Газета Завтра 777 (41 2008)
Шрифт:
А заготовка кормов? Я всё думал, как же шведы и финны, живущие под таким же пасмурным, дождливым небом, умудрялись досыта кормить свой скот. Как сено сушили? Оказалось, сено и сенокос — это понятия отжившие. Теперь в любую погоду заготовляют зеленую массу, и опять же не в силосные ямы её укладывают, не в траншеи, засыпая песком и землей для консервации, а набивают в гигантские полиэтиленовые рукава в два человеческих роста. И такие кишки укладывают на асфальтовые площадки рядом с коровниками. Нет, не зря каждому посетителю комплекса положен стерильный халат.
Начиная здесь директором полтора года назад, Бакуров на старой, разбитой "Волге" сам за рулем по два раза
В конторе Бакуров организовал небольшой музей. Сорок лет совхозу. Смотришь на лица людей семидесятых годов, и понимаешь, что они из другой эпохи. Так же когда-то смотрел на дореволюционные снимки. Вот вереница лошадей, запряженных в волокуши, тянет корм к ферме. Это тридцать лет назад. А вот блестящий "Кировец" везёт зелёную массу в контейнере к упаковочному агрегату сегодняшней Мегреги. Главный интерьер конторы как раз и составляют такие исторические снимки. Всё сделано с большой любовью к людям. И прежде всего сам животноводческий комплекс. Говорят, привозили на новый комплекс одну ударницу-доярку, орденоноску. Она попросилась "перед смертью" поглядеть, как нынче "бабы робят". И на колени пала, стала поклоны отбивать в честь тех, кто создал эти хоромы. Плакала от радости. Такова народная, не чекистская, оценка сделанного и тех, кто жизнь на это кладет.
РЫБАК И ОЗЕРО
В Онежское озеро, на карте, Скандинавия словно бы пальцы свои скальные запустила. И между этими "пальцами" — шхеры, заводи с зеленоватыми скальными берегами — такие удобные для устройства рыбоводческих садков. Едем по озеру, нет, по-морскому, идем, на корабле с тракторным мотором и низкой осадкой. Шаг с борта — и на мостки садка, внутри которого "кипит" форелевое стадо.
За рулем, нет, за штурвалом, конечно же, сам хозяин этих шхер — Николай Федоренко. Тоже типичный народный деятель чисто славянского типа. Неугомонный, громкоголосый, с юмором. Начинал здесь обычным рыбаком. Так шутят о его фантастической работоспособности: "Федоренко с братом всю рыбу выловил в озере. Потому ничего и не оставалось ему, как за рыбоводство взяться".
Форель в садках — это прекрасно. Но еще замечательнее — плавучий дом семьи Федоренко. А где жить иначе? Землю на берегу не дают. Покупает он трубы полтора метра в диаметре. Заваривает с торца. Получается плот. На нем — настил. И дом из бруса с центральным отоплением и газовой плитой в кухне.
Пьем чай у раскрытого окна. Под окном — плещется форель. Под действием ее плавников ходит бурунами вода озера. Солнце слепит на водной глади.
Николай возмущается:
— Кому это в голову пришло завозить к нам в Россию форель из Чили! Как масло из Австралии. С норвежцами мы успешно конкурировали. И вдруг — такая напасть. Чили! Сейчас я могу свою рыбу продать только за себестоимость и ниже. Разоряюсь! Конечно, в Чили — там тепло круглый год. Она растет быстрее и дешевле выходит. Но ведь как в качестве теряет при перевозке! Да и откуда знать, чем ее там кормят. Кто защитит нас, отечественных производителей? Не для этого ли существует государство? Не для этого ли мы налоги платим, чтобы нас оградили от экономического давления извне?..
Все эти годы, восемь лет, я рыбу сдавал с икрой. Привожу переработчикам десять тонн. А мне говорят — заплатим только за три. Остальное — икра. Потроха. Невыгодно с икрой продавать или непотрошенную. Да подавай еще теперь вам, горожанам, и филированную. Без костей. В примитивных условиях потрошить — санитария нарушается, экология. Вот и решил построить перерабатывающий заводик по всем санитарным стандартам. Нужно только, чтобы давали кредиты под планируемое строительство. Будет у меня и шоковая заморозка, и глазировка — чтобы при перевозке не окислялась. Озоновая обработка, самая современная…
Но главное сейчас — чилийские поставки. Откуда они взялись! В прошлом году я своей форели зимой едва 50 тонн распихал. Уже Новый год прошел, а у меня еще 150 рыбы сидит в садках. Ужас! Ведь весной она вся сдохнет. Ее икра разопрет, она на дно ляжет и конец.
Потому если в скором времени не введут таможенные пошлины на чилийскую рыбу, мы даже по себестоимости не сможем продать свою. Пять хозяйств уже закрылось. У меня убытков около четырех миллионов…
Обратно мы шли с баржой на буксире. На берегу ждал грузовик с кормом. Рабочие приступили к погрузке. Мы распрощались с Николаем Федоренко в тревожном настроении.
ЭПИЛОГ
Перед отходом поезда на Москву зашел попрощаться в минсельхоз. И здесь стал свидетелем продолжения детективного сериала с наездами и запугиванием министра. Вот сотрудники только что записали телефонный разговор. Позвонили "лоббисты" той самой питерской фирмы, которая пытается захватить чрезмерно большой кусок побережья Ладоги. Пленочку оставят в министерстве как вещдок, предъявят куда надо как неоспоримое свидетельство "подковерной деятельности" тех структур в республике, которым на самом деле поручено с такой деятельностью бороться.
Москва — Петрозаводск — Москва
Фёдор Гиренок КОД ИСТИНЫ
Различение наук о природе и наук о культуре воспринималось когда-то как эпохальное событие, как интеллектуальный подвиг ученых. Возможно, что так оно и было. Но время шло, ореол подвижничества в социальных науках испарялся, и то, чем еще недавно восхищались, незаметно превращалось в околонаучную рухлядь, в банальность и маловразумительные рассуждения.
Постепенно методологам науки удалось превратить некогда блистательные имена, такие, как Виндельбанд, Риккерт, Дильтей, Брентано, в некий фиговый листок, которым прикрываются самые интимные места социальных и гуманитарных наук. И особенно вопрос о статусе их научности.
Обо всем этом не стоило бы заводить разговор, если бы не находились еще Дон Кихоты, которые пытаются сорвать фиговые листки социального познания, чтобы обнажить истину и показать ее миру. К таким Дон Кихотам, на мой взгляд, относится Юрий Качанов, написавший книгу "Эпистемология социальной науки".
Во время чтения этой книги мне на ум спадала одна и та же мысль: а не дурят ли нас эпистемологи социальных наук? Не создают ли они сами вербальные пирамиды? Не хотят ли они статус науки тому, что наукой не является? Не пытаются ли они одни фиговые листки незаметно поменять на другие? И вот к какому выводу я пришел. Эпистемология социальных наук — это греза начинающего социолога, его соблазняющий самообман. И вот почему я так думаю.