Газета "Своими Именами" №19 от 07.05.2013
Шрифт:
Зарплаты в среднем такие же или выше, чем у нас (имею в виду свой город Чайковский). Таксист, который вёз меня в аэропорт, жаловался – типа у нас получают всего 4– 5 миллионов (14-17,5 тысячи по-нашему). Я ему говорю, мол, вы не понимаете, где живёте! Это в Москве по 60-80 тыщ зарплаты, а в провинциальной России куча народу получают меньше, чем у вас! Дальше он жаловался, что пенсии и пособия увеличиваются – скоро хана экономике. Пенсии увеличиваются, а он не доволен!!
Другой таксист жаловался, мол, батька хитрован: «Раньше давали квартиру, если у тебя двое детей. Причём второй только ещё должен был родиться, а тебе начинали уже жильё предлагать». Охренеть! Им там предлагают, а они ещё выбирают куда въехать! «Затем стали
Таксисты в Белоруссии народ довольно оборзевший, не сказать, чтобы такси как-то очень дёшево было. Зато весь общественный транспорт – это какие-то копейки.
В Белоруссии отличные дороги везде. Причём я ездил в музей «Линия Сталина» – за городом километров 20-30. И что бросилось в глаза – это отсутствие фур на дорогах. По крайней мере, их там гораздо меньше, чем на наших. А когда ехал в Минск из Москвы, то в Орше мимо нашего поезда проходил грузовой состав. Проходил минут 15-20! Если предположить, что шёл он со скоростью около 20 км/ч, то получается, что длина его была не менее пяти километров. По большей части, бочки. Если учесть, что в Белоруссии нет нефти, то можно предположить, что эти бочки ехали в Россию за бензином. Не знаю, но может быть эти три факта как-то связаны между собой?
Насчёт линии Сталина – это очень интересный музей.
В Белоруссии явственно ощущаешь, что находишься в независимой от Запада стране, хотя это и Европа. Например, я видел у них в «Доме мастатства», что на человеческом языке означает «Дворец искусств», выставку товаров разных стран. Там были представлены индийские, сирийские товары, ещё какие-то... Где у нас можно хотя бы посмотреть на сирийские товары?
При всём при этом в чужой стране я себя не ощущал. Ни разу за четыре дня я не слышал, чтобы кто-то в Минске разговаривал на белорусской мове – все говорят по-русски. На белорусском говорят только речевые информаторы в метро, трамвае и электричке. Причём когда дают информацию, что, мол, граждане пассажиры, не щёлкайте клювом, а то свиснут ваши гроши, говорят на двух языках, а станции объявляют только по-белоруски. Для кого? Если все русские?
Был такой прикол в час пик на станции Немига – просвиристел там робот: «Паважаемые пассажиры, будьте остарожны двери зачиняются, наступная станция «Фрунзенская». А потом машинист, на русском языке объявил: «Проходим в вагон, освобождаем двери».
Я сам вырос в Набережных Челнах, то есть в достаточно многоязычном городе, и надписи у нас на двух языках висели: дарухане – аптека, рахим итегез – добро пожаловать, зур рахмет – большое спасибо, темир юлл – железная дорога, темир юлл кассалары – железнодорожные кассы, ош хана – столовая, пилмен хана – пельменная.
Но татарский язык – он татарский, он другой – не русский, и понятно, что всё это для татар дублировалось. Но белорусский-то язык – это не другой язык, это русский язык, только многие слова звучат иначе.
Вот такие мои впечатления.
Андрей Трибунский
ЧЕЧЕНСКИЙ БОСС
36-летний президент Чечни Рамзан Кадыров обладает непревзойденной властью и авторитетом в этой республике на юге России. Его окружает персональная армия, его охраняют тысячи мускулистых и хорошо вооруженных мужчин, которых зовут кадыровцами. В основном это бывшие боевики, перешедшие на сторону государства и служащие ему сегодня в ходе войны против исламистских группировок. Многие из них в прошлом участвовали в сепаратистской войне против российской армии. Русские узнают кадыровцев по черной форме или по надписи «Чечня» на их футболках. Но самая характерная отличительная черта этих людей – напряженный взгляд на бородатых лицах. Их глаза как бы говорят: «Только попробуй».
Кадыровские боевики часто прибегают к жестоким методам. Известно, что они сосредоточили свое внимание на родственниках боевиков, ушедших в леса, и воздействуя на них, убеждают партизан-исламистов сложить оружие. Работающие в Чечне российские федеральные следователи любят говорить: «Если кто-то вам скажет, что работать в Грозном трудно, не верьте – работать в Грозном невозможно». Если раньше кадыровцы применяли свои жестокие методы только в Чечне, то теперь они начали распространять их и на Москву. Даже в столице эти люди действуют безнаказанно, нанося свои удары в открытую среди бела дня.
Главные правоохранительные ведомства России, какими являются Федеральная служба безопасности и Следственный комитет, с неохотой расследуют преступления, совершаемые кадыровскими приверженцами, учитывая их роль в стабилизации неспокойной в прошлом Чечни. В кафе на окраине Москвы трое офицеров ФСБ встретились – подумать только! – с автором журналистских расследований из «Новой газеты» Сергеем Каневым, чтобы поделиться с ним своими проблемами. «Следователи утверждали, что объявили забастовку, – сказал он. – Они даже хотят уйти со службы из-за того, что подозреваемых в похищении и пытках людей кадыровцев освободили еще до суда. Эти люди говорят, что чувствуют себя беспомощными и бессильными, как будто кто-то наплевал им в душу».
Никогда прежде представители ФСБ не делились так открыто своими чувствами с репортерами из «Новой газеты», являющейся одним из немногих в России независимых печатных изданий, которое ненавидят власти. Их имена не называются, поскольку эти люди являются потенциальными мишенями для «бандитов в форме». Заместитель главного редактора «Новой газеты» Сергей Соколов говорит, что он это предвидел: «Это случилось не вдруг и не сегодня. Следователям, работающим по делам, в которых фигурируют чеченские представители, приходится выбирать между профессиональным достоинством и профессиональным унижением». Власть следственных органов ФСБ игнорируется, а это признак колоссального пренебрежения к мощному ведомству по обеспечению безопасности.
Существует понимание того, что преступления кадыровских сил безопасности в Чечне остаются безнаказанными в основном из-за тесных отношений Кадырова с российским президентом Владимиром Путиным. Кадыров даже не пытается это скрывать. «Пока Путин меня поддерживает, я могу делать всё – Аллаху акбар!» – заявил он, когда мы беседовали у него дома в Гудермесе.
Сегодня хмурые мужчины с автоматами Калашникова охраняют официальную резиденцию Кадырова в Гудермесе и дом его семьи в Центорое. Они обеспечивают безопасность на блок-постах и патрулируют проспект Путина – центральную улицу чеченской столицы Грозного. ГИБДД республики не останавливает автомобили с сокращением КРА (Кадыров Рамзан Ахматович) на номерных знаках. Такое почтительное отношение получило свое распространение, ибо любимые кадыровцами «Порше» и «Лексусы» с номерами КРА начали появляться и на московских улицах. (Это элемент буффонады, которой окружил себя Кадыров. Она включает в себя коллекцию автомашин и частный зоопарк. Известно, что Кадыров выписывает с Запада разных знаменитостей, которые развлекают главу Чечни в день его рождения.)
Российские чиновники жалуются, что идеальная когда-то вертикаль власти Путина трещит по швам, когда дело доходит до попыток вести разумный диалог с Кадыровым. Армия испытывает особое недовольство и раздражение из-за дел лейтенанта Евгения Худякова и лейтенанта Сергея Аракчеева. Эти российские военнослужащие получили длительные тюремные сроки, будучи осужденными за убийство гражданских лиц в Чечне в 2003 году. Военные считают, что Аракчеев невиновен, и подозревают, что суд принял предвзятое решение, дабы угодить Кадырову.