Газета Завтра 192 (31 1997)
Шрифт:
В минувшем году на Норильском горно-металлургическом комбинате побывала комиссия Госдумы во главе с депутатом П. Романовым. Она констатировала, что на предприятии тяжелое финансовое положение: дефицит оборотных средств — 4,3 трлн. рублей, кредиторская задолженность — 6,3 трлн. , задолженность по налогам и ссудам соответственно 2,2 и 2,8 триллиона рублей. Но о причинах опустошения казны высказалась обтекаемо: бесконтрольность со стороны федеральной исполнительной власти за экспортом продукции и использованием валютных поступлений, отсутствие контроля за управлением государственной собственности. А что значит эта бесконтрольность?
Дело в том, что комбинат — главный производитель никеля, меди, платины и кобальта, — являясь юридическим лицом, своей продукцией не распоряжается. Он ее произвел, отдал в руки руководства РАО “Норильский никель” и в соответствии с уставом Чубайса может получить за нее столько, сколько руководство РАО ему даст, но не в деньгах, а в векселях ОНЭКСИМбанка. Комбинат в результате остается гол как сокол, с которого нечего взять, а его долги автоматически превращаются в прибыль ОНЭКСИМбанка. Банк жиреет, не выплачивая зарплату работникам комбината. Банк жиреет, присваивая деньги, которые должны идти на переоборудование производства и на спасение ветшающего города. Вместе с банком, надо полагать, жиреют и те сановники во власти, которые обеспечивают “бесконтрольность за экспортом и использованием валютных ресурсов”.
Картина удушения отечественной цветной металлургии или разбоя по уставу Чубайса будет неполной, если не осветить еще один эпизод, возможно, ключевой в этой истории.
Речь идет об АО “Норильскгазпром”, который ежедневно поставляет горно-металлургическому комбинату миллионы кубометров газа, не получая от него установленной Энергетической комиссией РФ тарифной оплаты. В настоящее время задолженность комбината перед “Норильскгазпромом” достигла 2,7 триллиона рублей. Только по многочисленным (более 10) решениям арбитражного суда г. Красноярска комбинат обязан безотлагательно выплатить “Норильскгазпрому” около 940 миллиардов рублей.
Взыскание денег, однако, тормозит не кто иной, как сам председатель норильского городского суда некий Огородов, видимо, с потрохами купленный должником и его хозяевами. Именно в его сейфе лежат без движения указанные исполнительные листы арбитражного суда. Этот случай является беспрецедентным в мировой юридической практике. Длящееся более полутора лет наглое и демонстративное беззаконие происходит на глазах у Минюста и Генеральной прокуратуры РФ.
Загнанный в угол неплатежами, преследуемый налоговыми органами, фактически лишенный какой-либо возможности не только освоить новые источники газа взамен почти иссякших старых, но и сохранять необходимую в условиях Севера работоспособность, коллектив “Норильскгазпрома” держится на последнем дыхании во многом за счет энтузиазма и сознательности людей.
Последним отчаянным усилием “Норильскгазпрома” спасти себя, а если смотреть шире, по-государственному, то и всю промышленную базу Норильского региона, явилось его обращение в Красноярский краевой арбитражный суд с заявлением о признании комбината банкротом.
Через арбитражную процедуру можно выйти на установление внешнего управления комбинатом, замену нечистоплотного руководства, доселе назначаемого из среды ОНЭКСИМбанка и РАО “Норильский никель”, и установление строгого контроля за финансовыми потоками по оплате произведенного комбинатом металла не только внутри страны, но и за рубежом. Тогда из ежегодно разворовываемых 2,8 миллиарда долларов можно будет без труда рассчитаться за даром потребляемый газ и предотвратить вымерзание и гибель региона, а это без освоения новых источников может, по заключению экспертов, наступить уже в 2000 году.
Вопрос о том, быть или не быть приватизации и залоговым аукционам по Чубайсу, является в Норильске вопросом о том, быть или не быть там городу и индустрии.
НАСЛЕДНИК ПО КРИВОЙ ( Немцов брал взятки? ) Николай Коньков
О, как много было умилительных всхлипов, торжест-венных реляций — молодой, красивый, энергичный… А главное — кристально честный, бесконечно далекий от вороватой старой номенклатуры. И недаром Ельцин увидел в нем преемника, намекнул: есть, мол, кому передать в руки судьбу реформ. Теперь, понимаешь, и помереть не страшно.
По сему поводу телевидение и либеральные СМИ устроили просто феерию. “Явился, как вспышка сверхновой звезды на тусклом политическом небосклоне пореформенной России”, — писали тогда в газетах. “Провинциальная свежесть, духовная близость с Борисом Ельциным!” — внушали нам с экранов.
Насчет “духовной близости” двух Борисов — разговор отдельный, а вот в свежести хотя бы одного из них приходится сомневаться чуть ли не каждый день. Иногда даже нос хочется зажать — такой, знаете ли, запашок.
Пресс-конференция, состоявшаяся 1 августа в Центральном доме журналиста, называлась “Откуда появился Борис Немцов?” Ответ на интригующий вопрос дал бизнесмен А. Климентьев, еще недано числившийся в друзьях у Немцова. Борис Ефимович Немцов, как заявил Климентьев, появился от мамы Дины Яковлевны и папы Ефима Давыдовича (последний в свое время работал вместе с Черномырдиным). А начинал Немцов свою политическую карьеру в движении “Молодые евреи за демократию”.
Однако не этому была посвящена пресс-конференция. Речь шла о “деле Климентьева”, о судьбе 18 миллионов долларов, которые под гарантии Немцова-губернатора были получены в кредит судостроительным заводом “ОКА”. Климентьев, недавний узник Бутырской тюрьмы, вчерашний деловой партнер Немцова, предъявил своему бывшему другу набор обвинений: 16000 долларов взяток, затем два раза по двести (но не граммов водки, а тысяч долларов) за пресловутый “окский кредит”, потом еще 800 тысяч долларов за гарантии кредита, далее 500 тысяч долларов — уже бюджетного кредита, внесенных в уставной фонд “дружественного” банка г-на Бревнова и два миллиона бюджетно-кредитных долларов, положенных туда же на депозит.
Подозрения, что пресс-конференция — всего лишь предупредительный выстрел по вице-премьеру, подтвердились уже в понедельник, когда “накат” на Немцова продолжил в “Новой газете” вездесущий (сидящий в каждой телефонной трубке, в каждом клозете) журналист Минкин, выступивший со своими разоблаче-ниями Немцова и заявивший, что “мы ни секунды не верили в то, что он справится с коррупцией”.
Подобные реляции Минкина выглядят не слишком убедительно и уж, конечно, более тускло, чем выступле-ния лидера ЛДПР на той же пресс-конференции в ЦДЖ. Приятно было слышать из уст Жириновского (чьи взаимоотношения с Немцовым давно находятся на точке кипения апельсинового сока) рассказ о “самом страшном и самом мерзком“ преступлении Немцова — о заказе на политическое убийство.
“Немцов нанял киллера для моего физического устранения, — сказал Владимир Вольфович, — но киллер, послушав мое выступление, заявил, что не может убивать такого человека, что стрелять нужно других”.
Возможно, этот киллер был одним из тех 38 ельцинских снайперов, которые сторожили банду Радуева, однако Жириновский озвучил и респектабельную идею контроля со стороны Госдумы над деятельностью скандального вице-премьера (здесь припомнили немцовское обещание, данное китайским властям, эспортировать в Китай электроэнергию за счет Дальнего Востока).