Газлайтер. Том 1

Володин Григорий

— Развернулась и пошла восвояси, змея подколодная! — одна рука у меня остается в кармане и сжимает ключ. — А то я прихлопну тебя, как помойную сколопендру!

— Чего?! Да ты охренел, сученыш?! — взвизгивает выдра. — Я же на тебя хахаля своего натравлю! Все кости тебе перемелет!

Мама за спиной приходит в ужас.

— Даня, не надо! Не связывайся с ней! Она же сумасшедшая!

— Как ты меня назвала, шалава?! Я щас твое личико расцарапаю! — выдра тянет руки к Ире прямо надо мной. Сучий мой рост, как так? — Тварь!

Думаешь, красивая, так все можно что ли?!

Этого вытерпеть уже не могу. Быстро достаю ключи, они на короткой цепочке прикреплены к брелку с рожей Мики Мауса или кого-то похожего. Взявшись за брелок, стегаю ключами по кистям стервы.

— А-а-а-а! — Выдра, взвизгнув, одергивает руки.

— Не трожь мою маму, бешеная сука! Прибью!

— Даня! — ошеломленно восклицает Ира за спиной.

Выдра испуганно смотрит на меня. И тут же как заорет:

— Ты охренел, мелкий выродок?! Да тебя же порвет мой…мой…ВАСИЛИЙ, ПОМОГИ! УБИВАЮТ! — завизжала она как резаная, когда я двинулся на нее, махаю ключами будто уменьшенной версией байкерской цепи.

— Закройся и проваливай! — рычу я. Рычу негромко, голос у меня детский, ломающийся, но шлюха бледнеет, затыкается.

Даже мама смотрит на меня изумлённым взглядом. Она явно поражена переменам в своем сыне. Может, кому-то показалось, что мне нужно быть осторожнее? Конспирация, все дела. Только вот ни хрена! Не мой вариант. Я не хочу, чтобы этой красивой женщине, моей маме, расцарапали лицо шлюховскими ногтями.

Выдра же разворачивается и дергается прочь, но налетает на огромного волосатого мужика, подошедшего сзади.

— Что здесь происходит?! — гремит он мощным басом на всю лестничную площадку.

— Вася, этот сопляк ударил меня, смотри?! — тараторит выдра, показывая ушибленную руку. — Отомсти ему за меня! Сломай что-нибудь!

Огромный мужик раздраженно кривится, непрекращающийся скулеж стервы явно его достал.

— Заткнись, дура! — гремит здоровяк. — И отойди в сторону!

— Но как же…. — пищит она своему защитника.

— Отошла нахрен, — отталкивает он ее с дороги, как пушинку. Выдра врезается в перила и замолкает, чтобы снова не получить леща от своего защитника.

Здоровяк подходит ко мне. Лицо у него мощное и широкое, как могильная плита. Поросячьи глаза под выступающими надбровными дугами смотрят пренебрежительною. Он оглядывают недобрым взглядом Ирину.

— Красотка, придется тебе расплачиваться за сорванца. Он попортил мою любовницу. Мужа зови, пускай раскошеливается на косарь.

— На косарь?! — лепечет мама. — Вы с ума сошли?!

— Мужа зови, — повторяет он пренебрежительно, даже лениво, словно не до конца проснувшийся медведь.

— Да нет у нее мужа, Вась! — голос выдры прорезается на визг. — Одна она с ублюдком со своим живет!

Я пока молчу. Незаметно убрал ключ в карман и стиснул его в кулак так, чтобы полотно с зубчиками торчало наружу. Примериваюсь ударить бугая в ту область, где больше всего костей. Например, в тыльную сторону ладони. Этот удар будет куда больнее и мощнее, нежели если выполнить его в то место, где много мышц: предплечье для этой задачи не подойдет. Оно защищено мясистыми мышцами. Наверняка, еще и каменными.

— Одна? — приподнимает бровь громила и уже плотоядным взглядом оглядывает фигуру мамы. — Лишних денег, поди, тоже мало, а, красотка? Что ж решение есть, — громадный говнюк чуть ли не облизывается. — Раз у тебя мужчины нет…

— Есть у нее мужчина, — подаю голос снизу. — Сюда смотри, амбал, — и увидишь его.

Бугай опускает взгляд. Смотрит, как на соплю. Дать бы ему вертушку в лобешник. Да башка слишком высоко. Огромный, блин, что прямо бесит. За угрозу он меня, конечно, не воспринимает. И, правда, что я ему сделаю — Шреку два метра ростом?

— Даня, отойди ко мне, — просит жалобно Ира.

— Всё хорошо, мам, — отвечаю, не оборачиваясь.

— Ну и что ты мне скажешь, мужчина? — фыркает бугай Вася.

Я стараюсь говорить спокойно, без рычащих ноток. Взбешенный десятилетка способен напугать разве что только распутную выдру. Но такого мамонта я только позабавлю. Или выведу из себя. Тогда придется несладко. Холодный тон же, наоборот, сыграет на контрасте и, может, заставит громилу задуматься. Если есть чем.

— Скажу: если тронешь Ирину — я тебе трахею выгрызу, — бросаю буднично.

Он молчит, а потом оскаливается. Думаю, с него бы стало еще и пуститься в ржач, да только некогда, эта скотина не спускает глаз с Ирины. Похотливый боров.

— Пошутил классно, малец, а теперь иди домой, поиграй в солдатиков. Мама вернется к тебе часа через два. Хорошо?

— Не хорошо, — мой тон все еще спокоен, что дается мне с огромными усилиями. — Поверь, ты не хочешь к нам лезть. Ясно? Ты хочешь вместе со своей страшной бабой закрыться в ее конуре и визжать, как две кастрированные свиньи в загоне. Это тебя вполне устроит.

Наступает тишина. Васюн замирает как соляной столп. Выдра ехидно оскаливается. У меня же голова резко разболелась, в висках стучит, словно молотками.

Не удержал себя в руках, да, признаю. Ну что ж, хоть воткну ключ ему в руку. Авось успею.

— Даня! Даня! — обнимает меня сзади мама и прижимает к груди. — Не трожь его!

Последние слова она шипит бугаю с такой яростью, словно пантера готовая броситься в бой. Руку с ключом из кармана я все-таки вынул. Кистевые кости придурку точно сломаю, а там посмотрим. Пусть только сделает шаг.

Но Васюн почему-то застыл. Секунды-две глаза стеклянные, потом он промаргивается и смотрит на нас с Ириной так, будто впервые увидел. Дальше происходит вообще странное. Отвернувшись, хватает свою шлюху за руку и тащит к дальней двери.