Газовый свет
Шрифт:
Оба они уже только и ждали новых и новых оглушительных раскатов, а потому вздрогнули, словно от ужаса, когда зазвонил телефон. Лейланд метнулся к аппарату и услышал в трубке сдержанный голос Анджелы:
— Это вы, мистер Лейланд? Бринкман сию минуту вышел из гостиницы через парадную дверь… Да, через парадную. Я, понятно, его не видела, но муж сказал, что вышел он совершенно спокойно, только посмотрел на наше окно, будто проверяя, следят за ним или нет. Я сразу же пошла к телефону. По пути заглянула в коридорчик возле бара — мистера Эймса там не было, думаю, он отправился за Бринкманом. Передать что-нибудь вашему человеку у черного хода?.. Да, у него был чемоданчик для бумаг,
— Все как будто идет по плану, — сказал Лейланд своему спутнику. — Давайте спрячемся. Но почему ж он, скажите на милость, вышел через парадную дверь… черт, вот это нервы! Видно, тертый калач — с чемоданом, в парадную дверь и сюда, за моттрамовской машиной! Не высовывайтесь из-за фургона, мистер Поултни… Ба, это еще что?
Дверь мастерской отворилась, и на пороге вырос хозяин, натягивающий автомобильные перчатки.
— Прошу прощения, сэр, тридцать пять девятого. Мне пора на станцию. Да-а, не приведи Господь ездить в такую канальскую погоду — дождь заливает ветровое стекло, молния поминутно слепит глаза.
— Давайте быстрей, — нетерпеливо бросил Лейланд. — С минуты на минуту он будет здесь. Как вернетесь, подъезжайте к «Бремени зла»: вероятно, нам понадобится машина.
Взревел мотор, зашуршал гравий — такси выехало из ворот гаража. Лейланд и Поултни опять скрылись за фургоном и стали ждать. Послышался гудок клаксона — такси свернуло у моста, затем скрежет, когда чуть позже водитель переключил скорости, затем шум умолк — и опять тишина. Прошло пять минут, десять; кругом была все та же полутьма. Мысли у Лейланда крутились бешеным вихрем. Допустим, Бринкман делает крюк, чтобы избавиться от «хвоста», но разве это займет столько времени? Тут впору весь поселок обойти… Вдруг с улицы донесся топот бегущих ног. Лейланд выхватил револьвер и затаил дыхание.
Глава 20
ВЕЧЕР БРИДОНА
Бридон в этот вечер явно устроился лучше всех. Целых два дня он не брал в руки карт и здорово стосковался по своему любимому развлечению. Условия, правда, были далеки от идеальных. Лейланд нелепо настаивал, чтобы он сел возле самого окна; сесть там было где, да вот места на подоконнике маловато — карты как следует не разложишь. Вместо того чтоб лежать горизонтально, рядки карабкались по складкам выцветшего ситца; в результате время от времени случались лавины и, конечно же, вспышки раздражения. Будь мир совершенен, размышлял Бридон, было бы выстроено просторное помещение вроде закрытого теннисного корта, там бы и раскладывали пасьянсы, разъезжая между карточными рядами в кресле-коляске.
За дверью послышался шорох, и вошла Анджела.
— Ой, так здорово было, я чувствовала себя настоящей разбойницей, — сказала она. — Мы с мистером Эймсом крались по тропинке прямо как жулики. Лучше всякого кино, честное слово. Мы прятались за живой изгородью, а в дом вошли через кухню миссис Дэвис. Я никогда не думала, что ступеньки на черной лестнице так оглушительно скрипят. Ты слышал?
— Да нет. Но ведь я был занят. А для такого, как Бринкман, настороженно прислушивающегося к малейшему шороху, твои шаги звучали, наверно, как топот кавалерийского эскадрона. Ты хорошо закрыла дверь? Думаю, незачем говорить, что неожиданный сквозняк развеет все мои надежды. А тебе не помешает немножко поработать спицами, Анджела, для успокоения нервов и мыслей.
— Ты поменьше рассуждай. Вдруг Бринки сейчас выйдет! Заметит, как ты шевелишь губами, и мигом насторожится. Не забывай, он думает, ты здесь один. Хотя, вероятно, он теперь считает тебя совсем тронутым и не удивится,
— Скажи лучше — Дрейк, он требовал закончить партию в шары. Или это был Вильгельм Телль? Я всегда забываю. Так или иначе, старый добрый британский дух. Как это говорят? Не бестрепетный, а… невозмутимый, вот. Прислужники Скотланд-Ярда шастают на улице туда-сюда; великий сыщик спокойно сидит в доме, но все нити в его руках. Мои сети затягиваются вокруг преступников, Ватсон. Черт, похоже, Поултни меня подвел. Где его вторая двойка пик?
— Не хочу портить тебе настроение, но позволь все же напомнить, что ты должен смотреть во все глаза и, если Бринки выйдет через парадную дверь, сообщить мне. А как ты его увидишь, если и дальше будешь вот этак елозить под окном?
— Ладно, тогда будь хорошей девочкой и отыщи мне эту пиковую двойку, а я послежу за улицей. Честное разделение труда. Кстати, как вечерок-то? О-о, хорошая гроза собирается. Видала вспышку? Я полагаю, сейчас легонько громыхнет. Ну, что я говорил? Так и есть.
— Тут не столько природная лень, — пробурчала Анджела как бы себе под нос, — сколько редкостная самонадеянность. На, вот твоя чертова двойка, и чтоб больше не терял. Нанизал бы, что ли, карты на шнурок да повесил на шею. Слушай, неужели ты не нервничаешь? А как по-твоему, Бринки будет сопротивляться, когда они его сцапают в гараже?
— Не отвлекай меня. Я хочу отключиться. Передо мной интереснейшая головоломка, составленная из двухсот восьми игральных карт. А за нею, в туманных глубинах моего наполовину бодрствующего сознания, проглядывает другая интереснейшая головоломка, только детективная. И я горжусь, что способен решать обе одновременно. Но до того ли мне, если женщины болтают над ухом?
— Просьба к пассажирам не мешать водителю разговорами. Ладно, продолжай свой дурацкий пасьянс. А я буду вязать. Хотя, когда в комнате торчит такой фрукт, как ты, вязанье не доставляет ни малейшего удовольствия.
Некоторое время в комнате царила тишина — Бридон колдовал над своими картами, изредка поглядывая вниз, на улицу. Прикинув возможности какого-нибудь пасьянсного гамбита, он вдруг развивал бурную деятельность — точь-в-точь оператор китайской пишмашинки (говорят, изобрели и такую!), которая напоминает размерами огромный орган, ведь каждое слово в китайском языке имеет, говорят, собственный символ, вот оператор и снует туда-сюда: здесь точку поставит, там пробел сделает. Как только «гамбит» был реализован, Майлс минуту-другую сидел в задумчивости, обмозговывал дальнейшие комбинации. Улица внизу тонула в каком-то призрачном полумраке. Обычно в эту июньскую пору лампы не зажигали, но толстая пелена туч поглотила все сияние заката, и мир за окном был сумрачен и угрюм. Бридон видел световое пятно от парадной двери, а дальше — более мягкий свет, процеженный сквозь красные занавески на окнах бара. Время от времени резкая вспышка молнии озаряла окрестности, и этот рукотворный свет, словно устыдясь, на миг исчезал, уходил в небытие.
— Анджела! — не оборачиваясь, вдруг сказал Бридон. — Не знаю, интересно ли тебе, но некая фигура воровато выползла на свет Божий. Света, впрочем, маловато, и все ж таки… Вызывающе закрученные усы, заносчивое пенсне… возможно ли? Это… наш старый приятель Бринкман. В руках чемоданчик для бумаг, другого багажа нет. Направляется по улице к повороту, может быть, идет в гараж — кто его знает? Ха! Оглядывается на мое окно. Та-ак, хорошо, заметил меня. Что ж, тебе пора к телефону.