Газета "Своими Именами" №40 от 01.10.2013
Шрифт:
Это при Советской власти прибалты получили возможность есть каждый день белый хлеб, мясо, посещать кафе и рестораны, строить двухэтажные каменные коттеджи с гаражом в полуподвале. И отделиться от скота под отдельную крышу.
2 Мой дед и четверо его братьев из смоленских крестьян в 1906 г. по столыпинской реформе переселились в Сибирь. Их везли только до конечной железнодорожной станции, далее на паузках, лошадях они добирались до места поселения сами как могли. Никто нигде их не ждал и вообще не интересовался, кто они и что им надо. Пьяный землеустроитель из земской конторы показал деду затёски на деревьях, обозначавшие границы участков – и всё. Обещанные
Начали устраиваться с того, что днем батрачили у местных кулаков, остальное время корчевали лес, строили землянки. До морозов жили в шалашах. В первые два года каждая семья потеряла по 2-3 детей и стариков.
Когда в 1946 г. появились первые спецпереселенцы, оставшиеся в живых старики прямо в глаза материли власть за заботу о бандитском отродье.
3 Кому взбредет в голову зимой в Сибири выезжать на работу в тайгу в 6-7 часов утра, когда там светает в 9-11 часов? Разве «лесным братьям» «на дело», только противоположным маршрутом – из леса в поселок. В 6 часов утра бабам надо топить печи, ухаживать за скотиной, обихаживать младших детей, готовить завтрак, старших детей отправлять в школу.
4 Близко знал одного власовца, отсидевшего в ИТЛ 8 лет за участие в карательных акциях против советских и югославских партизан. После освобождения из заключения работал в леспромхозе, зажиточно прожил всю оставшуюся жизнь до 86 лет. Из троих его детей сын закончил лесотехнический техникум (техник-механик, последние 18 лет сидит в охранниках), две дочери – педагоги.
При хорошей пенсии с началом перестройки власовца обуяла жадность: подал документы германскому правительству с ходатайством о назначении пенсии за службу в «СС». Всю жизнь жестоко относился к семье. Сволочь в 20 лет и в 80 – сволочь.
КАК ПАМЯТНИК ТВАРДОВСКОМУ ОТКРЫВАЛИ
Ну, вот и слава Богу, наконец-то, вслед за памятником Окуджаве через пять лет после его смерти, Высоцкому - через десять лет, Бродскому - через пятнадцать лет, дождался памятника в Москве и Александр Твардовский - через 43 года после смерти Ничего, Пушкин тоже ждал именно 43 года: 1837 – 1880.
– Нет, ребята, я не гордый.
Не заглядывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль.
На медаль. И то не к спеху.
Вот закончили б войну...
А войне-то всё конца не видно, но после ордена Бродскому выдали, однако, медаль и Александру Трифоновичу. Хорошо бы, конечно, приурочить к столетию со дня рождения в 2010 году. И памятник, кажется, был уже готов, но он два года почему-то валялся на заводе. Дочери поэта Ольга Александровна и Валентина Александровна знали об этом, и каково было им представить, что вот валяется их отец... дожди... пыль... снуют мимо люди...
Открыли памятник 22 июня – на другой день после дня рождения поэта, в годовщину начала Великой Отечественной войны. Он стоит, склонив голову, на мраморном розовом кубе в расстегнутом странно ниспадающем бесчисленными складками пальто. Я бы лично предпочёл видеть его не в таком длиннополом салопе, не в мятой хламиде, а в шинели или гимнастёрке, как в работе А.Г. Сергеева, установленной на родине поэта. Там они сидят вдвоём с Тёркиным и ведут душевную беседу. Да и взгляд поэта, может быть, я не стал бы клонить долу.
Твардовский был не «поэтом эпохи «оттепели», как написали о нём в эти дни в интернете, и совсем не в том его заслуга, что «без его поддержки невозможно было бы издание первой книги А. Солженицына», как полагает автор памятника В. Суровцев. Этот Солженицын – большая драматическая ошибка Твардовского, стоившая ему нескольких лет жизни. Ведь тот, втершись в доверие как невинный страдалец, прошедший огни и воды, бесстыдно обманывал, предавал поэта, глумился над ним. Приведу только один пример. Твардовский написал письмо председателю Союза писателей К.А. Федину в его, Солженицына, поддержку. Вдруг через пару дней это письмо передаёт Би-Би-Си. Твардовский ошарашен. Говорит Солженицыну: - Ну, как это могло произойти? Я же отправил письмо с нарочным. Оно было передано из рук в руки. Никому, кроме вас, читать не давал. Не могли же вы за полчаса переписать его и отправить…
И тот ухмыляется в «Теленке»: всё переписать, конечно, не мог, но самое важное переписал и передал, куда надо. Его мать была стенографисткой и обучила способного мальчика. Боже мой, и ещё говорят о всезнающем и всемогущем КГБ!
Это был хлюст, который, когда дельце провернул, уже не скрывал своего бесстыдства, хвастался своим подонством и предательством. Его жена Н. Решетовская была права, озаглавив второе издание своей книги о нем «Обгоняя время». Да, в нём было всё то, что пышным ядовитом цветом расцвело позже - в эпоху Горбачева-Ельцина-Путина. Он был её провозвестником.
И в конце концов этот страдалец вынудил Твардовского однажды сказать ему: «У вас нет ничего святого... Ему с... в глаза, а он – божья роса!.. Я вас запретил бы». А потом, по свидетельству В.Я. Лакшина, его заместителя в «Новом мире», Александр Трифонович выразил суть своих отношений с Солженицыным стихами Бёрнса:
Вскормил кукушку воробей,
Бездомного птенца,
А он возьми да и убей
Приёмного отца.
И это при том, что Твардовский не мог знать, что его чадо отчубучит позже. В «Архипелаге», в «Теленке», вышедших уже после смерти Твардовского, он не только глумился над вскормившим его журналом и главным редактором - он врал и о себе, и о войне, и о стране. Чего стоит одно заявление о том, что если бы Гитлер победил, то ничего страшного: эка беда, справляли елку на Новый год – стали бы на Рождество, висел портрет с усами – повесили бы с усиками. За такие дела судить надо, а его нынешняя власть своими высшими наградами осыпала, в школы внедрила...
Не прав скульптор Суровцев и в заявлении, что Твардовский «один из первых стал говорить о потерях страны и армии в годы войны». А что, до этого уверяли, будто дошли до Берлина без потерь? Это кто же уверял? И дальше: «Потери были колоссальны, ни одно государство в мире не потеряло столько солдат, как СССР». Действительно, ни одно.* И не только солдат, но и мирных граждан. Так в чем же дело-то? И тут коммунисты виноваты? А дело, сударь, в том, что ни по одному государству в мире война не прошла своим страшным катком два раза – туда и обратно. И ни в одном государстве в мире ожесточенность борьбы не доходила до того, что более тридцати городов несколько раз переходили из рук в руки. Ни в Польше, ни во Франции, ни в самой Германии не было ни одного такого факта. Париж и Брюссель сразу были объявлены открытыми городами: не троньте их! Наконец, ни в одной стране мира немцы не ставили себе задачу истребления народа, расчистки нашей обширной земли под свой фашистский рай. Не Люксембургом же, не Палестиной им прельститься...