Газета День Литературы # 106 (2005 6)
Шрифт:
Впрочем, поэтическая натура автора видна во всём, даже в его манере игры. Но главное, чтобы не было страха спустить деньги, даже если это последние деньги, тогда рука легкая творит чудеса… Вообще автор любит мир чудес. Он и игру воспринимает, как возможность проявления чуда. И чем реже Оно, тем бывает чудесней.
А эти забавные истории, рассказанные автором, как благодаря игре на свет появляются великие творения литературы. Великий Байрон пишет "Чайльда Гарольда", и роман этот обязан карточной игре. Очевидно, и военные победы бывают тоже талантливо сыгранные полководцами, обожающими риск. Запланированные победы не дают такой радости. Вся Россия ликовала от победы футболистов
Впрочем, также и в этих двух книгах каждая новая глава в чем-то перечеркивает предыдущую, ибо книги и писались автором не запойно, за ночь, от начала до конца, а постепенно, от проигрыша к выигрышу, от паузы к ночным бдениям, от веселых и радостных чувств к угрюмому бормотанию. Но — никаких претензий к игре, лишь к себе самому. Ибо игра лишь омолаживает, оздоровляет чувства. "Великое чудо игры! И обижаться не на кого, даже если проигрываешь…"
Хотите жить вечно — играйте!
Интересный повод для оправдания игры. Игра учит человека зарабатывать деньги. Если много проигрываешь, надо много и зарабатывать. И голова вечно придумывает неожиданные проекты, которые никогда бы не пришли в голову, если бы не нужда в деньгах для игры. Эти книги явно написаны человеком, влюбленным в игру, как таковую, но никогда не живущему от игры, даже в период своих удач. То есть, не холодным профессионалом, а человеком озарений и предчувствий. Впрочем, такие же, как он, и прочтут с удовольствием и даже наслаждением книги, ибо холодным профессионалам там читать нечего. Как писал Осип Мандельштам :
Но я люблю на дюнах казино,
Широкий вид в туманное окно
И тонкий луч на скатерти помятой…
Чувствую, что несмотря уже на годы и годы безудержной и безмятежной игры, которая заменила для автора и семью, и судьбу, и учителей, и учеников, он всё так же верит в само чудо свершения. Чудо выигрыша, огромного, как море, как солнечный свет, как радость.
Может быть, это чудо будет в полнолуние, когда больше удачи. Может быть, не надо бояться ставить фишки перед броском, ибо чёрт смеётся и над дилерами. Но сам же себе и говоришь: все приметы лживы, весь опыт игры напрасен. Исчезают царства и народы, а игра продолжается. "Игра опасна, если она сильнее вас…"
Так признайся же в этой силе и иди с куражом над пропастью по деревянным доскам, "как будто проложил их на земле…".
Мне кажется, эти книги написаны для тех, кто давно уже признал правоту остроумного заключения Эйнштейна, что единственный способ победить казино — это наворовать фишек. Никакая математика не поможет. И потому иди в казино проживать сто жизней в одной, пьяниться мгновенной удачей, и ожидать озарения. Книги для тех, кто любит игру, и никогда не откажется от неё. А если книги прочтет простой любитель словесности, он прочтёт судьбу незаурядного человека. Судьбу гораздо более реальную, чем даже самая большая груда фишек, ибо судьба остаётся, а фишки мгновенно улетучиваются…
3. КАК ТЕБЯ ЗОВУТ?
Новая повесть Сергея Шаргунова, (или повествование в рассказах, сейчас форма произведений стала
Меня радует, что среди этого поколения очень мало отвязных защитников буржуазных ценностей, сытого гламура. Как ни покажется парадоксальным, но казалось бы противоположные по своим идеологиям движения — "Наши" и лимоновцы, молодая "Родина" и красные АКМ-овцы, яблочные "Оборонцы" и скинхеды, все отталкиваются от ненавистных им сытых буржуазных идеалов и выдвигают ту или иную форму патриотизма, под революционным или консервативным флагом. Они все против номенклатурного коррупционного бюрократического режима.
Вот и герой повести Сергея Шаргунова Андрей — поздний ребёнок из крестьянско-писательской семьи, тянется и к бунтарско-революционным, присущим любой молодежи призывам, и к традиционным националь- ным и государственным ценностям. В чём-то он — красный. В чём-то он — белый. Он искренне готов кричать и "долой коммунистов", и "долой демократов", но что взамен, сам ещё толком определить не в состоянии. Неприемлемые для автора разрушительные силы общества, пока временно этим обществом и заправляющие, называются туманным словом "они". "Они хотят переставить всё с ног на голову. И с бесстыдством, достойным "отца лжи" даже выдумали какого-то философа… Нельзя не повторить это слово: переворот. Вместо доброго и светлого одни помои и отрава".
Ну и как жить молодым в этом бушующем океане помоев? Куда выплывать? А то, что выплывать надо, к счастью, это поколение прекрасно понимает.
После 1993 года в стране все стихло, стушевалось, и целое промежуточное поколение завязло в этих помоях без всякого шанса выбраться. Получается, что нынешним семидесяти-шестидесятилетним ещё как-то проявившимся поколениям детей 1937 года далее наследуют уже нынешние двадцати— тридцатилетние Андреи и Игори, новые борцы за справедливость, как бы по разному они эту справедливость не понимали. Конечно, реалии жизни Сергей Шаргунов смело и широко берёт из собственного опыта, ничего не придумывая и не приукрашивая. Чувствует, что новая реальность для литературы будет ценнее и звучнее любой виртуальной придумки, любой постмодернистской фантазии.
Очевидно, это и есть тот самый "новый реализм", о котором заговорили задолго до его появления в литературе. "Новый реализм" с новыми реалиями и быта и бытия. По-настоящему "новый реализм" и появился с поколением нынешних молодых. До них ещё господствовала советская и постсоветская разрушающаяся действительность. Разрушающаяся тотально, становящаяся, как признал в конце концов Путин, "крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века". Страшно было не крушение уже изрядно подгнившей идеологии, а крушение самой реальности жизни. И быта и бытия. От сожженных элеваторов до взрывающихся электрических подстанций. От крушения института семьи до крушения любой системы моральных ценностей. Это крушение жизни всерьез в литературе так и не зафиксировано. Но новыми по-настоящему молодыми писателями уже начинает прощупываться новая реальность России.
Герой повести Андрей — так же, как и сам Шаргунов — заканчивает школу в Москве, ходит с детства в церковь, но не всё там ему нравится, ездит по святым местам, затем поступает на журфак МГУ, который закончил и автор… Впрочем, для убедительности на страницах повести среди действующих лиц появляется и начинающий писатель Шаргунов. "…Шаргунова, литератора лет двадцати, тоже не обошло страдание жарой. Засев выше всех (на телепередаче), прямил спину, выпячивал ура-плечи и мистично утирал брови…