Газета Завтра 203 (42 1997)
Шрифт:
— Сергей Рябцов, из Сибири, город Иркутск, — по полной программе представился Сергей. — Некоторые друзья называют меня Медведем. Скорее всего, за то, что иногда бываю неловким. После Призрени давайте, если не возражаете, съездим к нам на Байкал.
— Да, да, хорошо, договорились! — вскинув вверх руки, рассмеялась Милица. — Всю жизнь мечтала побывать в Сибири.
Сергею понравилось, что она вот так легко и просто шагнула ему навстречу. Он тут же подумал: это добрый знак.
ВОДИТЕЛЕМ ОКАЗАЛСЯ тот самый парень, который был с Милицей в ресторане. Он стоял возле раскрытого капота и, согнувшись, что-то рассматривал в двигателе.
— Ну что, Мишко, едем? — веселым голосом спросила Милица. —
Мишко глубокими темными глазами посмотрел на Сергея, на Милицу и что-то сказал по-сербски.
— Говорит, что хорошо, что я нашла медведя, надо машину толкать до мастерской, — перевела Милица. — От Белграда мы четыре раза останавливались, машина отказывается везти.
— Можно я посмотрю, — попросил Сергей.
Мишко отрицательно качнул головой, показывая, мол, машина — это его забота, и вновь склонился над двигателем. Сергей заметил, как из-под куртки у водителя высунулась пистолетная кобура.
Он подошел и, встав рядом, заглянул через плечо. “Скорее всего, сбито зажигание”, — решилл он и, взяв отвертку, вскрыл крышку зажигания, проверил зазор прерывателя, на глазок выставил угол, поставил на место крышку, затянул болты и предложил Мишко сделать пробный круг.
— Серж, добар механик! — сделав вираж вокруг дома, сказал он.
— Это она меня просто испугалась, — пошутил Сергей. — Как-никак — соотечественница.
Мишко открыл заднюю дверку, сложил стопкой рассыпанные книги, прикрыл их листом бумаги. Милица села рядом с водителем, и они тронулись в путь. На выезде из Печи Мишко подъехал к “саобрачайной милиции”, так он назвал гаишников, и спросил дорогу на Призрень. Гаишники, с улыбкой посматривая на Милицу, начали объяснять. Сергею понравилась доброжелательность блюстителей порядка и то, как они, прощаясь, одновременно вскинули пальцы к козырькам фуражек, отдавая честь красивой девушке и как бы показывая, что путь для нее свободен всегда.
Мишко включил магнитофон и Сергей узнал голос Цуне Гойковича, тот пел песню о красивой белой девушке, которая память унесла за собой. И он вдруг почувствовал, что песня начала его успокаивать и все те маленькие огорчения остались за спиной в Печи.
Справа, вдоль дороги, точно подпирающие небо неровным забором, стояли албанские горы. Вершины были покрыты снегом и Сергею казалось: макушки являются как бы продолжением облаков. И было в них что-то древнее, библейское.
То и дело по пути попадались маленькие поселки, которые Милица называла градами. Он уже заметил: сербы почти не строят маленьких одноэтажных домиков, как это делают в России. Они берутся за дело с размахом, из красного, крупного кирпича возводят два или три этажа. Было заметно, что стены домов тоньше российских, но, поразмыслив, решил: такой надобности нет, зимы в Сербии теплые и короткие. Видел, землю стараются использовать экономно, часто первый этаж — это гараж, мастерская и кухня одновременно, но все продуманно и одно другому не мешает. Ему уже приходилось слышать, что сербы лучшие строители в Европе. Здесь же он собственными глазами убедился в этом. Ему нравилось смотреть на сербские городки издали: высокие, прижатые друг к другу, как улья, дома, белые стены, красные черепичные крыши, которые, громоздясь, ползли к небу, создавая в душе праздничный настрой.
Он представлял, как по этой дороге когда-то проходили фаланги Александра Македонского, римские легионы, потом конница турок-османов. Сергей попытался услышать мерную поступь тысяч людей, почувствовать запах конского пота, увидеть, как из-под ног летит дорожная пыль.
Там, где они тратили на дорогу час, в прошлом уходило несколько дней.
“Сегодня все стало происходить намного быстрее, только жизнь человеческая, как и те времена, ничего не стоит”, — думал он.
Впереди показался город.
— Джаковица, — сказал Мишко.
— А как это будет по-русски? — спросил Сергей.
— Дьякон, — ответила Милица.
Сергей вспомнил, что в этом городе родился и работал Живко Николич, который от банка братьев Карич сопровождал их в первой поездке по Югославии.
ПОНАЧАЛУ НИКОЛИЧ ему не понравился. Гладко зачесанные назад волосы, широкий загорелый лоб, нависающие веки, цепкие глаза, клинышком бородка, гортанный голос вызвали у Сергея веселое чувство, что Николич, судя по всему, получивший европейское образование и наряженный в современную одежду, Чингисхан. С некоторой иронией он смотрел: перед тем, как сесть за стол, Живко театрально и размашисто крестился, во время разговора частенько, как добросовестный ефрейтор, который заучил устав гарнизонной службы, цитировал Евангелие или, совсем не к месту, вдруг начинал ругать коммунистов, Тито. Бывшего президента Югославии он костерил за административные границы, которые были установлены им произвольно в пользу хорватов, за то, что после войны Тито усадил своих товарищей по борьбе за решетку и начал вытеснять кириллицу.
— Само Слога Србина Спасава! Только взаимопомощь поможет сербам! — произносил он древние, знакомые каждому сербу слова и, устремив куда-то вдаль взгляд, читал, как выяснилось позже, собственные стихи:
Я целую икону, шепча:
Вы простите меня, все святые,
Я буду гореть как свеча
Перед ликом любимой России.
А далее Живко начинал рассказывать о своей стране, ее истории, обычаях или начинал петь сербские песни. Все с удовольствием слушали его.
— После поражения на Косовом поле часть сербов ушла в Венгрию, другая осталась под турками,- говорил он в автобусе, который возил их по Сербии.
— Из них султан набирал воинов в свою армию. И нередко сербы решали исход боя, как было это, например, при Никополе, через семь лет после косовской трагедии. Когда французские рыцари опрокинули янычар Баязета, резерв султана, состоявший из сербских кирасиров под началом сына царя Лазаря — Стефана Лазаревича — встречной контратакой вырвал победу у христиан. Самое упорное сопротивление оказали сербы в несчастливом для Баязета сражении при Анкаре — против войск Тамерлана. Другие сербы служили в армии австро-венгерской монархии и нередко, вырезая друг друга, сходились на одном поле славяне.
— Но откуда появились хорваты, словенцы? — спрашивал Сергей.
Все мы: хорваты, черногорцы, словенцы — южное племена славян, — печально вздыхал Николич. — Хорваты — это принявшие католичество славяне. Боснийцы, они любят, чтоб их называли турками, это принявшие мусульманство те же славяне. Сербы в основном православные. У нас здесь на Балканах стык трех цивилизаций. Вот и варимся в кровавом междоусобном котле уже сотни лет.
— Тогда объясни, что такое Сербская Краина?
— Во время австро-венгерской монархии венский двор, желая защитить свои владения на южных границах заслоном против турецких набегов держал сербов. Это были люди воинственные и бесстрашные, что-то вроде русских казаков. — В голосе Живко послышались горделивые нотки, видимо, в это время и он почувствовал себя казаком. — Жили он своим особым воинским укладом. Была у них автономия, их представители избирались в парламент. После Второй мировой войны Тито, начертив на карте административные границы оставил краинских сербов в составе Хорватии. Вы должны знать, что хорваты и мусульмане воевали на стороне Гитлера. А в это время сербы здесь, в горах, один на один бились с немецкими войсками.