«Душу дай!» — сказала. О убийца!Я влюблен, зачем же мне скупиться?Кровь прольешь утратившего разум?Я — твой раб, довольным быть обязан.Щедрым был, с тобой не торговался.Где же я, однако, просчитался?Я не сплю, но ты о том не знаешь,Безмятежно сладкий сон вкушаешь.На щеках страдальца начерталиСлезы горя повесть о печали.Жажду слить мои уста с твоимиРок воздвиг преграду между ними.Мимо стража проскользнул бы воромСкован я небесным приговором.Не даришь Хосрову поцелуя,Как же раны залечить могу я?
«Нет стройнее стана под луною!..»
Нет стройнее стана под луною!Безраздельно ты владеешь мною.Ротик — приоткрытая фисташкаУлыбнется, я вздыхаю тяжко.Шпоришь, зная — силы на исходе. Что же, шпорь! В твоих руках поводья.Полюби! Позволь коснуться стана.Я беречь тебя от сглаза стану.Повелишь: «Сойди с моей дороги!»,Не смогу — в твоих оковах ноги.Как живу, не спрашивай Хосрова,Как мне жить, коль ты со мной сурова?
«Не пристало мне притворство…»
He пристало мне притворство выдавать за благочестье.О, налей полнее, кравчий, и осушим чаши вместе!В той стране, где благочестье и трухи не стоит даже,Что получишь за обеты, побывавшие в продаже?Продырявившему череп о булыжник с перепояНадзирателя угрозы — дело попросту пустое.Из-за разума и сердца я испытывал тревогу,Но ни разума, ни сердца не осталось, слава богу.Да, Хосров не отказался от кумиров и кумирен.Не пытайтесь образумить. Раб — и тот порой не смирен.
«У большинства людей…»
У большинства людей покой и ясная дорога,А я, любимая, брожу у твоего порога.Когда же сводят нас порой случайные дороги,Руками я тянусь к тебе, но прочь уносят ноги.О день разлуки, черный день! Чернее не бывало.Ушла, и тотчас же тоска в меня вонзила жало.Ушла, а я лишился чувств. О мой жестокий идол!Куда направила шаги, я так и не увидел.Увы, желать с любимой встреч — знамение дурное.Она должна быть вдалеке, желание — со мною.Осуществится ли оно — ее решает слово,Но и немилостью нельзя убить любовь Хосрова.
«Куда уйти, куда от мук укрыться?..»
Куда уйти, куда от мук укрыться?О ночь разлуки, где твои границы?Шуршишь в ночи моей листвой опавшей.Где ветерок, любимою дышавший?Когда б дохнул ее благоуханьем,Вернул бы жизнь Исусовым дыханьем.О, где она, моя заря рассвета?На мой вопрос у ночи нет ответа.Укрой, о смерть, меня могильной сенью!Лишь в вечной жизни я найду спасенье.Сожжен я ликом солнечным, о боже!На муки ада жизнь моя похожа.А мог бы я вкусить блаженство рая,Но где моя любимая, не знаю.Лишь в сновиденьи не была сурова,Коснуться уст позволила Хосрову.О, принеси мне весть, скиталец-ветер,Пока еще живу на этом свете!
