Газета Завтра 197 (36 1997)
Шрифт:
ЛУЖКОВ ПРОЛЕТЕЛ НА СЕРЕБРЯНОМ «СУ»
Какой на Москве небывалый праздник! Сколько шума, блеска и ликования! Там конница Дмитрия Донского рубит фанерными мечами Мамаеву орду. Там бояре, распушив косматые бороды, восходят на Красное крыльцо. Там черные маслянистые арапы бьют в барабаны и бубны. Стрельцы, гвардейцы Петра, богомыслящее духовенство, почетное купечество, земство. И снова арапы, солисты Большого театра, главы стран СНГ, предки-язычники, босые, в рубашках с безумными глазами волхвов, и хорошенькие танцовщицы с голыми ножками.
Там мэр Лужков, то в кепке, то без нее, то в храме, то в синагоге. Вот он режет ленточку перед мечетью, славит Аллаха.
В одном из шествий конь с золотой уздечкой заржал, встал на дыбы, испугался барабанного боя, сбросил седока в картонном шлеме и умчался в переулки. И все кинулись с гиком и хохотом его настигать.
Особо хорош был Дракон Кончаловского. Выполз из Кремля, прямо из президентского кабинета. Чавкал пастью, хлопал костяными веками, выпускал клубы дыма. И все гадали: кто поместился в Драконе? Сатаров, Паин, Урнов, Лившиц, Березовский, Гусинский, Кох, Уринсон, Чубайс, Немцов, Познер? Или Гусман? Или кто другой? Кто так коптил на всю Москву и Россию?
Пели песни, сталинские, имперские, победные, и их подхватывал народ с ликованием, изголодавшись по силе и красоте, словно вырвался из целлофанового мешка, который натянули ему на голову меломаны русофобских ансамблей. И даже Кобзон был хорош, и Киркоров.
Конечно, это был праздник всенародный, но и президента, и мэра, и группы “Мост”, и “Логоваза”, и владельцев “мерседесов” и “вольво”, и конечно же — Церетели. И было не отличить, где его медный Петр, а где пластилиновый и бумажный. Где его рукодельные ежи и медведи, а где настоящие, в Зоопарке. И повсюду золото, бриллианты, пиво, вино, сосиски, и конечно — Зыкина, величественная, как Россия, как Черномырдин в юбке.
Но Москва, в ночных дождях, в осенних закатах, в потоках солнца и аметистовых прожекторах, была мистическим неповторимым градом, краше всех городов мира.
За московским праздником наблюдала Россия. Даже безработные, забыв об остановленных заводах, ликовали и хлопали в ладоши, будто каждому из Москвы прислали леденец. Даже жители северных замерзших городов скакали и согревались, вторя танцам скоморохов. Даже русские в Казахстане, в Крыму и Нарве, в землях, которые когда-то собирала Москва, любовались на великое множество царей и князей, надеясь, что их снова присоединят. Нищие и беженцы восхищались открытием ювелирного магазина в подземном царстве у Манежа. Больные холерой радовались цветущим лицам дочери и жены президента. И даже самоубийца в военном городке помедлил пустить себе пулю в лоб — досмотрел, как проскачут мимо правительственной трибуны наездницы с голыми бедрами, и отложил пистолет.
Что это было? Из каких мешков вытряхнули на московские улицы всю эту мишуру, лепнину, надувную резину, сусальное золото, бронзу для могильных крестов, но откуда взялась впервые за десять лет эта искренняя радость на лицах, гордость за Москву и Россию? Это был Рим, который Нерон поджег себе на потеху? Или долгожданный взлет народного духа? Предвыборная кампания мэра, который поверх кепки станет носить маленький алмазный венец? Или начало новой идеологии русского патриотизма? Это были похороны Красной Москвы, лежащей во гробе вместе со своей великой эпохой, и ее мертвый суровый лик гримировали белилами и румянами? Или пробуждение после долгого сна? Или это были прижизненные поминки по Ельцину, которого, как непонимающего медведя, водили в окружении шутов и карлов, а уже другой был царь на Москве?
Нет ответа. Только ночные огни, салюты, разноцветные в небе люстры, отраженные в реке золотые змеи, дворцы, купола, музыка, катание на воде, пиры, объятья, счастливый смех, поцелуи.
Поздней ночью, ближе к утру, когда все разошлись по домам и обморочно, без сил, повалились в постели, где-то на Воробьевых горах бездомный мальчик поднял к небу лицо. И увидел: высоко, в голубоватых лучах, несся над Москвой конь с золотой уздечкой. На нем — всадник с косой. Бьется под воинским шлемом костяная голова. Темнеют пустые глазницы. Коса срезает у мечетей и храмов полумесяцы и кресты. И с копыт коня падают на Москву смоляные горящие капли.
ТАБЛО
l После завершающего воскресного концерта в Лужниках в честь 850-летия Москвы, как сообщает источник из обслуги семьи Ельциных, с Б.Н. случился истерический припадок, в ходе которого он якобы кричал на ближайших родственников и утверждал, что “все предали и подались к Лужкову”. Предположительно, причиной припадка президента стало нарушение режима. По сведениям же из президентской администрации, в период 4-6 сентября в ельцинской семье происходили ежедневные громогласные скандалы, зачинщицей которых выступала Т.Дьяченко, обвинявшая Лужкова в “обмане и заговоре с претензиями на царский трон”. Непосредственными объектами нападок советницы и по совместительству дочери президента были, согласно данной информации, В.Ресин и другие “псевдодрузья” Семьи, поскольку они якобы “заставили отца танцевать под дудку лысого, который готовит заговор и политически, и военными средствами”, а вдобавок “находится в сговоре с Коржаковым”. Именно поэтому ОРТ и НТВ получили распоряжение “максимально глушить” московский юбилей…
l Согласно сведениям, поступающим из Грозного, здесь происходит активная подготовка к новым шариатским казням. Их реализация ставится в зависимость от исхода диалога с Москвой и увязывается в контекст “унижения московского руководства и прежде всего Ельцина”. Последний должен санкционировать подписание соглашения по транспортировке нефти при любых обстоятельствах и любых акциях Грозного. В свете этого альтернативой шариатским казням считается возможность проведения неких новых упреждающих ударов в Дагестане и других сопредельных регионах. Одним из запасных вариантов “выкручивания рук Москве” называют также захват в Москве и элитных дачных местах Подмосковья, а также за рубежом РФ родственников высокопоставленных чиновников российского правительства и сотрудников СМИ, прежде всего телевидения, с их последующей транспортировкой в Чечню или “дружественные исламские государства” для получения финансовых выкупов…
l Восстановление “трубы” в Чечне с мощностью около 10 млн. тонн, как считают в одном из “нефтяных” НИИ г.Москвы, не связано ни с сырьевыми, ни с финансовыми потребностями России. Максимальная валютная выручка при осуществлении данного проекта не превысит 50 млн. долларов, большая часть которых к тому же осядет на счетах “ичкерийского” руководства. Соответственно, выгоды собственно РФ — минимальны. Главное же соображение, внедренное в стратегическое планирование РФ при “помощи” американских экспертов и их российских коллег-единомышленников, заключается в том, будто “труба умиротворит полевых командиров”. Но все выгоды “трубы” за год ее непрерывного функционирования эквивалентны выгодам от трех не самых крупных партий наркотиков, производимых неподалеку от Грозного и доставляемых в Европу авиатранспортом. Для чеченской стороны весь шум вокруг “трубы” необходим лишь как инструмент легитимации и обретения “государственной крыши” над своим наркобизнесом…