Газета Завтра 788 (52 2008)
Шрифт:
"ЗАВТРА". Получается, что вас растили не как наследников великого вождя, не для какой-то сверхцели, а как обычных советских людей, для обычной советской жизни?
А.Б. Да. И растила, в основном, бабушка. Леонид Ильич в этом практически не принимал участия — ну не получалось у него не быть генсеком даже дома. А мы знали, что надо получить образование, потом работать — все дороги открыты, вот и всё.
"ЗАВТРА". То есть никаких номенклатурных привилегий, никаких бриллиантов для Галины Брежневой?
А.Б. А какие привилегии? Что с чем мы сравниваем? Леонид Ильич, при полном
Ну, 70 и 800 рублей — это хоть как-то сопоставимо, правда? А сейчас что с чем можно сопоставить? Пенсию в три тысячи, пусть даже в шесть тысяч рублей — с доходами Абрамовича? Или с Чубайсом, который на посту главы РАО ЕЭС "честно зарабатывал" миллионы долларов?
"ЗАВТРА". Престижная квартира вне очереди, должность, персональные машины, спецпайки и так далее?
А.Б. Все как-то вели свою жизнь и карьеру, никто не отрицает… Но вот персональной машины у Галины Леонидовны не было. Персональная машина была у Чурбанова, персональная машина была у моего отца, который сначала был директором внешнеторгового объединения, а потом, когда добрые люди решили сделать Леониду Ильичу подарок, назначили его сына замминистром, хотя отец туда не очень рвался… У Виктории Петровны была персональная машина, и вся остальная семья этой машиной пользовалась — просили у бабушки заказать машину.
Я поступил в МГИМО, а мог бы и МГУ выбрать, и тоже поступил бы туда стопроцентно. И в любой другой институт, даже в Бауманку, где я ничего не понимаю, тоже, наверное, поступил бы. Но выбрал то, что было ближе по душе. Всё это так. Но тогда хорошее высшее образование было доступно практически всем, никаких закрытых вузов не было, со мной рядом учились дети простых учителей и рабочих.
"Спецпайки" — это да! У нас же "постоянный голод" был, колбаса только снилась, магазины пустые, вся страна только и делала, что в очередях стояла… Даже непонятно, как все выжили. А я вот жил в тридцатом доме на Кутузовском проспекте, у нас тогда там были две булочные, молочный, гастроном… Не номенклатурные, открытые для всех. Я спокойно покупал там молоко, кефир, хлеб, овощи какие-то, колбасу ту же самую… И это ведь не только в Москве — по всей стране у людей в холодильниках всё было.
Поэтому когда по телевизору начинают рассказывать, как моя тетушка, Галина Леонидовна, заходила в "Елисеевский" гастроном и сразу шла в спецподвал выбирать себе какую-то спецколбасу, или ещё что-то в том же духе, — надо быть полным дебилом, чтобы поверить в женщину, у которой есть всё и которая идёт в подвал за колбасой…
"ЗАВТРА". Жене замминистра внутренних дел СССР и дочери генерального секретаря ЦК КПСС всё нужное могли бы и на дом привезти?
А.Б. Да не в этом дело! Тётушка моя была человеком очень специфическим: красивая, весёлая, живая, да еще и дочка самого Брежнева! У неё от поклонников отбоя не было, её просто задаривали бриллиантами и чем угодно — и ей всё это очень нравилось.
До сих пор живы те официанты, которые говорили: "Господи, когда ж придёт Галина Леонидовна?! Она такие чаевые даёт: не то что в два — в три-четыре конца". И приходит Галина Леонидовна, которая кормит за свой счёт ползала, а потом ещё и чаевые даёт. Да на неё молились просто! Ну, может быть, и плохо было вести такую жизнь, но никто ей при жизни деда слова плохого не сказал.
"ЗАВТРА". При этом она работала и в АПН, и в архивах…
А.Б. Ну как сказать, работала?.. Работала, конечно… Но не это её увлекало — надо было где-то числиться. Специфический она была человек…
"ЗАВТРА". Ну, и где теперь ваши зарубежные счета, где недвижимость в Ницце?
А.Б. Да вот же. Ницца… При жизни деда все мы были невыездными — чтоб не дай Бог чего не случилось. И после смерти остались невыездными — по той же самой причине…
"ЗАВТРА". Кстати, о смерти Леонида Ильича. Там существует такой странный элемент, что накануне он чувствовал себя абсолютно нормально. Более того — отстоял 4,5 часа на ноябрьской демонстрации и параде, а потом уехал в Завидово. То есть ничего не предвещало какого-то такого летального исхода. Хотя всякое с человеком может случиться…
А.Б. Конечно, всякое с человеком может случиться, и я тут тоже склонен сильно сомневаться, поскольку — ну, всякое может случиться: с сердцем стало плохо, упал в обморок. После вскрытия нам сказали, что артерии изношенные, полопавшиеся, и всё такое прочее… Но, зная тех ребят, которые были у него в охране, представляю, как они могут делать массаж сердца или там искусственное дыхание… Не то, что сердце, — череп мог лопнуть от избыточного давления… То есть делали всё, что нужно, но, на мой взгляд, просто-напросто не рассчитали свою силу, грубо говоря.
"ЗАВТРА". Сейчас очень распространена версия о том, что на последнем этапе жизни и работы Леонид Ильич уже ничего в стране не решал, а вся полнота власти была сосредоточена в руках связки Андропов-Устинов, которые просто прикрывались фигурой Брежнева от своих соперников в Политбюро. А когда необходимость в этом отпала, Леонид Ильич скоропостижно скончался…
А.Б. Я не знаю, были ли там конфликты по поводу преемника или нет — я знаю, что стая волков во власти — она всегда была, будет и есть. Пусть друзья, пусть товарищи по работе, но — волки… Это другие отношения, их со стороны не объяснить. Дрались там не на жизнь, а на смерть — только эта смерть немножко другая была. Для проигравшей стороны более мягко выходило. Сейчас говорят: вот, как там, когда Кулаков умер — не было ли это убийством?..
Бросьте! Хрущева никто не убивал — видеть его в качестве простого пенсионера было куда интереснее. Там к жизни и смерти отношение совсем другое — мы же все умрём, никто не будет жить вечно… А дед еще с 1978 года хотел отойти от дел, несколько раз этот вопрос поднимался, но его все уговаривали остаться: дескать, Леонид Ильич, мировая общественность, ваше имя, ваш авторитет, пятое-десятое… Ну, вы будете меньше работать, мы будем больше помогать, и всё такое прочее. Иногда складывалось такое впечатление — он работал, но, в общем-то, махнул на них рукой, грубо говоря — на лизоблюдов.