Газета Завтра 775 (39 2008)
Шрифт:
Инфраструктура транспорта и связи — ещё одна важная тема, регулярно порождающая непонимание у многих людей: причиной тому являются особенно многочисленные примеры официозной похвальбы. Например, все слышали про отлично обустроенные федеральные трассы "Дон" или "Амур" — однако с точки зрения тех смыслов, о которых написано выше, куда большую значимость имеют те дороги, что соединяют различные города в провинции: областные центры между собой, районные центры с областными и т.п. А вот тут дела обстоят весьма печально — в начале 2000-х годов рост сменился инерционной стагнацией, за которой, с 2005 года, последовало снижение. На самом деле всё ещё печальнее, поскольку "дорога с твёрдым покрытием" — это лишь официальная формула, за которой скрывается примерно 50% гравийных и щебёночных дорог (тут небезынтересно отметить, что замечание об этом обстоятельстве содержалось в официальной сводке Росстата ещё год назад — но из новых материалов оно
Проблема, однако, не только в том, что хороших дорог мало — в случае кризиса даже по ним, возможно, некому и не на чем будет ездить. Перевозки пассажиров, худо-бедно державшиеся до начала текущего столетия, затем стали резко валиться, и к нынешнему моменту в среднем уполовинились по сравнению с уровнем 2000 года. Интересно, кстати, что публика в основном воспринимает этот факт спокойно: мол, понятно — ведь за это же время в разы выросло количество автомобилей у людей. Однако это фантом: согласно статистике Росстата, в реальности в 2000 году личной машиной владело 27% домохозяйств, а к 2006 году (более свежих данных нет) эта доля выросла лишь до 35%. Это означает, что из каждых 100 домохозяйств в 2000 году в общественном транспорте нуждалось 73, а в 2006 — 65; таким образом, спрос снизился всего на 16%, тогда как перевозки — на 42% (включая сюда и частные автобусы). В очень похожей пропорции менялось и число доступных к использованию транспортных средств: в целом в 2000-2006 годах оно снизилось на 28,5%, т.е. в 1.4 раза. Это означает, что во время кризиса страдающим от него людям не удастся так просто пересесть обратно на общественный транспорт — его просто нет в наличии.
Нечто похожее имеет место и в жилищной сфере. Объективное состояние систем подачи горячей воды, отопления и канализации, а также электрических сетей проконтролировать практически невозможно — весь сектор ЖКХ до крайности закрыт и коррумпирован. О состоянии жилищного фонда кое-какой намёк на реальность можно отыскать в официальных данных Росстата, согласно которым с 2000 по 2006 годы удельный вес ветхого и аварийного жилья вырос на треть с 2,4% до 3,2% — это несмотря на все фанфары по поводу бурного роста строительной активности в последние годы. Что же касается доступности жилья, тут дела обстояли невесело всегда — но национальный проект "Доступное жильё" довёл их до фантасмагорического состояния: в середине 2008 года индекс доступности жилья (отношение медианной цены единицы жилья к медианному доходу домохозяйства) достиг 9,4 для вторичного рынка и 11,2 для первичного — это означает, что Россия в среднем(!) уже почти достигла уровней Санта-Моники и Санта-Барбары, на очереди Вест Холливуд и Беверли Хиллс; Нью-Йорк с Лос-Анджелесом и даже Силиконовая долина уже отстали. Для сравнения приведу рекордные уровни означенного индекса в самых проблемных районах Запада — после достижения этих уровней там начался кризис рынка недвижимости: Лос-Анджелес — 11,.5, Сан-Франциско — 10,8, Сан-Диего — 10,0, Силиконовая долина — 9,3, Южная Англия — 8,9, Сидней — 8,6, Ванкувер — 8,4, Лондон — 7,7, Перт — 7,6, Мельбурн — 7,3, Майами — 7,1. Но это рекордные высоты — а средние по странам значения (выше-то приведены именно средние для России показатели!) составляли 6,3 по Австралии и Новой Зеландии, 5,5 по Великобритании, 4,7 по Ирландии, 3,6 по США и 3,1 по Канаде. В целом же считается, что хороший уровень индекса доступности жилья ниже 3,0; а если он выше 5,0, то жильё считается "чрезвычайно недоступным" — между тем, как отмечалось выше, в России средний показатель вдвое выше этих 5,0; остаётся добавить, что все вышеприведённые числа по городам и странам англосаксонского мира даны по материалам Четвёртого ежегодного международного обзора доступности жилья от Demographia (Wendell Cox Consultancy).
Не буду специально останавливаться на состоянии дел в финансовой системе и малом бизнесе — это отдельная и специальная тема. Отмечу лишь то, что устойчивость отечественных банков чрезвычайно низка, а уровень развития малого и среднего бизнеса недопустимо низок.
Так что же мы нажили за годы нефтедолларового процветания? Национальная безопасность не улучшается, здоровье людей продолжает ухудшаться, социальная система остаётся беспомощной, неравенство усиливается, дорожная инфраструктура активно деградирует, общественный транспорт исчезает, доступность жилья стремительно снижается, местный бизнес, по сути, отсутствует напрочь. Весьма характерно, что, согласно данным ООН, несмотря на резкий рост формального ВВП, Россия с 1995 по 2005 годы отползла в сводной таблице комплексного Индекса человеческого развития (Human development index) с 50-го на 67-е место в мире, где сегодня и пребывает — аккурат между Албанией и Боснией.
В свете вышесказанного остаётся предположить, что "нажили" мы только китайский спрос на сырьё и американскую инфляцию — именно благодаря этим факторам цены на товарных рынках взлетели в небеса, тем самым нарастив российский ВВП и валютные резервы. Однако никакая халява не бесконечна — и в последнее время весь этот позитив начал стремительно улетучиваться. Среднесуточная добыча нефти в России показывала годовое снижение каждый месяц в текущем году — и хотя бы стабилизировать её уровень будет непросто, ибо для этого нужны время (5-10 лет только для первых успешных результатов), огромные инвестиции (для них нужно будет даже при нынешних ценах, по сути, полностью убить весь бюджетный профицит) и специальные разработки (которых нет): никакой Стабфонд сам по себе тут не поможет. Крах у ворот.
Полностью материал опубликован на сайте worldcrisis.ru
Михаил Делягин КУДРИНУ ЗАКОН НЕ ПИСАН Сам Минфин там правит бал…
События последних дней с новой остротой поставили вопрос о той особой роли, которую играет вице-премьер и министр финансов РФ Алексей Кудрин в нынешней "властной вертикали".
Мы привыкли к тому, что в нашей стране существует огромного количества законодательных актов, которые — начиная с Конституции — не имеют никакого практического значения, так как игнорируются или извращаются их собственным гарантом — государством.
Но некоторые законы по непонятным причинам продолжают вызывать у россиян смутное доверие. В частности, даже осведомленные депутаты Госдумы уже начали ломать копья по поводу проекта бюджета на 2009-2011 годы.
Бедняги! — они так и не поняли, что государство относится к закону о бюджете так же, как и к большинству остальных своих законов, и потому его подробное обсуждение попросту не имеет смысла.
Подчеркну: речь не о действительно эксклюзивном качестве подготовки бюджетов, из-за которого бюджет, например, на 2008 год пришлось перерабатывать уже в январе этого же самого 2008 года, так как предусмотренные в нем параметры утратили всякое отношение к реальности.
Речь именно о полном небрежении государством — в данном случае Минфином — законами Российской Федерации.
Конечно, доходы и расходы бюджета отклоняются от предусмотренных бюджетом по объективным причинам: цена нефти и инфляция обычно оказываются выше, а собираемость налогов — ниже плановых показателей; необходимость же борьбы с инфляцией традиционно трактуется правительством как необходимость всячески урезать бюджетные расходы, даже ценой неисполнения обязательств правительства.
Однако есть направления, которые определяются только волей правительства. Это внутренние займы, бюджетные кредиты, продажа драгметаллов и приватизация. Здесь исполнению бюджета не мешает ничего — и именно здесь наблюдаются наибольшие отклонения от закона, которым его утверждают.
Начнем с того, что после всех законодательных корректировок бюджета Минфин корректирует его еще раз — не внося в правительство и тем более в Госдуму каких бы то ни было законопроектов, а принимая без какой бы то ни было огласки так называемую "уточненную роспись".
И добро бы он потом просто выполнял ее вместо закона о бюджете! — наиболее изящный этап корректировки наступает потом, уже в процессе исполнения, когда чиновники Минфина по своему произволу выбирают, к каким показателям — предусмотренным законом о бюджете или "уточненной росписью" — они будут в меру сил и желания стремиться.
Ярче всего это видно на примере внутренних займов: если в первом полугодии чистое привлечение средств с внутреннего рынка составило 40,4 млрд.руб., то в июле погашение превысило привлечение на 16,2 млрд., а в августе — и вовсе на 87,8 млрд.руб.. Такое погашение внутренних займов — способ поддержания ликвидности банковской системы России и в целом финансового рынка.
Этот механизм был установлен не в бюджете на 2008 год, но в неформально изменяющей его "уточненной росписи". Если бюджет (после всех корректировок) предполагал продолжение прежней политики развития финансовой инфраструктуры при помощи размещения все новых госбумаг (за 2008 год предполагалось разместить бумаг на 463,3 млрд.руб. и погасить на 156,8 млрд., обеспечив привлечение 306,5 млрд.руб.), то "уточненная роспись" не предполагала привлечение средств с внутреннего рынка вообще и предусматривала пятикратное увеличение погашаемых бумаг. Практические действия Минфина — не следование закону (в виде бюджета) или собственным проектировкам (в виде "уточненной росписи"), но некое среднее. С одной стороны, он погашает внутренний долг полным ходом (масштабы погашения уже за восемь месяцев в 2,9 раза превысили предусмотренное в бюджете) в соответствии с "уточненной росписью", с другой — в соответствии с бюджетом привлекает средства с внутреннего рынка — на 396,0 млрд.руб. (что лишь на 14,5% ниже уровня, установленного уточненным бюджетом для всего года).