Газета Завтра 155 (47 1996)

Завтра Газета

Командовал полком человек пожилой, если не сказать — старик. Могло показаться, что пребывал он на своей должности как бы по недоразуменью. Мужичок он был и смышленый, и беззлобный, доброй закваски, но с годами одряхлел и сподличал, чувствуя, что вязнет в полковых делах. Давно выслужив полковничью пенсию, он никак не хотел утерять дармовщинку. Привык жить на готовом и черпать, сколько душе угодно, из полкового котла. Из таких бережливых соображений он цеплялся, как мог, за командирство и успел понаделать делов. Додумались и строевые офицеры, что в полку каждый сам за себя. Приучились врать, докладывая начальству, и за серьезные дела боялись браться. Чуть прыщ вскочит — давай рапортовать. И мало, что сидят в навозе, так еще умудряются друг на дружку кучами класть. А полк по дням расклеивался, разваливался. Все начальники, а правды и порядка нет. Но чудно, что жизнь в полку не взвинчивалась каким-нибудь штопором, а делалась разве тягучей и скушней.

В последнем времени безвольный обрюзгший полковник только однажды вмешался в ход полковой жизни — приказал

завести какую-нибудь веселую живность для людей. И этот его приказ был исполнен. Тыловая служба раздобыла тройку золотых рыбок в аквариуме и разноцветного диковинного попугая.

Аквариум установили в штабе, в том теплом парадном закутке, где обреталось и знамя. Но одну рыбку из него по ходу уже успели умыкнуть. Тогда приставили к аквариуму караульного. И рыбки всплыли. Сам караульный не удержался и отравил их, посолив табачку. Ему было интересней поглядеть, как рыбки сожрут табак, будут мучиться и сдохнут, нежели маяться на посту, когда они часами плавают, сверкая золотой чешуей.

Попугая командир полка запрятал в свой кабинет и оберегал лично, допуская солдатню только сменять под гадившей птицей газетку. Так как это был казенный попугай, додумавшись, он назвал его строго и торжественно — Богатырем. И ставя клетку на стол, подолгу с ним одиноко беседовал. Учил говорить и кормил из рук. Но спустя месяц Богатыря, уже выкликавшего картаво свое новое гордое имя, одолела вдруг чесотка. Вот затребовали начальника лазарета, который покрутив, повертев зачахшую птицу, сказал коротко, как это бывает у военврачей: “Вши”. Попугая немедля обработали ядовитым для насекомых раствором, искупали в марганцовке. Богатырь с неделю страдал поносом и тоже сдох в этом громадном бездушном полку.

Январь, 1994 год

“НАС ЖДЕТ ВЕСЕННЯЯ СТРАДА” ( стихи ) Валерий Хатюшин

ГОИ Нас вихри смертные кружили и долго им еще кружить… Мы десять лет страну крушили и до таких времен дожили, что лучше вовсе и не жить. К стране безжалостны мы были, за что же нас теперь жалеть? Глуша тоску, мы вусмерть пили… Как ныне нам восстать из пыли, чтоб в черном вихре не истлеть? Страны великой, отщепенцы, с души отвагу соскребя, мы стали вдруг непротивленцы… Но показали нам чеченцы, как нужно драться за себя. Победы дедовской подранки, врага не признаем в упор. Мы на словах умны по пьянке, но поджигать, как свечки, танки — не научились до сих пор… С годами дурь свою утроив, ни в чем не ведая вины, не патриоты, не герои, трусливо ждем чего-то, гои, мы — население страны… 31 января 1995 г. РУССКИЕ БОМБЫ Кружатся чеченцы в предсмертном дурмане… Столица — в руинах, столица — в огне… Того, что мелькает на телеэкране, мы в самом кошмарном не видели сне. Стираются в памяти многие беды, но мы не забудем уже никогда, как яростно через полвека Победы бомбили российские города. Поверив безродным лжецам безрассудно, обрекшие молча страну на разгром, живем мы в кромешном театре абсурда, а в стенах кремлевских — закрытый дурдом. А в городе Грозном на улицах узких негрозные танки уныло дымят, а в городе Грозном на улицах русских — безглазые трупы российских солдат. А в Грозном в подвалах — голодные дети, от русских снарядов спасенья им нет. Ну кто им в кремлевском дурдоме ответит, зачем их родили на божеский свет? Чеченская пуля и русская пуля, как ветер, в оконных проемах свистят. Чечня и Россия в кровавом разгуле друг дружке за все наболевшее мстят. Отмщенья полны ингуши и абхазцы… Закружит свинцовая всех круговерть… В борделях московских гуляют кавказцы, а в Грозном гуляет по улицам смерть. В бесовском коварстве чьего-то расчета мы ввергнуты все в неосмысленный ад… И Грозный штурмует

морская пехота, и русские бомбы на русских летят… 6 февраля 1995 г. ВЛАСТЬ … Она октябрьской смутной ночью под грохот выстрелов пришла, и все увидели воочью ее кровавые дела. Она, порвав страну на клочья, себя на гибель обрекла и вся в крови октябрьской ночью под грохот выстрелов — ушла… 1993 г. ПРИЗЫВ Если не предал свой край, трусом не стал и глупцом, если ты русский — вставай! Враг — у тебя под окном! Хватит бессильно молчать, немощно сжав кулаки… Жалкая подлая рать Родину рвет на куски. Кто нашей гибели рад? Кто навязал нам позор? Лжец — лицемер — демократ, он же — убийца и вор. Сколько ж мы будем терпеть эту преступную власть? Сколько же тихо смотреть волку в кровавую пасть? Братья и сестры, пора в наших сплотиться рядах! Хватит с утра до утра маяться в очередях! Жалкий, затурканный сброд молча поляжет в гробы. Лишь патриоты — народ. Все остальные — рабы. 1992 г. КРЕПОСТЬ Нас черный ангел порчей метит, а бесы мерзостью гнетут, но солнце наше ярко светит и реки русские — текут. Нам ночь Иуды множит слезы, но брезжит утро впереди, шумят высокие березы и грозовые льют дожди. Пока затмение народа идет по русским городам, родная, умная природа не даст с земли исчезнуть нам. Нет, никакая в мире нечисть из нас не вытравит людей, пока звенит в траве кузнечик и душу лечит соловей. За помраченьем и развалом нас ждет весенняя страда… Издохнут меченый с беспалым, но Русь не сгинет никогда! Сентябрь 1993 г.

обьявление: книга

Ассоциация “Книга. Просвещение. Милосердие” рекомендует индивидуальным и оптовым покупателям книгу Н. И. Рыжкова “Десять лет великих потрясений”. Цена — 10 тысяч рублей за один экземпляр.

Приобрести книгу все желающие могут по адресу: 109004 Москва, Земляной вал, д. 65. Книга также может быть выслана наложенным платежом.

СВЕШНИКОВ Андрей Фефелов

Чем больше человек имеет в самом себе, тем меньше нужно ему извне и тем меньше для него значат другие .

Артур Шопенгауэр

Мой рассказ о Борисе Петровиче Свешникове начну с маленького отступления, ибо мое знакомство с этим художником состоялось задолго до того момента как я попал в дом на улице Усачева, очутился в уютной теплой гостиной и

впервые пожал руку сухому благородному старику, который кратко представился:

— Борис Свешников…

Говоря о заочном знакомстве, я вспоминаю не просто ощущение от увиденного где-то произведения и не набор сведений о художнике, полученный тем или иным путем… Речь идет о сказочном и мистическом впечатлении, полученн

ом в глубоком детстве, и как отголосок, неуничтожимый остаток ушедшего с годами чуда, пребывающий во мне и поныне.

В доме моей покойной бабушки в серванте, переделанном под книжный шкаф, в чреде серых, взрослых (без картинок) книг прозябал черный, с ярким корешком трехтомник Э. Т. А. Гофмана. Сразу оговорюсь: что такое сказки Гофм

ана, я узнал много-много позже, и привлекали меня в этой книги пока что вовсе не тексты — по тогдашним моим впечатлениям, огромные, непонятные и, казалось, совершенно не сказочные. Привлекали, манили, заставляли меня трепетать — «картинки», а точнее, все три иллюстрированных форзаца, исполненные в непривычной и волшебной манере; как я понял после — с помощью точного оригинального графического приема соединенного с необыкновенной легкостью (естест венностью) собственно рисования. Такая легкость — результат поразительной увлеченности автора самим процессом творчества (впрочем, мы к этому еще вернемся)…