Газета Завтра 787 (51 2008)
Шрифт:
Разорвав расстояний холстину,
Головою повинной тяжёл…
1937
Константин СИМОНОВ
ДРУЖБА
Отрывок
Солдат устал. Десятый день не спали,
Десятый день шли первые бои,
Когда солдат услышал на привале:
"Друзья мои!"
Страшнее клятвы и сильней приказа
Звучали те слова, что он сказал,
Хоть не видал солдат его ни разу,
Лишь сердцем знал.
И шёл солдат в боях до Сталинграда,
И, насмерть став,
готовый к смерти сам,
Во имя дружбы не давал пощады
Своим врагам.
Когда на танк в три человечьих роста
Он как на зверя шёл, чтоб порешить,
Не потому, что был герой, а просто
Умел дружить.
Повсюду, где б он ни был, как вначале,
У волжской, у дунайской ли струи,
Ему слова бессмертные звучали:
"Друзья мои!"
1944
Наум КОРЖАВИН
16 ОКТЯБРЯ
Календари не отмечали
Шестнадцатое октября,
Но москвичам в тот день - едва ли
Им было до календаря.
Всё переоценилось строго,
Закон звериный был, как нож.
Искали хлеба на дорогу,
А книги ставились ни в грош.
Хотелось жить, хотелось плакать.
Хотелось выиграть войну.
И забывали Пастернака,
Как забывают тишину.
Стараясь выбраться из тины,
Шли в полированной красе
Осатаневшие машины
По всем незападным шоссе.
Казалось, что лавина злая
Сметёт Москву и мир затем.
И заграница, замирая,
Молилась на Московский Кремль.
Там, но открытый всем, однако,
Встал воплотивший трезвый век
Суровый жёсткий человек,
Не понимавший Пастернака.
1945
Николай ЗАБОЛОЦКИЙ
***
…Есть в совокупном действии людей
Дыханье мысли вечной и нетленной:
Народ - строитель, маг и чародей -
Здесь встал, как вождь,
перед лицом вселенной.
Тот, кто познал на опыте своём
Многообразно-сложный мир природы,
Кого в горах калечил бурелом,
Кого болот засасывали воды,
Чья грудь была потрясена судьбой
Томящегося праздно мирозданья,
Кто днём и ночью слышал за собой
Речь Сталина и мощное дыханье
Огромных толп народных, -
тот не мог
Забыть о вас, строители дорог.
1947
Александр ТВАРДОВСКИЙ
***
Глаза, опущенные к трубке,
Знакомой людям всей земли,
И эти занятые руки,
Что спичку с трубкою свели.
Они крепки и сухощавы,
И строгой жилки вьётся нить.
В нелёгкий век судьбу державы
И мира им пришлось вершить.
Усов нависнувшею тенью
Лицо внизу притемнено.
Какое слово на мгновенье
Под ней от нас утаено?
Совет? Наказ? Упрек тяжёлый?
Неодобренья горький тон?
Иль с шуткой мудрой и весёлой
Сейчас глаза поднимет он?
1951-1952
Ярослав СМЕЛЯКОВ
***
На главной площади страны,
невдалеке от Спасской башни,
под сенью каменной стены
лежит в могиле вождь вчерашний.
Над местом, где закопан он
без ритуалов и рыданий,
нет наклонившихся знамён
и нет скорбящих изваяний.
Ни обелиска, ни креста,
ни караульного солдата -
лишь только голая плита
и две решающие даты.
Да чья-то женская рука
с томящей нежностью и силой
два безымянные цветка
к его надгробью положила.
1964
Борис СЛУЦКИЙ
ЗОЯ
С шоссе свернули и в деревню въехали.
Такси покинем и пойдём пешком
По тем местам, где по крови, по снегу ли
Её тогда водили босиком.
Петрищево. А я в ней был уже,
В деревне этой многажды воспетой,
А я лежал на этом рубеже,
А я шагал по тропочке вот этой.
Вот в этой самой старенькой избе
В тот самый вечер, когда немцев выбили,
Мы говорили о её судьбе,
Мы рассуждали о её погибели.
Под виселицу белую поставленная,
В смертельной, окончательной тоске,
Кого она воспомянула?
– Сталина.
Что он - придёт! Что он - невдалеке.
О Сталине я думал всяко-разное.
Ещё не скоро подобью итог.
Но это слово, от страданья красное,
За ним. Я утаить его не мог.
1957-1959
Николай РУБЦОВ
НА КЛАДБИЩЕ
Неужели одна суета -
Был мятеж героических сил,
И забвением рухнут лета
На сиротские звёзды могил?
Сталин что-то по пьянке сказал -
И раздался винтовочный залп!
Сталин что-то с похмелья сказал -
Гимны пел митингующий зал!
Сталин умер. Его уже нет.
Что же делать - себе говорю, -
Чтоб над родиной жидкий рассвет
Стал похож на большую зарю?