Где мрак огустел
Шрифт:
– Эй, охотники, – раздался голос из-за скалы, – Поговорим?
Я, продолжая приближаться к укрытию и махнул Дрону, чтобы тот включился в разговор, и мы могли слышать нечисть.
– Поговорим, конечно, – заорал напарник, – Мы вообще словоохотливые!
– Денег хотите, охотники? – прозвучало с той стороны скалы, – Сколько там за меня дают?
– Сто золотых дают, Кордил, – заорал Дрон, – Ты можешь больше предложить?
Мы с Медведем почти обошли скалу, подойдя к ней с двух сторон. Я кивнул Косте, и мы осторожно двинулись
– Могу, – заорал Залесский, – У меня богатства много! В десять раз больше дам.
– Это серьёзный разговор, – по голосу Дрона даже не понять было, что разговор он ведёт для отвлечения внимания, – Как деньги отдавать будешь? Нам они прямо сейчас нужны!
Кордил не ответил, и я понял, что оборотень что-то заподозрил. Я затаил дыхание, сделал пару шагов вперёд и вдруг каким-то десятым чувством почуял движение сверху. Привыкнув полагаться на инстинкты, резко прыгнул в сторону, а на то место, где я стоял, рухнул булыжник размером с конскую голову. Не отпрыгни я, был бы лепёшкой во всех смыслах этого слова. Я поднял голову наверх и увидел, как оборотень поднимает ещё один камень, явно затевая что-то недоброе. Я вскинул карабин и быстро выстрелил. Но Кордил отпрыгнул, и картечь улетела в пустоту.
– Он наверху! – крикнул я, предупреждая Медведя и Дрона. А сам стал пятиться, глядя на скалу. Решил отойти подальше, чтобы и камни не долетали, и чтобы обзор улучшить.
– Тут вам меня не достать, охотники! – вновь заорал Залесский, – Предлагаю продолжить торг!
– Обязательно продолжим, дядя, – Дрон внимательно сматривал скалу, высотой в двухэтажный дом и подавал какие-то знаки Медведю. Я Костю не видел, но, полагал, что он сейчас заходит с той стороны скалы, чтобы понять, как туда поднялся оборотень. Потому, чтобы отвлечь внимание Кордила, заорал:
– У тебя деньги точно есть?
– Мамой клянусь! – заверещал оборотень, – Возле таверны закопаны! Если скажу вам где – вы просто уйдёте! А я уже найду способ, как спрятаться!
– Рассказывай! – крикнул я, внимательно оглядывая верх скалы.
– Ну, уж нет! Вы вначале слово дайте!
И тут послышались выстрелы, рёв, и крик Медведя. Я резко бросила к скале. Обежал её и увидел тропку, идущую наверх. Бросился по ней, задыхаясь, выскочил наверх и увидел, что Кордил лежит, раскинув руки, на спине, и половины черепа у него нет. А Костя… сидит, прислонившись к валуну, смотрит виновато и зажимает огромную рану на груди. Я тут же кинулся к напарнику, доставая аптечку, а тот махнул вяло рукой и произнёс безжизненно:
– Он меня… зубами цапнул.
Внутри у меня похолодело всё, но я быстро открыл аптечку и стал обрабатывать рану.
Глава 6
Дрон хмуро стоял рядом с нами и смотрел, как я заживляю волшебным пластырем рану на груди Медведя. Костя уже молчал, лишь стонал изредка, да косил глазами вниз. А я стиснул зубы и упорно сцеплял края раны, лепил новый кусочек, а затем
– Выпей!
Медведь взял фляжку и клацнул зубами о металлическое горлышко. Отхлебнул, задохнулся, и протянул посудину мне. Я поднял глаза и увидел, что Дрон стоит, направив свой пистолет на Медведя. И молчит. Молчит нехорошо. Мертвенно… Я, глядя на Дрона, поднял фляжку, отхлебнул из неё. Закрутил крышечку и повесил фляжку на пояс. Всё это, не спуская глаз с Андрюхи Шатова, нашего друга и соратника. Дрон не выдержал первый. Дёрнул щекой и спросил меня:
– Ты же понимаешь, что это бесполезно?
Я промолчал, собирая в аптечку разбросанные в спешке препараты. Медведь посмотрел на меня виновато и сказал:
– Саш, он прав. Я ошибся, с меня и спрос…
Я аккуратно застегнул аптечку и проговорил, уже не глядя на обоих:
– В чём прав? В том, что тебя заштопать не надо?
– Зачем штопать, командир? – Дрон говорил тоже спокойно. Мы все были профессионалами. И все всё понимали: – Медведь теперь…
– Медведь – всё тот же Медведь! Костя – наш друг и соратник. Ты же с ним дочку свою обмывал. Забыл? – от слова к слову я всё повышал голос, пока не заорал, надсаживая связки: – А как пьяные в фонтане купались, забыл? Или как в роддом он тебя по верёвке спускал?
Я выдохнул. Взял себя в руки и спросил хрипло, сквозь зубы:
– Кстати, где вы тогда альпинистское снаряжение нашли?
– В магазине охраннику денег дали, он вынес, – произнёс Дрон. Безжизненным, бесцветным голосом. А потом проговорил: – Он сейчас ещё Костя. А через пару недель…
– Вот через пару недель и посмотрим! – обрезал я. Встал на ноги и протянул Медведю руку: – Не верю я, что нет средства никакого! Спросим инквизитора, эти падлы всё знают! И если есть хоть малейший шанс…
Медведь протянутую руку схватил и поднялся на ноги. И в глазах его, угасших почти совсем, чуть затеплилась робкая надежда. Только затеплилась, мелькнула искрой. Но даже за то, что она появилась, я готов был отдать половину всего, что у меня есть. Всё отдавать – не такой я альтруист, конечно. Но половину… а Дрон всё ещё держал ТТ-шник в руке и несогласно качал головой.
– Ты не согласен? – спросил я его. И так как Дрон продолжал молчать, повысил голос: – Ну? Говори! У каждого есть голос.
– Не согласен, командир, – Дрон сжал рукоятку пистолета так, что побелели костяшки, – Ты же знаешь, что выхода нет. И средства нет. Вернее, выход один…
Медведь, у которого затеплилась надежда, вздохнул тяжело и сказал:
– Саш, он прав…
– Пра-а-а-а-ав? – я дико глянул на одного, второго, – Хорошо, Дрон. Ты выстрелишь в Медведя? Лично ты?
Дрон посмотрел на Костю и… опустил пистолет. Потом заматерился и спрятал ТТ в кобуру. Сжал губы и сказал:
– Ты командир! Ты и должен!